Судьба Лондона. Шесть возможных катастроф - Фред Меррик Уайт
Немного ниже по реке завеса тумана рассеялась. Круглое солнце, увеличившееся в размерах, смотрело вниз на темную землю. На юго-востоке высоко в небо поднялась огромная черная колонна. Колонна казалась абсолютно неподвижной, она расширялась от чернеющего основания, как огромный гриб.
– Представьте себе попытку вдохнуть это, – пробормотал Элдред. – Только подумайте, какой там яд. Интересно, сколько бы эта плотная масса весила в тоннах? И это продолжается уже пять часов. Этого хватит, чтобы задушить весь Лондон.
Хакнесс ничего не ответил. В целом он желал только добра. Этот столб дыма будет подниматься еще много часов. В то же время перед ним открывалась прекрасная возможность. Он хотел провести определенные эксперименты, для которых все было готово.
Они добрались до места катастрофы. В радиусе пятисот ярдов стояла невыносимая жара. Никто, похоже, не знал причины катастрофы, кроме всеобщего мнения, что воспламенились нефтяные газы. И ничего нельзя было сделать. Ни один из механизмов не мог подойти достаточно близко, чтобы принести хоть какую-то пользу. Эти огромные цистерны и бочки, наполненные нефтью, должны были сгореть дотла.
Огненные языки пламени ревели и клокотали. Над пламенем поднимался столб густого черного дыма, лишь слегка отклоняясь к западу. Непроглядный мрак клубился над головой, словно туман. Если туман Хакнесса придет сейчас, это будет означать страшную катастрофу для Лондона.
Дальше за городом, где вовсю светило солнце, люди наблюдали за этим огромным облаком с пугающим восхищением. С расстояния в несколько миль казалось, что все горные хребты мира навалились на Лондон. Туман постепенно распространялся вдоль южной части Темзы и на север до самого Барнета.
В этой неподвижности и мраке было что-то такое, что для Лондона не ассоциировалось с обычными туманами.
В конце концов Хакнесс повернулся, вспомнив о своем недоеденном завтраке и о том, что он уже два часа наблюдает за этим захватывающим зрелищем.
– Ты подумал о том, как выкрутиться? – спросил Элдред. – Что ты собираешься делать?
– Обедать, – отрывисто ответил Хакнесс. – После этого я собираюсь заняться своими делами в Риджентс-парке. У меня там есть аэроплан Гримферна и красивая теория о взрывчатке. Сложность в том, чтобы получить согласие властей на проведение экспериментов. Полиция категорически запретила эксперименты с взрывчатыми веществами, запущенными в воздух над Лондоном. Но, возможно, на этот раз мне удастся их припугнуть. Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем увидеть, как поднимается ветерок, но, с другой стороны…
– Значит, сегодня вечером вы свободны? – спросил Элдред.
– Нет, не свободен. Но времени еще будет предостаточно. Я иду с сэром Эдгаром Гримферном и его дочерью к Ирвингу, если, конечно, кто-то сможет увидеть Ирвинга сегодня вечером. У меня есть шанс всей жизни, но я бы хотел, чтобы он уже миновал, Элдред, мой мальчик. Если ты придешь около полуночи…
– Обязательно, – с нетерпением сказал Элдред. – Я собираюсь участвовать в этом деле. И я хочу знать все об этой взрывной идее.
II
В этот вечер Мартин Хакнесс одевался менее старательно, чем обычно. Он даже забыл, что у мисс Синтии Гримферн было сильное предубеждение в пользу черных вечерних галстуков, и обычно он с большим почтением относился к ее мнению. Но сейчас он думал о другом.
Пока Хакнесс ехал по направлению к Кларенс-Террас, ничего аномального не наблюдалось. Ночь была желтой, более чем типичной для этого времени года, но никаких проблем с движением не было, хотя ниже по реке фарватер лежал под плотным слоем облаков.
Хакнесс жадно принюхался к воздуху. Он обнаружил или ему показалось, что обнаружил в атмосфере какой-то едкий запах. Когда кэб приблизился к Трафальгарской площади, Хакнесс услышал крики и голоса, поднятые в знак выражения недовольства. Внезапно кэб словно погрузился в стену тьмы.
Это было так стремительно и неожиданно, что подействовало с неожиданной силой. Лошадь, казалось, рысью бросилась в густую черноту. Стена сомкнулась так стремительно, скрыв за собой часть Лондона, что Хакнесс мог только смотреть на нее с открытым ртом.
Хакнесс поспешно выпрыгнул из кэба. Черная стена была такой громадной и непроглядной, что лошадь скрылась из виду. Машинально извозчик дал задний ход. Лошадь появилась перед кабиной с ослепительной быстротой фокусника. Со стороны Уайтхолла подул тонкий ветерок. Именно этот воздушный поток, попав в образующуюся воронку, рассекал туман по краю кромки.
– Не пью уже восемнадцать лет, – пробормотал извозчик, – так что все происходит в реальности. А что вы скажете по этому поводу, сэр?
Хакнесс пробормотал что-то бессвязное. Пока он стоял там, черная стена поднялась, как занавес на сцене, и он оказался под крышей фургона. В оцепенении он похлопал лошадь по боку. Он посмотрел на свою руку. Она была жирной, маслянистой и грязной, как будто он побывал в машинном отделении большого лайнера.
– Поехали как можно быстрее, – крикнул он. – Это туман, небольшой подарок от горящей нефти. В любом случае, сейчас его уже нет.
Действительно, черный занавес поднялся, но в атмосфере стоял запах горящей нефти. Фонари и витрины магазинов были забрызганы и заляпаны чем-то, что можно было принять за черный снег. Движение на улицах было на время остановлено, нетерпеливые пешеходы с тревогой и волнением обсуждали ситуацию, мужчина в вечернем костюме был занят тщетной попыткой очистить рубашку от черных пятен.
Сэр Эдгар Гримферн был рад видеть своего доброго друга. Если бы Гримферн был сравнительно беден и меньше увлекался стрельбой по крупной дичи, он, несомненно, стал бы большим научным светилом. Все, в чем была хоть капля приключений, увлекало его. Он с энтузиазмом относился к летательным аппаратам и вообще к аэропланам. В доме 119 по Кларенс-Террас были большие мастерские, где Хакнесс проводил много свободного времени. Эти двое собирались в скором времени поразить мир.
Хакнесс задумчиво пожал руку Синтии Гримферн. На ее симпатичном интеллигентном лице промелькнуло легкое недоумение, когда она заметила его галстук.
– На нем большая клякса, – заметила она, – и она сослужит вам хорошую службу.
Хакнесс объяснил. У него была лестная аудитория. Он рассказал о странном происшествии на Трафальгарской площади и величественной сцене на реке. Он наглядно изложил теорию, которую построил на этом. Весь ужин шла оживленная дискуссия.
– Мораль в том, что мы погрузимся в киммерийскую тьму, – сказала Синтия, – то есть если опустится туман. Если вы думаете, что вам удастся напугать меня и избавить от вечернего развлечения, то вы ошибаетесь.
По мере того как троица ехала в направлении Лицейского театра, туман становился все темнее и гуще.
