Анджей Сапковский - Ведьмак

С грохотом отскочила плита, закрывающая спуск в гробницу. Геральт, укрывшись за балюстрадой, увидел невысокую фигуру упырицы - быстро, проворно, совершенно беззвучно она неслась вслед грохотавшему сапогами беглецу.

Ужасный вопль раздался во мраке, потряс старые стены. И оборвался. Ведьмак не смог определить расстояния - как раз в этом его изощренный слух стал помехой, - но знал, что упырица настигла Острита быстро. Очень быстро.

Ведьмак вышел на середину зала. Заступил вход в гробницу. Отбросил плащ. Поправил меч. Натянул кожаные перчатки. У него еще было время. Он знал, что упырица задержится у трупа Острита - чтобы дольше лежать в летаргии, ей нужно сердце жертвы.

Ведьмак ждал. До рассвета еще три часа. Петушиное пение, раздайся оно сейчас, лишь спутало бы его расчеты. Правда, ни одного петуха в окрестностях дворца не осталось.

И тут он услышал. Она возвращалась. Потом он ее увидел.

В точности такая, как ему описывали. Непропорционально большая голова на короткой шее, окутанная облаком растрепавшихся рыжих волос. Глаза светятся во мраке, как два карбункула. Упырица замерла, уставившись на Геральта. Внезапно разинула пасть - словно хотела похвалиться рядами белейших острых зубов. Щелкнула клыками - будто захлопнулась крышка железного сундука. И прыгнула, целя в ведьмака окровавленными когтями.

Геральт отпрыгнул в сторону, молниеносно сделал пируэт; едва задев его, упырица тоже закружилась, полосуя воздух когтями. Равновесие она не потеряла и тут же кинулась вновь, из невероятной позиции, клыки щелкнули у шеи Геральта. Рив отпрыгнул, чтобы обмануть ее, трижды крутнулся волчком, каждый раз в другую сторону. Сильно, без размаха ударил ее в висок кольцами - серебряными кольцами, нашитыми с тыльной стороны на пальцы кожаной перчатки.

Упырица дико взвыла, эхо загрохотало по дворцу, потом прижалась к полу, замерла, завыла - глухо, яростно, зловеще.

Ведьмак злорадно усмехнулся. Первая проба, как он и ожидал, закончилась удачно. Серебро действовало на упырицу убийственно - как на большинство чудовищ, вызванных к жизни злыми чарами. Бестия мало чем отличалась от себе подобных - а потому ведьмак в силах был снять с нее заклятие, и серебряный меч, последний козырь, в силах был при нужде спасти ему жизнь.

Упырица не спешила нападать. Приближалась медленно, щеря блестевшие слюной клыки. Геральт двинулся по дуге, то убыстряя, то замедляя шаг и движения, чтобы сбить ее с толку, чтобы она не могла нацелиться и прыгнуть. Он расправлял длинную, тонкую, прочную цепь с утолщением на конце. Цепь была из чистого серебра.

Когда упырица прыгнула наконец, цепь свистнула в воздухе, извилась, как змея, в мгновение ока опутала плечи, шею и голову чудовища. Упырица повалилась на пол, душераздирающе вереща. Каталась по полу и ужасно рычала - то-ли от ярости, то-ли от жгучей боли, причиняемой ненавистным серебром. Геральт был доволен - теперь он при желании мог и прикончить бестию без хлопот. Но меча он не вынул. Пока что упырица не казалась ему неизлечимой. Он держался на безопасном расстоянии и, не спуская глаз с бившегося на полу существа, глубоко дышал, концентрируя волю.

Цепь лопнула вдруг, серебряные звенья дожде брызнули во все стороны, зазвенели по каменным плитам пола. Ослепленная ненавистью упырица с воем ринулась на ведьмака. Геральт спокойно ждал, взметнул правую руку и вычертил знак Аард.

Упырица отлетела назад, словно ее ударили молотом, но на ногах удержалась, оскалилась, нацелила когти. Ее волосы встопорщились, зашевелились, словно под ветром. С трудом, мелкими шажками, но она продвигалась вперед, к ведьмаку.

Геральт впервые почувствовал беспокойство. Он и не рассчитывал, что Аард, один из простейших знаков, полностью парализует чудовище, но и не ожидал все же, что бестия так легко справится со Знаком. Удерживать знак долго ведьмак не мог: это истощило бы его силы - а упырица уже в десяти шагах! Он одним движением ладони убрал Знак, прыгнул вбок. Как он и рассчитывал, не ожидавшая того упырица по инерции метнулась вперед, потеряла равновесие, кувыркнулась по полу и скатилась вниз по лестнице, ведущей в гробницу. Оттуда раздался злобный вой.

Чтобы выиграть время, Геральт метнулся по лестнице на второй этаж, на галерею. Он не достиг еще середины, а упырица уже выползла из склепа, похожая на черного огромного паука. Ведьмак подождал, пока она взбежит следом за ним, потом через перила спрыгнул вниз. Упырица обернулась и вдруг одним прыжком преодолела разделявшие их десять метров. Вновь пируэт, но на сей раз увернуться ему не удалось - когти вцепились в кожаный кафтан рива. Но сильный удар в лицо опрокинул ее. Геральт, чуя вскипавшую в нем ярость, откинулся назад и пинком окончательно свалил бестию.

Такого рыка он еще не слышал. Штукатурка посыпалась с потолка.

Упырица вскочила, ее трясло от ненависти и жажды крови. Геральт ждал. Потом вынул меч и пошел на нее, крутя клинком, следя, чтобы замахи меча не совпадали с ритмом его шагов и движений. Упырица медленно приближалась, не сводя взгляда со светлой полосы клинка.

Геральт застыл, подняв меч. Упырица тоже встала. Ведьмак медленно очертил мечом полукруг, шагнул в сторону бестии. И еще шаг. Он прыгнул, крутя мечем над головой.

Упырица скрючилась, прыгнула в сторону. Геральт одним прыжком оказался рядом, меч сверкнул в его руке. Глаза ведьмака разгорались зловещим блеском, сквозь стиснутые зубы вырывался хриплый рык. Упырицу отбросило назад; ненависть, злоба, мощь нападавшего накатывались на нее, проникая в мозг, во все члены. Неизвестные ей доселе ощущения вызывали дикую боль, она завопила тоненько, жалобно, крутнулась на месте и в панике метнулась прочь, в мрачные лабиринты дворцовых коридоров.

Геральт, весь дрожа, стоял посередине огромного зала. Один-одинешенек. Так долго длившийся танец на краю пропасти, этот сумасшедший, ужасный балет наконец позволил риву обрести желаемое ведьмак проник в сознание врага, средоточие ее воли. Злой, болезненной воли, придававшей чудовищу силы. Дрожь пробирала, когда Геральт осознал суть этого зла и вызывал в себе столь же злую мощь, направляя ее против чудовища. Никогда еще он не встречал столь сильной ненависти и кровожадного безумства, даже у василисков, этим как раз печально славившихся.

Тем лучше, подумал он, направляясь ко входу в гробницу, черневшему в полу огромной лужей. Тем лучше, тем сильнее был удар, пришедшийся по ней самой. Тем длиннее ему выпадет передышка, пока бестия не опамятуется, ведьмак сомневался, что у него хватит сил на второй такой удар. Действие эликсира слабеет, а до рассвета далеко. Но в гроб упырица вернуться не должна - иначе все труды пропадут даром.