Андрэ Нортон - Лунная магия. Книга первая: Луна трех колец. Изгнанники звезд

Он пополз на коленях и локтях назад в темноту. Однако я счёл всё же нужным держаться настороже и сказал об этом Майлин. Она покачала головой.

— Нечего его бояться. Если хотите знать, низшие не могут обмануть Тэсса!

Она не то, чтобы презрительно назвала его «низшим», как ничтожного прихлебателя. Она просто констатировала факт.

Она прошла за занавеску, где стояло ещё больше клеток и ещё большее зловоние, и бросилась к тюрьме, находившейся поодаль от других. Тот, кто жил в ней, лежал без движения. Я подумал, что он умирает, когда увидел, как выпирают его кости под шкурой, и услышал слабое редкое дыхание.

— Здесь тележка… — она встала на колени перед клеткой и внимательно вгляделась в животное, а её жезл указывал на доску на колёсах.

Я подтолкнул доску вперёд. Мы вдвоём поставили на неё клетку и покатили к выходу. Майлин остановилась, достала из кошелька два денежных знака и бросила их на одну из клеток.

— Пять весовых единиц за барска и две за колёса, — сказала она торговцу, всё ещё корчившемуся в тени. — Хватит?

Мыслеуловитель сказал мне, что торговец только и мечтает, чтобы мы ушли. Но за страхом пробудилась жадность. Он заскулил:

— Барск — редкий зверь…

— Этот барск вот-вот умрёт, и даже его шкура ничего не стоит, потому что ты заморил его голодом. Если не согласен — подавай в суд, — я заметил, что этот разговор её забавляет.

Обратно мы шли другой дорогой.

Когда клетка приблизилась к тягловым казам, те принюхались, зафыркали, некоторые встали на дыбы, вскинув головы и раздувая ноздри.

Майлин остановилась перед ними, поводила жезлом и тихо запела. Это успокоило животных. Мальчики отвезли клетку подальше и остановились. Навстречу вышли Малик и Грис. Юноша Тэсса заглянул в клетку и, покачав головой, расплатился с ребятами.

— Он безнадёжен, — сказал он Майлин, когда она отошла от успокоившихся казов. — Даже ты не сможешь повлиять на него, Певица.

Она задумчиво посмотрела на клетку. Всё ещё сжимая в одной руке свой жезл, другой она гладила мех короткого жилета, как будто это было любимое избалованное животное, живое и дышащее.

— Возможно, ты и прав, — согласилась она. — А может, его смерть ещё не занесена во Вторую Книгу Моластера. Если ему придётся пойти по Белой Дороге, то пусть начнёт это путешествие спокойно и безбоязненно. Он слишком истощён, чтобы бороться с нами. Открой клетку, потому что его тошнит.

Они открыли клетку и перенесли животное в одну из своих, побольше и пошире, на мягкую подстилку. Этот зверь был крупнее тех, что выступали в этот вечер на сцене; если бы он мог встать, он оказался бы на уровне моих нижних рёбер. Его шерсть запылилась и свалялась, потускнела, но сквозь грязь проглядывал тот же красный цвет, какого был и жилет Майлин.

Это животное имело странные пропорции: маленькое тело и такие длинные и тонкие ноги, будто они достались ему по ошибке от кого-то другого. Хвост заканчивался веерным пучком, а между острых ушей, по шее и вокруг плеч лежала острая грива более светлого оттенка. Нос был острый и длинный, за чёрными губами виднелись крепкие зубы. Не будь он таким измождённым, я бы сказал, что это опасный зверь.

Он слабо огрызнулся, когда они укладывали его на подстилку в новую клетку. Майлин слегка коснулась его жезлом, ласково проведя им по носу животного, и его голова перестала дёргаться.

Малик принёс чашку с какой-то жидкостью, окунул в неё пальцы и влил чуть-чуть питья в запёкшийся рот, из которого высовывался почерневший язык.

Майлин стояла рядом.

— Сейчас мы больше ничего не сможем сделать. Остальное… — её жезл нарисовал в воздухе символ. Затем она повернулась к нам:

— Достопочтенные, час уже поздний, а этот бедняга будет нуждаться во мне.

— Благодарим за вашу любезность, Госпожа, — мне показалось, что она довольно-таки резко отсылает нас. Похоже, у неё были какие-то основания пригласить нас, но теперь мы стали лишними. Собственно, эта мысль не подтверждалась никакими фактами, но была мне почему-то неприятна.

— И вам спасибо за помощь, Достопочтенный. Вы придёте ещё раз.

Это был не вопрос и тем более не приказ, а просто утверждение, с которым мы оба были согласны.

На обратном пути к «Лидису» мы с Грисом мало разговаривали, я только рассказал ему, что произошло в палатке торговца животными, а он посоветовал мне сообщить об этом в своём рапорте — на случай каких-либо осложнений.

— Что это за зверь — барск? — спросил я.

— Ты сам видел. Их мех был выставлен утром, из него же сшит жилет Майлин. Они считаются умными, хитрыми и опасными животными. Время от времени их убивают, но вряд ли часто захватывают живыми. Может, только этого…

Мы уже миновали охрану порта, когда я неожиданно почувствовал поток ненависти, и не одну только ненависть торговца животными, но связанную с резким, направленным против меня умыслом. Это соединение эмоций ударило в мозг как копьё, входящее в тело. Я остановился и обернулся навстречу этому мозговому удару, но в темноте ничего не увидел. Грис, стоящий рядом, сжал в руке станнер, и я понял, что он тоже почуял это.

— Что?

— Торговец животными и ещё кто-то…

Я часто мечтал иметь полную внутреннюю власть эспера. С ней можно иногда без оружия искалечить человека. Грис предложил сообщить капитану.

Конечно, он был прав, но мне почему-то крайне неприятно было согласиться с этим. Капитан Фосс может запереть меня на «Лидисе» до самого отлёта. Осторожность — щит торговца в чужих мирах, но если человек только и делает, что хватается за щит, он может прозевать удар меча, который навсегда освободит его от каких бы то ни было опасностей. И я был достаточно молод, чтобы вести свой собственный бой, а не сидеть в укрытии и ждать, пока меня унесёт штормом. Итак, угроза исходит от двоих, а не от одного. Я мог понять вражду продавца зверей, но кто присоединился к нему? Какого ещё врага я приобрёл на Йикторе и как?

Глава 4

Майлин

Талла, Талла, волей и сердцем Моластера и властью Третьего Кольца, должна ли я начать эту часть рассказа так, как начал бы любой певец какого-нибудь лорда?

Я — Майлин из Контра, Лунная Певица, водитель малых существ. В прошлом я была многим другим, а теперь — вновь под оковами на время.

Зачем мне было остерегаться лорда или Торговца в этой встрече на ярмарке в Ырджаре? Для нас они не более, чем пыль городов, что душат своей грязью, жадностью, шумом и продажными мыслями тех, кто живёт добровольно в подобных тюрьмах. Но нет необходимости говорить о Тэсса, об их верованиях и обычаях, надо сказать лишь о том, как моя жизнь была вытолкнута из одного будущего в другое, потому что я не остерегалась людских действий и не замечала людей, чего никогда не делала с малыми существами, которых уважала.