Мститель из Атлантиды - Эдмонд Мур Гамильтон

Вооружённая охрана графа Отто позволила нам, двум странствующим менестрелям, войти, прежде чем они закрыли большие ворота на ночь. В тот вечер мы сидели среди слуг в огромной, мрачной каменной столовой и поглощали большие куски недожаренной говядины, бросая кости в тростник, чтобы собаки могли подраться за них.

За стоящим на возвышении столом в конце зала сидели граф Отто и леди Гарда. Его красивое лицо пылало от нахальства власти, а леди Гарда была белокура и чрезвычайно прекрасна — Этейн всегда выбирала самые красивые тела. Но в их напыщенности я почувствовал лёгкие нотки страха, страха перед преследователем, который не оставлял их в покое все эти тысячи лет. Я сидел и тешил мысль о кинжале на моей груди, который я, Улиос, вскоре воткну в мозг Карната.

Когда трапеза подошла к концу, я сделал лёгкий знак Стэну, и он выскользнул из зала. Затем, как я и ожидал, граф Отто потребовал сыграть менестрелей, которые пришли в замок этой ночью. Я шагнул вперёд и остановился прямо под их помостом, держа в руках лютню. Глядя прямо им в лицо, я перебирал струны лютни и пел.

— Далеко-далеко и давным-давно в западном море была земля, — пропел я и увидел, как они испуганно подняли головы.

Лицо графа Отто обрело удивлённое выражение, а в глазах леди Гарды, пока я продолжал петь, всё росло и росло сомнение.

— Грех разрушил ту землю, и те, кто согрешил, бежали, — пропел я, и тогда граф Отто вскочил на ноги.

— Улиос! — вскричал он, и к нему подбежали его соратники.

— Да, Улиос, наконец-то! — воскликнул я, отбрасывая лютню и выхватывая кинжал.

— Схватите его! — крикнул он своим людям, но его приказ перекрыл булькающий предсмертный крик откуда-то из глубин замка, и топоча ногами сотня моих злодеев хлынула в зал.

Во главе их был Стэн, и он вместе с этой жадной до добычи волчьей стаей сметал вооружённых людей графа, как шелуху. Сверкнув кинжалом, я вскочил на помост к графу Отто. Ещё мгновение, и мои пятитысячелетние поиски закончились бы, но я забыл о его даме — я забыл о Этейн. Когда я прыгнул на Карната, она метнулась за мою спину, а затем шумный зал покачнулся, когда её собственный маленький нож, украшенный драгоценными камнями, вонзился мне в шею.

Я упал, захлёбываясь кровью. Слабеющим зрением я увидел, как Карнат и Этейн выскочили из зала через потайную дверь в задней части помоста. Мои волчья стая была слишком увлечена грабежом, чтобы заметить это.

Обезумевшее лицо Стэна склонилось надо мной:

— Хозяин!

Я указал дрожащим пальцем на потайную дверь и выдавил, задыхаясь:

— За ними… следуй за ними.

— Нет, хозяин, — закричал он. — Ты умираешь — я должен немедленно перенести твой мозг в другое тело, или ты погибнешь.

Я снова указал на дверь, затем всё погрузилось во тьму.

Когда я очнулся, Стэн с тревогой склонялся надо мной. Теперь я лежал на кушетке в замке. Я посмотрел на себя сверху вниз. Ширококостное тело в кольчуге. В зеркале, которое протянул мне Стэн, я увидел лицо Экхарда.

— Хозяин, я еле-еле успел, — сказал мне Стэн. — Я оглушил Экхарда и поместил твой мозг в его череп как раз перед твоей смертью.

— А Карнат и Этейн? — спросил я, садясь.

— Они ушли по тайному ходу, который, несомненно, был приготовлен на такой случай. Но мы найдём их снова, хозяин!

— Мы найдём их, Стэн.

* * *

Герцог д'Аркур вежливо предложил мне серебряную шкатулку, в которой оставалось всего несколько зёрнышек нюхательного табака. Затем он сел рядом с нами на одну из немногих скамеек, которые были предоставлены нам в этом большом общем помещении тюрьмы.

— Одна из худших чёрт этого правления террора заключается в том, что нам даже не позволяют умереть достойно. Мадам герцогине и мне даже не дают понюхать табаку в эти последние оставшиеся нам дни.

Затем его красивое, благородное лицо улыбнулось мне.

— Но я полагаю, мы не должны жаловаться. Мы долгое время повелевали этим сбродом, который сейчас правит Францией, и, без сомнения, они тоже должны получить свою порцию.

Я ответил ему:

— Я могу понять, что они отправляют вас, аристократов, на гильотину. Но почему они должны судить меня и моего камердинера, двух совершенно невинных иностранцев, только что прибывших во Францию?

Герцог с интересом посмотрел на меня и Стэна. Я был в одежде шведского врача.

— Париж — опасное место для иностранцев в наши дни, — сказал он. Не одни вы были осуждены без причины. Без сомнения, какой-нибудь ваш враг в Париже обвинил вас перед Революционным комитетом в том, что вы реакционер.

— Может быть, и так, — медленно произнёс я. — Я знаю, что у меня есть враг, который находится в Париже, хотя и не знаю точно, где он.

Это было правдой, поскольку Карнат и Этейн, я был уверен, были где-то в городе. Я не знал, какие у них теперь личности, какие у них имена, но их след привёл сюда меня и Стэна. Возможно, именно Карнат приговорил нас к гильотине, хотя я был уверен, что он не мог узнать нас в нашем последнем обличье. А может, причиной были лишь досужие слухи. В любом случае, я проклинал судьбу, которая привела нас к смерти здесь, оставив мою месть неудовлетворённой. Будет ли она когда-нибудь удовлетворена? Неужели эти двое так и будут ускользать от меня, словно издевательские призраки, которых я не могу постичь?

С той ночи, восемьсот лет назад, когда они бежали из замка графа Отто, мы следовали за ними поколение за поколением, тело за телом. В Италии, Испании, по всей Европе и ближней Азии мы преследовали их, но никогда больше не были так близко к ним. Теперь, в этом 1793 году, в это кровавое лето, когда Франция была охвачена пожаром Террора, казалось, наши поиски должны были закончиться навсегда.

Герцог д'Аркур поднялся на ноги, прервав мои мрачные размышления.

— Я должен вернуться к мадам герцогине. Я надеюсь, что ваше ожидание казни не будет слишком мучительно долгим, месье.

— Пока мы ждём, мы живём, — напомнил я ему.

Он с улыбкой поклонился.

— И пока мы живы, мы надеемся, даже если знаем, что надежда совершенно бесполезна. Adieu, monsieur.