Александр Громов - Мягкая посадка

— Ну?

— Сейчас, сейчас, — сказал Сашка. — Я скоренько.

Я уже понял, что он пишет. Сегодня он был опять пойман на входе как злостно опоздавший и препровожден в караульное помещение — очень зря. Сашка был задирист и мстителен. Такого он не прощал и уже успел отослать Сельсину ядовитую объяснительную, а теперь потел над докладной в адрес начальника охраны. Я пробежал бумагу вполвзгляда. Документ был неотразим и изобличал всю гнусную подноготную вахтерши, «которая из-за явно неполного служебного соответствия, выражающегося в служебной медлительности, допускает образование при входе в корпус очереди мерзнущих сотрудников вследствие непрерывного рассказывания означенной вахтершей анекдотов сомнительного свойства и обсуждения интимной жизни начальника охраны непосредственно в рабочее время», а также — это все знают — бегает за пивом в буфет, бросая свой пост. Были в бумаге и трогательные слова о добросовестности, о попранном служебном долге, о палках, торчащих в колесах Глобальной Энергетической и о поврежденной электрической плитке, используемой в нарушение противопожарной инструкции от 18 ноября 2027 года. — Силен, — сказал я. — Тебе бы должность — был бы страшен.

— Угу, — сказал Сашка. — Естественно. Вследствие служебной медлительности.

— Бросай рукоделие. Студенты ждут.

— Много? — испуганно спросил Вацек.

— Много не много, а один ждет. Может, и еще подойдут. Ты чего уши развесил? Бери этого лодыря за зебры, чтоб бумагу не изводил, и тащи. Ему вкалывать надо.

— А в Канаде мамонта оживили, — вдруг сказал Сашка. — Вы не слышали?

— Нет, — сказал Вацек.

— По экрану показывали, — сказал Сашка и даже облизнулся в предвкушении. — Что, никто не видел? Ну, так я вам расскажу. Пять лет генокод читали, пока разобрались. Своих-то мамонтов они еще в палеолите всех повыбили, так наши им по линии добрососедства от Березовского, музейного — полхвоста за валюту, неужели не слышали? Сделка века! Ну, долго, я вам скажу, они мыкались, пока своего не воспроизвели. У них там целая программа была: первый зверь экспериментальный, а потом, значит, нарастить поголовье и пустить вольным выпасом по всей Канаде, чтобы мясо всегда свежее. Коровы, свиньи повымерзли — так? Так. Это раз. Мяса всем хочется — два. Овцебыки ихнии — мелочь с рогами, там смотреть не на что. Мамонту в подметки не годятся. Ну, вырастили, значит, канадцы мамонта в лаборатории, так он им все приборы ногами передавил, и пришлось его раньше времени из-под контроля на вольный выпас. А он там взял да и сдох через два дня.

— Замерз? — хмыкнул я.

— Напутали с генокодом? — спросил Вацек.

— Куда там! Начал было этот мамонт снег в лесу клыками разрывать, траву искал. А под снегом в том месте черт знает с каких времен — капкан на гризли, ржавый. Но сработал: хлоп — хобота нет. Напрочь. Мамонт отдельно, а хобот отдельно. А кому нужен мамонт с хоботом отдельно? В таком виде он сам себе не нужен. Потосковал-потосковал и помер. Канадцы в шоке: исходного материала-то у них совсем не осталось. А вторую половину хвоста мы им продать отказались, как ни упрашивали. Во-первых, она оказалась слоновьей, а во-вторых, самим нужна.

Вацек принужденно улыбнулся.

— Болтун, — сказал я. — Мамонты ему, бездельнику. Ты мне зубы не заговаривай. Ты мне лучше вот что скажи: когда на четвертом стенде коллектор искрить перестанет?

— А он разве искрил? — удивился Сашка. — Ну ладно, ладно, верю. И… что?

— А ты не догадываешься?

— Почистить?

— Вот именно.

Сашка глубочайше вздохнул и посмотрел на меня. Потом на Вацека.

— Вацек, — пропел он томным голосом умирающего лебедя. — Ваценька…

— Нечего тут, — сказал я. — Марш работать.

Сашка обиженно посопел, отложил недописанную кляузу и полез ковырять пальцем в ухе. Правым мизинцем в правом ухе. Я все понял.

— Слушай, Вац, — сказал я просительно. — Может, ты пока включишь там, а? Погоняй в разных режимах, и студента тоже, а я тут покажу Кузину маму этому дармоеду. Лады?

Вацек не может вынести, когда я говорю просительно. Разумеется, он тут же вышел, даже не взглянув на Сашку, и минуту спустя за стенкой уже что-то гудело, завывало и даже, возможно, искрило. Мы с Сашкой остались вдвоем. Шутки кончились. Теперь я остро чувствовал, что лучше мне было сюда не ходить, а ехать прямиком к Дарье. Помимо общения с Сашкой, есть очень много других способов испортить себе настроение.

— Ну что, хохмач? — спросил меня Сашка голосом начальника.

— Что — что? — строптиво спросил я голосом начальника рангом выше.

Сашка терпеливо покопался в брючном кармане и извлек ключи, вряд ли что-нибудь отпирающие, но зато с брелоком, выполненным в виде большеголовой кошки с тигровой расцветкой и отчаянным взглядом жертвы валерьянового похмелья. Оба глаза кошки горели зеленым — жукодав и вакуум-фильтр работали в полную силу.

— Нас не слышат.

— А нас слушают? — спросил я. — Был бы очень польщен, что кому-то нужен.

— Ты этот тон брось, — сказал Сашка. — Ты у меня уже вот где сидишь. Что у тебя по основной теме?

— Ничего, — ответил я.

— Почему?

Я свернул лицо в гримасу.

— Потому что ничего и быть не может. Пусто. Бред эта ваша основная тема, по-моему. Ты сам вникни: откуда, ну откуда среди преподавателей может взяться адаптант? Рожу я вам его, что ли?

— Интересная мысль, — похвалил Сашка. — Есть аргументы?

— Пожалуйста, — сказал я, закипая. — Вот тебе аргументы: мы им просто не нужны. Точнее, мы им нужны лишь постольку, поскольку обеспечиваем им своеобразную экологическую нишу, хотя вряд ли они способны это понять. Если бродячая собака остановилась около столба, сие еще не значит, что она станет читать расклеенные на столбе объявления, есть у меня такое личное наблюдение. У собаки просто иные намерения. Что я, адаптантов никогда не видел? Сколько угодно и каждый день. Зато никогда не видел кишечных паразитов, сующихся управлять мыслями своего хозяина. Уровни различны — суть одна. Между прочим, каждый преподаватель дважды в год проходит стандартное генотестирование, а раз в два года — проверку по форме А-плюс, и без никаких. Во избежание. У вас там, надеюсь, известно, что такое форма А-плюс? Если даже допустить дурацкое предположение, что где-то среди нас существует выродок-супер, способный маскироваться под человека на уровне, превышающем наши возможности чтения генокода, то мы его просто не сможем найти, это хоть ясно?

— Это ясно, — сказал Сашка. — Такого рода аргументы оставь при себе. Можешь мне поверить, он существует. И наша задача — его найти.