Андрей Ливадный - Бремя воина

Это больше походило на наваждение. Он забыл обо всем, словно из его рассудка кто-то вымел постулат о беспрекословном повиновении воле серокожих существ, он не вспомнил в эту секунду ни о Долге Чести, ни о чем-либо ином, будто в его сознании открылись потаенные, неведомые глубины, и оно вдруг стало иным - неподвластным чьей-либо воле, инструкциям, правилам. Рассудок Германа уже не подчинялся ничему, - он жил сам по себе, обретя пугающую независимость.

Что способствовало этому? Космический корабль? Мягкий голос, продолжающий беседовать с ним? Или все это изначально присутствовало в нем самом, но спало, дожидаясь своего часа?

Мысли оборвал отсвет далекой вспышки.

Герман посмотрел на экраны обзора и понял: стремительная молния, прочертившая серые небеса, - это отсвет реактивных двигателей.

Корабль Ашанга уже стартовал, и ему следовало поторопиться.

***

Схватка на орбите оказалась настолько короткой, что даже разочаровала Го.

Два корабля, поднявшись в космос, быстро обнаружили друг друга и, совершив несколько суборбитальных маневров, ринулись навстречу - лоб в лоб, словно ими управлял не разум мыслящих существ, а исключительно их ненависть.

Один из техников, внимательно отслеживающий телеметрию данных, вдруг вскинул голову и произнес:

- Машина Ашанга ведет направленную передачу в сторону человеческого корабля.

Омни с любопытством посмотрел на изображение истребителя форкарсиан, похожего на отрубленную кисть руки с тремя растопыренными пальцами.

- И что он передает?

Техник развел руки в беспомощном жесте:

- Луч узкофокусированный.

Омни пожевал пустыми губами.

- Что ж... Посмотрим, чем ответит ему Герман.

Именно в этот момент человеческий корабль, идущий точно в лоб машине форкарсианина, будто взорвался - это заработали все бортовые орудийные комплексы.

Ашанг все еще передавал какие-то сведения, не пытаясь огрызнуться, но его поражение уже становилось очевидным. Камеры показали, как во все стороны полетели куски брони, машина форкарсианина потеряла управление, начав беспорядочно вращаться вокруг своей оси, затем хаотично замелькали вспышки корректирующих двигателей, но они лишь усугубили ситуацию, подтолкнув корабль в более плотные слои атмосферы Джорга.

Герман развернул машину и вновь кинулся вдогонку Ашангу. Его космический истребитель вошел в атмосферу пылающим болидом, настиг падающий корабль форкарсианина и вбил в него еще один залп, но отвернуть не успел горящие обломки вражеской машины ударили по его броне, истребитель человека проскользнул сквозь бурое облако разлетающихся во все стороны осколков и сам, получив серьезные повреждения, внезапно сорвался в неуправляемый штопор.

Даже кровожадные квазианцы притихли от проявления такой безрассудной, выходящей за всякие рамки ненависти.

ГЛАВА 4

Они упали рядом, раскидав по сторонам тонны болотистой почвы и вывороченные с корнем стволы исполинских Деревьев, - человеческий корабль и машина Ашанга рухнули метрах в ста друг от друга, образовав в густом, грязно-зеленом покрывале сельвы две истекающие паром, дымящиеся прорехи.

Несколько минут спустя над местом падения появился летательный аппарат Омни. Серый обтекаемый корабль, похожий по форме на бумеранг, медленно проплыл над дымящимися прогалинами, сделал несколько плавных, расширяющихся кругов над морем волнующихся крон и спустя небольшой промежуток времени улетел прочь. Видимо, Омни, взглянув через канал визуальной телеметрии на черные окна мутной, пузырящейся болотной жижи, образовавшиеся в местах падения космических истребителей, справедливо рассудил, что даже если кто-то из двоих пилотов пережил катастрофу, то все одно - беспокоиться незачем, ведь жадная трясина ни за что не отпустит попавшую к ней добычу.

Омни был прав и не прав одновременно.

Собственно, он преследовал свои, непонятные обычному смертному цели и, похоже, был вполне удовлетворен как самим спектаклем, так и его развязкой.

Кто знает, может, он вовсе и не опасался Германа, как предостерегал о том Джордан, а просто развлекся, совмещая приятное с полезным?

Так или иначе, но вскоре после падения истребителей серокожие техники собрали расставленную во дворе замка проекционную аппаратуру, и космический корабль Омни стартовал с Джорга спустя час после крушения, ко1да стало абсолютно ясно, что бездонные зыби не отдадут на поверхность ничего, кроме маслянистых, вонючих пузырей.

***

Герман не знал, сколько времени он провел без сознания.

Головокружительный штопор, сливающаяся в грязно-зеленые полосы сельва, сокрушительный удар о кроны и хруст - не то веток, не то не выдержавших встряски костей - все это слилось в страшный калейдоскоп нескольких мгновений, потом он ощутил мягкий, обнимающий толчок, и все заволокла черная муть, - сознание пилота, не выдержав перегрузок, милосердно погасло фактически в тот же миг, как экраны внешнего обзора перестали передавать что-либо, кроме струящейся, усеянной пузырьками газа мутной черноты...

Очнувшись, он увидел тусклый красный свет, озаряющий рубку управления.

На обступающих кресло пилота приборных панелях горело множество сигналов, в основном желтого и красного оттенков.

Взгляд Германа, еще мутный, полуосознанный, скользнул по ним и внезапно остановился на картинке, которую передавал лобовой монитор истребителя

Великий Джорг... кто бы мог подумать!..

На миг Герману показалось, что он бредит, и тогда все увиденное - это лишь плод его травмированного, умирающего сознания, но нет... медленно, с усилием приподняв руку, он ощутил резкую боль в ребрах, одновременно убеждаясь, что и красный свет, и аварийные сигналы, и изображения на мониторах - все абсолютно реально, так же как пронзившая тело боль.

Вода, окружавшая истребитель, была прозрачной. В рассеянном свете внешних источников, коими являлись фосфоресцирующие колонии нитевидных растений, медленно извивающихся под напором неторопливого придонного течения, было видно, как плавно изгибается, уходя вверх, пологое дно, из которого тут и там вырастали причудливые контуры растений, никогда не видевших солнечный свет, - они были полупрозрачны, и лишь легкие оттенки разных цветов давали этим призракам ощущение объема. Между этими растениями и сквозь колышущиеся колонии нитевидных, фосфоресцирующих водорослей сновали мелкие стайки рыб, за которыми охотились более крупные представители этой подземно-подводной фауны. Глядя, как существо, имевшее в диаметре около полуметра, разевает свой огромный рот, втягивая в него воду вместе с мелкими рыбешками и рачками, Герман вдруг подумал, что они ничегошеньки не знали о Джорге - просто жили на нем, боялись, ненавидели, пытаясь не то сжиться с этой природой, не то уничтожить ее... - ведь Никто из ныне живущих в замке людей никогда и не подозревал, что под переплетениями корней, образующих зыбкую почву сельвы, расположено не болото, не трясина, а мировой океан, и материки Джорга - это не более чем плавающие в нем острова, вставшие на якорь у выступов скальных пород, на одном из которых и был выстроен его родной замок!..