Третье правило боя [Назову себя - Зверобой] - Андрей Бочаров
Я медленно поднимаюсь и в каком-то странном отупении, еле передвигая ноги, бреду к лежащему на дороге телу.
Опять рев мотора, визг тормозов, запах горелой резины. Рядом останавливается тот самый джип. Из него вылезает очень прилично одетый молодой парень с хорошей спортивной фигурой. Слегка пьяный, но на ногах стоит вполне уверенно. Он смотрит сначала на меня, потом на то, что осталось от Марины. Затем с каким-то непередаваемо тоскливым выражением в голосе говорит: «Вот, мля, швали всякой развелось, по улице человеку нельзя нормально проехать, нах!..»
И тогда впервые словно что-то взрывается внутри меня — волна ярости, злости, ненависти. Я бью его сначала левой рукой, затем правой. Бью как-то почти инстинктивно, неправильно, вроде того, что в боксе называется «удар открытой перчаткой», но результат оказывается впечатляющим.
А потом, стоя на коленях, бьюсь и бьюсь головой о бампер его джипа, словно хочу смыть кровь Марины своей кровью…
Такая вот история. Разумеется, это мелкое происшествие в выпуски телевизионных новостей не попало, в центральные газеты тоже. Если только где-нибудь в Интернете случайно можно было прочесть. Помните, может быть? То ли сын министра национальной безопасности кого-то сбил, то ли кто-то сам под колеса его машины взял и прыгнул.
Как мне потом следователь сказал на очередном допросе: «Министр национальной безопасности у нас один, а всяких …дей — завались, даже в другие страны вовсю экспортируем…» Мысль он, правда, не закончил, как-то не подумал, что я в наручниках с места могу через стол перепрыгнуть и плечом ему челюсть сломать. Все-таки мастер спорта по прыжкам в длину когда-то был.
Сломанная челюсть при вынесении приговора тоже была принята во внимание судом. Как отягчающий факт. Вот так, по совокупности, — десять лет в колонии строго режима.
И тут как раз наша Народная Дума закон приняла. Новый высокогуманный закон. О легализации Диких Боев (они до того были вне закона) как средства альтернативного отбытия наказания за особо тяжкие преступления. А дальше — как всегда. В смысле, хотели как лучше, а получилось как всегда. Не работает на практике новый хороший закон. Пока сам Верховный Управляющий как-то не упомянул об этом на очередной встрече с избирателями. Четвертый срок, понимаете ли, не шутка. Иностранные наблюдатели и все такое. Словом, вот хороший закон приняли, а механизмы реализации до конца опять не проработали. Прямо как с монетизацией льгот история получается.
Кого отбираем-то для участия в этой Программе? Молодых — негуманно: вот ему сейчас двадцать лет, через десять лет на свободу выйдет — еще молодой, жизнь впереди. Пожилых — тоже негуманно: просто зверей кормить на виду у честной публики. Значит, получается, около тридцати пяти — сорока лет — самый тот возраст. Желательно из бывших спортсменов, чтобы хоть какой-то шанс был. Мы ж цивилизованная страна, а не Гондурас там какой.
Кроме того, приговор должен быть вынесен совсем недавно, чтобы часть срока не отсидел уже. Вот по всем этим критериям я и прошел. Почему согласился? А что это такое — десять лет в колонии строгого режима, — вы представляете? В нашей российской колонии строгого режима. Учитывая, что каким-то боком они тоже относятся к Министерству национальной безопасности. Хотя у нас все в стране относится каким-то боком к Министерству национальной безопасности. За исключением того, что уж совсем никому нафиг не нужно. Словом, вы меня поняли. А это был шанс побыстрее со всем покончить.
А еще почему согласился — хотел, чтобы люди лишний раз Марину вспомнили. Ведь некоторые знали эту историю, все-таки Интернет тогда еще не совсем задушили. Думал, мой первый бой будет нашими общими поминками. Но не совсем так все сложилось…
На первых же тестах выяснилось, что у меня просто удивительная реакция, очень быстрые руки и умение предвидеть ситуацию. И в стрессовой ситуации организм адреналин в таких дозах вырабатывает, что могу прыгнуть и выше собственной головы. С приличным запасом. А сразу ласты склеивать я как-то с детства не привык. Вышел на арену — значит, пусть будет бой. Вот уже девять их у меня было. Всего один остался.
Пока еще Андрей…
Я приоткрываю глаза. Вот мы и приехали. Привезли меня во Дворец спорта. Как всегда, за два часа до боя. Через подземный тоннель, есть там такой. А то наверху, наверное, уже толпа беснуется у входов. Толпа фанатов Диких Боев, а еще небольшая кучка гринписовцев напротив. А между ними — конная милиция. Эскадрон ментов летучий. Хотя какой там эскадрон… Конный полк. В полном составе. Последний бой Зверобоя. Хит сезона, полный аншлаг.
Охранники — двое моих обычных и двое местных — сопровождают меня в мои апартаменты. Или конвоируют в раздевалку. Да хоть груздем назови…
Вся моя команда уже ждет — Алексей, массажист, секундант. Секундант имеет право остановить бой, выкинув белое полотенце. Только это не бокс — бой так сразу не остановишь. Хищник-то на сигнал гонга не реагирует, только выстрел снотворного. Почему Алексей не секундант? Слишком хорошо ко мне относится, может попытаться остановить бой, когда у меня еще есть шанс. А тогда — повторный бой. Так что Алексей на эту роль не самая подходящая кандидатура будет.
— Алексей, помоги куртку снять, — по лицу Алексея пробегает едва заметное удивление.
«У нищих слуг нет» — моя же любимая пословица. Тем не менее, он подходит ко мне.
Я сам вынимаю левую руку из рукава:
— А теперь, очень аккуратно, помоги снять дальше. Только очень аккуратно, не задень плечо!
Алексей очень аккуратно и деликатно снимает куртку. Немая сцена. Куртку я надел на голое тело, потому, что даже футболку я надеть не смог.
— Что у тебя с плечом? — все-таки решается спросить Алексей.
— Полный писец у меня с плечом. Такой славный, милый пушной зверек — полный писец.
— Пальцами пошевелить можешь?
— Могу. Пошевелить — могу. Но вот больше ничего не могу. А одного шевеления пальцами маловато будет, мне почему-то так кажется.
Вежливый стук в дверь. Кого еще нелегкая несет? А, это же Док. Самый главный боевой спортивный доктор. Входит. Сразу видит и все понимает. Строго говоря, он должен не допустить меня до Боя. Именно он. Но полный Дворец спорта. Но миллионы долларов за рекламу в ходе телетрансляции Боя. Но сотни миллионов
