Джеймс Кори - Пожар Сиболы

Видимо, у нее случился провал в памяти, потому что женщина возникла рядом словно в мгновенье ока. На руках у нее была кровь, лицо испачкано грязью и рвотой, чужими.

— Вам сделали перевязку, пока все в порядке. Я дам вам обезболивающее, и постарайтесь не двигаться, пока мы разберемся с вашей ногой, хорошо?

Она была красива суровой красотой. На темных щеках черные точки, разбросанные, как бусинки на вуали. Белые нити вплетаются в черные волны волос — словно лунные блики на воде. Только на Новой Терре не светила луна. Зато светили миллиарды незнакомых звезд.

— Хорошо? — повторила женщина.

— Хорошо, — отозвалась Элви.

— Скажите, с чем вы сейчас согласились?

— Не помню.

Женщина, мягко придерживая Элви за плечи, откинулась назад.

— Торре! Здесь надо будет сделать скан головы. Возможно, сотрясение.

Из темноты ей ответил другой голос — мужской:

— Да, доктор Мертон. Как только закончу с этим.

Доктор Мертон снова повернулась к Элви.

— Если я сейчас встану, вы полежите смирно, пока Торре до вас доберется?

— Да нет, не надо, я могла бы помочь, — сказала Элви.

— Наверняка могли бы, — вздохнула женщина. — Ну, хорошо, давайте его дождемся.

Из темноты выделилась новая тень. Элви по походке узнала Фаиза.

— Займитесь другими, я с ней посижу.

— Спасибо, — поблагодарила доктор Мертон и скрылась.

Фаиз, кряхтя, опустился наземь, поджал ноги. Волосы на его крупной голове ерошились во все стороны. Губы были плотно сжаты. Элви, не думая, взяла его за руку и ощутила, как он мгновенно отпрянул, прежде чем смириться с прикосновением ее пальцев.

— Что случилось? — спросила она.

— Взрыв на посадочной площадке.

— О! — Подумав, она добавила: — Это они?

— Нет. Нет, конечно, не они.

Элви попыталась обдумать услышанное. Если не они, как это могло случиться? Голова у нее прояснилась настолько, что она уже замечала, как путаются мысли. Неприятно, но, наверное, хороший признак.

— Плохо дело?

Она скорее почувствовала, чем увидела, как он пожал плечами.

— Плохо. Единственная сколько-нибудь хорошая новость — что их поселок рядом и врач у них толковый. Практиковалась на Ганимеде. Не окажись наши запасы погребены под парой тонн металла, она могла бы что-то сделать.

— Наша группа?

— Я видел Джорджио, он в порядке. Эрик погиб. Не знаю, что с Софи, но отправлюсь искать, когда у них дойдут руки до тебя.

Эрик погиб. Несколько минут назад он лежал в соседней койке, заигрывал с ней, злил ее. Этого Элви понять не могла.

— Садьям? — спросила она.

— Она же осталась на «Израэле». Ничего с ней не случится.

— Вот и хорошо.

Фаиз пожал ей руку и отпустил. Воздух там, где ладонь была нагрета его пальцами, холодил кожу. Фаиз перевел взгляд с рядов лежащих тел на обломки челнока. Стояла такая кромешная тьма, что Элви видела только силуэт на фоне звезд.

— Губернатор Трайинг не выкарабкался, — сказал он.

— Не выкарабкался?

— Мертвее дохлой крысы. Мы не знаем, кто теперь должен командовать.

Элви ощутила, как слезы набегают на глаза, и боль в груди не имела отношения к ранению. Вспомнилась ласковая улыбка, теплый голос. Его работа только начиналась. Странно: смерть Эрика скользнула по поверхности сознания, как камешек по воде, а смерть губернатора Трайинга зацепила так сильно.

— Жаль, — сказала она.

— Да уж. Мы на чужой планете в полутора годах пути от дома, все припасы разлетелись в щепки размером с зубочистку, и можно поставить приличные деньги на то, что все это — результат саботажа тех самых людей, которые теперь нас лечат. Смерть — это неприятно, но, по крайней мере, просто. Как бы нам еще не позавидовать Трайингу.

— Ты сам не веришь тому, что говоришь. Все будет хорошо.

— Элви, — Фаиз сардонически хмыкнул, — думается мне, не будет.

ГЛАВА 3

ХЭВЛОК

Эй, — уныло позвал из камеры механик, — Хэвлок, ты еще злишься?

— Злиться — не мое дело, Уильямс, — ответил Хэвлок, зависнув над своим столом. Помещение внутренней службы безопасности на «Эдварде Израэле» было тесным. Два стола, восемь камер — то ли офис, то ли карцер. А в невесомости вышедшего на высокую орбиту корабля здесь становилось еще теснее.

— Слушай, я знаю, что позволил себе лишнее, но теперь-то я трезв. Выпустил бы ты меня?

Хэвлок сверился с ручным терминалом.

— Еще пятьдесят минут, и можешь быть свободен.

— Брось, Хэвлок. Есть у тебя сердце?

— Ничего не могу поделать, правила есть правила. Дмитрий Хэвлок тринадцать лет отслужил сотрудником безопасности по контрактам с восемью разными компаниями. «Пинквотер», «Звездная спираль», «Кооперация Эль-Хашем», «Стоун и Сиббетс» и прочими. Поработал недолго даже на «Протоген». Побывал в Поясе, на Земле, на Марсе и на Луне. Тянул лямку на грузовых транспортах по маршрутам Ганимед — Земля. Разбирался с самыми разными проблемами: с бунтами, семейным насилием, наркотрафиком и даже с придурком, у которого была мания воровать чужие носки. Не то чтобы все повидал, но многое. Достаточно, чтобы понять, что всего никогда не увидишь. И признать, что его реакция на кризисную ситуацию зависит больше от партнеров по команде, чем от самого кризиса.

Когда на базе «Афина» пошел вразнос реактор, его напарник запаниковал вместе с начальством, и Хэвлок до сих пор помнил, как страх тогда стиснул ему внутренности. Когда на Церере после гибели водовоза «Кентербери» начались волнения, его напарник держался скорее устало, чем испугано, и Хэвлок воспринимал ситуацию с той же угрюмой покорностью. Когда на «Эбису» обнаружили вирус Нипах и объявили карантин, его босс энергично — и едва ли не с наслаждением — раскладывал корабль, как сложную головоломку, и Хэвлоку тоже передалось чувство удовольствия от выполнения важной работы.

По долгому опыту Хэвлок знал, что люди — в первую очередь общественные животные; сам он был человеком до мозга костей. Казалось бы, куда романтичнее — да и мужественнее, черт побери, — изображать из себя остров в океане, недвижно стоящий под ударами волн бьющихся вокруг эмоций. Но он не был островом и примирился с этим фактом.

Когда сообщили, что площадка, подготовленная для посадки тяжелого челнока, взорвана, и пошли сведения о потерях, Мартри отреагировал вспышкой ярости — и Хэвлок тоже. Все действие разворачивалось на поверхности планеты, так что выплеснуть эту ярость можно было только на «Эдвард Израэль». А все, что происходило на «Израэле», Хэвлок твердо держал в руках.

— Ну пожалуйста, — скулил из камеры Уильямс, — мне переодеться надо. Какая разница, а? Несколько минут.