Гибель лазарета «Чарльз Декстер» - Сара Монетт
А затем там что-то мелькнуло.
Она согласилась на предложение Уандрея от безысходности. «Так и совершаются военные преступления, — подумала она. — Люди не могут с собой справиться и просто следуют приказам. Если бы ты оказалась такой же талантливой, как эти архамерские врачи, то придумала бы что-нибудь, а не ждала указаний Уандрея. — Она прикусила губу. — Если бы я оказалась такой же талантливой, как эти архамерские врачи, то, возможно, „Ричард Тревитик“ тоже погиб бы, как и „Чарли“».
Пришедшая мысль окончательно добила те чувства, которые еще оставались в ней после встречи с тихим мертвым проводником.
Что-то коснулось ее правой перчатки, а затем сжало руку. От страха перехватило в горле. Синтия, вырываясь, посмотрела вниз, пытаясь опознать жуткую тварь, схватившую ее. Тварь оказалась обычной летной перчаткой, такой же, как у нее. Девушка подняла голову и сквозь пелену света, отраженного в двух скафандрах, встретилась взглядом с Хестер. Задумавшись, Синтия задержалась и оторвалась от группы. От мысли, что она могла остаться в этой темноте совсем одна, сердце ее затрепыхалось, как корабельная крыса в когтях чешира.
Синтия пожала руку подруги, ответом стала белозубая улыбка, просиявшая на темном лице. Они пошли вперед вместе, но вскоре Синтия услышала странные скребущие звуки, и облегчение от того, что она не одна, испарилось. Чуткое ухо врача определило природу звука почти сразу: так скребут металлом о кость.
Сделав еще пять шагов, они подошли к лаборатории. Когда Мередит и Уандрей вышли из тени, Синтия, словно зачарованная, смотрела на то, как свет — не биолюм, а обычная рабочая лампа на аккумуляторе — играет на их потертых скафандрах. Она старалась не заглядывать в лабораторию. К счастью, их широкие плечи милосердно закрывали обзор.
Но затем Уандрей сделал шаг в сторону, пропуская их с Хестер, и поднял руки к голове, раскрывая защелки на шлеме. Пока он снимал шлем, Синтия боролась с собой, чтобы не натянуть его обратно на голову Уандрея, словно стандартный поношенный скафандр мог хоть как-то защитить его в данной ситуации.
Синтия продолжала дышать воздухом скафандра. Так она чувствовала себя лучше. Мередит с Хестер тоже не торопились снимать свои шлемы.
— Доктор Фиоренцо, — вежливо сказал Уандрей. — Позвольте мне представить вам своих коллег. Как я понял, вы достигли успеха?
— Частично, — ответила Фиоренцо низким грудным голосом.
Она отвернулась от анатомического стола, на котором были зафиксированы дергающиеся останки чего-то, что по определению не могло быть живым.
Казалось, их приход ее совсем не удивил. Уандрею даже не понадобилось представляться.
— Рада вас видеть. После аварии… «Чарли» умер, и вся команда…
На лице — скорбь, напряжение и облегчение. Каково это было? Оказаться одной в ловушке, в сотнях парсеков от звездных трасс, внутри огромного, мертвого, медленно разлагающегося существа?
Знакомство проходило почти в сюрреалистично дружеской обстановке. Фиоренцо — смуглая, хрупкая женщина с гладкой кожей, когда она улыбалась, вокруг глаз появлялась мелкая сеточка морщин. Еще молодая, но на голове уже показалось несколько седых прядей, блестевших, словно серебряные нити на черном бархате волос. Короткая мальчишеская стрижка, такую прическу носили многие практичные космачи.
«Думала, вы старше», — этого Синтия вслух, конечно, не произнесла, когда они обменивались любезностями. Тело майора Нгао стояло у дальней переборки со сложенными на груди руками, глаза напряженно следили за происходящим, словно он понимал, о чем они говорят. Синтии не пришлось пожимать руку Фиоренцо, потому что та была в перчатках. А главное — не требовалось придумывать приветственных фраз. Услышав ее имя, Фиоренцо нахмурилась:
— Фейерверкер? Это вас они недавно высадили с «Ричарда Тревитика». Стыд и позор! Прекрасное исследование! Прекрасное. Пора уже разобраться, что находится в биосуспензных цилиндрах.
Синтия, потрясенная той теплотой, с которой коллега признала ее работу, и самим фактом того, что кто-то ее хвалил, кое-как устояла на ногах. Она открыла рот, чтобы ответить, но Фиоренцо продолжила:
— Приветствую вас на борту, коллега. Уж теперь мы с вами во всем разберемся. Может быть, даже узнаем что-то о Ми-Го!
— Спасибо, — пролепетала Синтия.
Фиоренцо, Мередит и Уандрей отошли подальше. Хестер наклонилась к ней очень близко, даже их шлемы соприкоснулись, и прошептала:
— Что ты такое сделала?
— Я думала, все уже знают.
— Расскажи.
Синтия не знала, с чего начать. Она все еще с трудом подбирала слова, когда Хестер не вытерпела и спросила в лоб:
— Ты попыталась разобраться в устройстве цилиндра Ми-Го?
— Пустого, — неуверенно возразила Синтия. — А не того, где внутри кто-то есть.
— Святое удушье! — воскликнула Хестер. — Разве ты не слышала, что случилось с «Лавинией Уатли»?
Пиратский буджум. Бесследно исчезнувший после захвата транспортника Ми-Го с канистрами мозгов, отделенных от тел. Ходили слухи, что вся команда и сам корабль были разобраны на запчасти и разбросаны по окраинам Солнечной системы. Живые мозги, навсегда заключенные в металлические цилиндры, бессмертные и сошедшие с ума.
Сжав губы, Синтия кивнула.
— Не утверждаю, что это была хорошая идея.
Хестер посмотрела на нее так, словно хотела что-то добавить, но тут ее позвал Уандрей. Синтия не двинулась с места, не желая мешать беседе архамерцев.
Хотя… разве Фиоренцо — архамерка? Синтия знала довольно, чтобы различать имена архамерских кораблей. Все были названы в честь девяти первопроходцев, покинувших Землю. Фиоренцо в их числе не значился. Уандрей называл ее доктор Фиоренцо, сама же она представилась как Джулия Филомела Фиоренцо. Не Ярмулович, не Бурлингейм, не Дюбуа. Значит, либо она чужачка, к которой архамерцы относятся как к своей (в это Синтия сразу не поверила), либо она архамерка, но ее выгнали с корабля.
«Подумать только, доктор Фейерверкер! Интересно, из-за чего?»
Ее тоже выгнали с корабля, но Уандрею не было до этого дела. Синтия помнила разговор о проблемах Уандрея из-за нее. Помнила подозрения президента. Понимала, что Уандрей привел их сюда не из-за милосердия, хотел проверить, как идут эксперименты Фиоренцо. Эксперименты, о которых на «Ярмулович астрономике» никто не подозревал либо не знал, что они до сих пор проводятся.
«Милосердный Будда удушья!» — подумала Синтия.
Она обнаружила, что стоит у анатомического стола, за которым работала Фиоренцо, гораздо ближе, чем собиралась.
Существо было когда-то человеком. Оно не могло оставаться живым.
И, скорее всего, не было им. Синтия отвернулась, заставляя себя не смотреть на мокрую дыру, на месте которой когда-то находилось лицо, и заметила, что майор Нгао следит за ней. Следит? Таращится на нее? Таращится сквозь нее? Она зажмурилась и с силой прикусила губу, чтобы подавить в себе растущий пузырь истерики. Открыв глаза, увидела грудь мертвого, дергающегося существа.
На залитых кровью остатках формы можно было различить
