Виталий Сертаков - Демон против Халифата

— Да не тронет своих, не дрейфь, они у Кузнеца заговоренные…

Он спросил себя, что сделал бы сам в такой ситуации. И сумел найти только одно решение: если у «Рейгана» не имелось альтернативной силовой установки, оставалось демонтировать и перенести дизельный двигатель с другого корабля. Крайне сложно, но вполне осуществимо. Им достаточно набрать хотя бы тридцать процентов мощности, чтобы подняться до Балтики и оттуда угрожать всем союзникам сразу…

Авианосец требовалось утопить, чем раньше, тем лучше. И желательно, на виду у всего остального флота. Три уцелевших дракона продолжали свое дело, выворачивая наизнанку внутренности вражеского флагмана.

Тем временем, в непосредственной близости от «Клинка», события развивались с бешеной скоростью. Мирная пепельная рябь, покрывавшая гавань, превратилась в бурлящий бульон. С покрытого ракушками днища перевернувшегося эсминца с воплями кидались в воду сотни крошечных фигурок. Люди хватались за доски и гребли в сторону берега. Встречная толпа спасающихся вплавь моряков двигалась со стороны авианосца. На ходу, подбирая пловцов, русский корабль преследовали служебные транспорты противника. С них даже не пытались стрелять, но вполне возможно, что собирались ринуться на абордаж. Между спасательными шлюпами и пловцами резвились два посланника Храма. Они выскакивали из воды, перекусывали очередную добычу и снова проваливались в бездну, распространяя вокруг себя целое озеро крови. Плотная завеса дыма окутала акваторию, мешая нормально вдохнуть. Артур был вынужден подняться выше, чтобы не слезились глаза.

Следующая «двойка» червей прорвалась внутрь стоящего на приколе крейсера, но его пушки продолжали палить, нанося «Клинку» ощутимый урон. После нескольких попаданий вышли из строя сразу шесть или семь дополнительных орудий; в борту образовалась рваная дыра, а расчеты, видимо, были полностью уничтожены.

Внезапно из дымной завесы, под прикрытием горящего крейсера, выскочили два заградителя и открыли пальбу из зениток. Орудовавшие в воде десятиметровые живодеры оказались под перекрестным огнем. Коваль ощутил крайне болезненный укол в сердце, когда один из драконов всплыл, разрезанный на несколько частей. С ближайшего заградителя послышался ликующий рев. Там, на носу, возле зениток, приплясывала от возбуждения разношерстно одетая публика.

Второй дракон, раненый, успел уйти в глубину.

Впрочем, на заградителе радовались не долго. Забыв вовремя сменить курс, они попали под обстрел кормовых орудий «Клинка». Орландо, видимо, тоже не зевал, оперативно перенес огонь с удаленных целей на ближние и начал бить прямой наводкой. Не прошло и минуты, как оба заградителя превратились в пылающие, бесцельно дрейфующие консервные банки.

— Не давай уйти супостатам!

— В море хотят уйти, отсекай гадов!

…Два взрыва, один за другим, у самого борта «Клинка». Столб воды взметнулся на двадцать метров, окатив палубу. У Коваля похолодело в груди от явившихся взору повреждений. Значительный кусок обшивки взлетел на воздух, обнажилось пространство под верхней палубой. Там гуляли языки пламени и метались фигурки в синем, люди тащили шланги насосов и вытаскивали раненых. Вода потоком хлестала сквозь пробоину в борту.

Но канониры «Клинка» не прекратили стрельбу. Маломерный флот врага уверенно сомкнул объятия вокруг эсминца, поливая его из пулеметов. Артуру было видно, как одного за другим расстреливали отчаянных наводчиков на башнях, как вылетели стекла на капитанском мостике, как загорелись спасательные шлюпки. Плотность огня была такая, что маленькие немецкие канониры даже не могли выбраться наружу, чтобы забрать раненых.

«Клинок» неумолимо пер прямо навстречу стволам пришвартованных крейсеров.

Один из драконов вновь выскочил на палубу «Рейгана». Артуру было очень непросто уследить за происходящим, поскольку, в отличие от любимой Катуники, бородатый ящер под ним не умел зависать на одном месте, он беспрестанно вопил и кружил. В бинокль президент видел, как на палубе суперкорабля завалился на крыло один из «Хористов», затем перевернулся второй, третий, опрокинулась радиомачта. С борта снова посыпались в воду крошечные фигурки…

Два других ящера стремительно атаковали идущий наперерез фрегат бывших итальянских ВМС. На верхней палубе корабля сотни матросов и грузчиков, не замечая опасности с неба, столпились поглазеть на «Клинок», другие разглядывали горящий авианосец. Первый дракон упал на толпу и проделал в людской массе широкую брешь. Там, где он бился неуловимым упругим телом, заблестела жуткая кровавая дорога, усеянная десятками искалеченных трупов. Его собрат, тем временем, проломил башкой окно рубки и проник внутрь.

Орландо разворачивал «Клинок». Теперь заговорили орудия правого борта, а башня главного калибра продолжала размеренно превращать в труху все, что попадалось на берегу, — портовые краны, склады, скопище многоместных палаток, обезумевших лошадей вместе с телегами, залежи продовольствия и боеприпасов, ряды катеров, не успевших отчалить. В порту царил настоящий ад, горела полоса земли шириной метров сто, дальше за плотным одеялом дыма Коваль не мог рассмотреть.

Артур тревожно обшаривал взглядом колышущуюся у берега полосу жирного пепла. Оставалась опасность, что бойцам Карамаза удалось вернуть в строй субмарины, но Коваль надеялся, что турки не станут запускать торпеды вблизи собственных кораблей.

Тем временем канониры «Клинка» пристрелялись и подожгли второй вражеский крейсер, но чтобы потопить такую махину, требовалось время. На крейсере открыли шквальный огонь. Буквально в течение минуты «Клинок» лишился ракетных установок левого борта, затем было повреждено электропитание, образовались еще две опасные бреши…

— Насосы давай!

— Задраить люки, мешки тащи!

— Аааааааааа!

Вражеский эсминец пошел ко дну, подняв маленькое цунами, и сразу вслед за его, почти беззвучным Погружением по ушам ударил немыслимый грохот. Подожженный собратом, но чуть было не спасшийся, крейсер ахнул и начал разваливаться пополам, извергая ревущие языки пламени. Канониры ухитрились попасть в пусковые шахты, и на крейсере, одна за другой, начали рваться ракеты.

Неясный гул и треск все отчетливее заполнял паузы между уханьем снарядов и отрывистым лаем пулеметов. Коваль знал, что будет громко, но что будет так громко, не ожидал. Он крикнул, и не услышал собственного голоса, барабанные перепонки словно залило густым сиропом. Морской соленый воздух, казалось, превратился в громадную перину, которую рвали на части абордажными крючьями.