Бегущий по лезвию - Филип Киндред Дик
— Нам кто-то звонил?
— Нет, от нас. Мистер Брайант звонил в Россию, в их управление милиции. Спрашивал, не согласятся ли они на составление совместной жалобы руководству «Розен Ассоусиэйшн». Мы направим жалобу представителям в нашем полушарии, они — в своем.
— Гарри продолжает настаивать на удалении с рынка мозга типа «Узел-6»? — Рик не удивился. С того момента, когда появилась информация об испытаниях и характеристиках этой модели, большая часть полицейских, имевших дело с убежавшими андроидами, протестовала без устали..
— Русские могут столько же, сколько и мы, — сказал он. С юридической точки зрения производители мозга типа «Узел-6» подчинялись колониальному законодательству, так как их предприятия находились на Марсе.
— Лучше примириться с новыми андроидами, как с фактом, — сказал он. — Так было всегда, всегда, когда появлялся мозг нового типа. Я помню, какой шум поднялся, когда люди Садерманна выставили старый «Т-14», еще в 19-м. Не было такого полицейского отделения в западном полушарии, которое бы не заявило, что теперь ни один тест не выявит андроида с таким мозгом, если андроид нелегально проникает на Землю. И, честно говоря, какое-то время они были правы.
Насколько он мог вспомнить, более пятидесяти андроидов типа «Т-14» тем или иным путем пробрались на Землю. Некоторым удалось скрываться более года. Потом Павловский институт в России разработал эмпатический тест. И ни один из андроидов Т-14 пока не смог пройти этого теста.
— А знаете, что ответили русские? — спросила мисс Марстен. — Мне удалось выяснить. — Ее веснушчатое лицо сияло.
— Это мне поведает Гарри Брайант, — сказал Рик. Его раздражали внутридепартаментские сплетни, он сел за стол и демонстративно принялся рыться в ящике до тех пор, пока мисс Марстен не поняла намек и не покинула кабинет.
Из ящика он извлек древний потертый конверт из плотной коричневой бумаги. Он откинул спинку своего комфортабельного кресла последней модели и отыскал в конверте то, что было нужно: набор данных по мозговому устройству типа «Узел-6».
Ему потребовалось лишь несколько минут, чтобы убедиться, что «Узел-6» и в самом деле обладал двумя триллионами составляющих плюс способность выбора из десяти миллионов возможных комбинаций мозговой деятельности. За 0,45 секунды андроид с таким мозгом умел выбрать и осуществить любую из четырнадцати базовых реакций. Да, тест на умственные способности такого анди не расколет, хотя, уже многие годы андроиды успешно проходили эти тесты, начиная с 90-х, когда перестали использовать первые неуклюжие модели.
Андроид типа «Узел-6» по умственным способностям превосходил некоторые разряды людей. Другими словами, в утилитарных терминах «Узел-6» уже превзошел по своим возможностям большую, хотя и не самую выдающуюся часть человечества: слуга в некоторых отношениях стал искуснее господина. Правда, уже имелись новые критерии оценок, вроде эмпатической шкалы Войт-Кампфа. Самый интеллектуальный андроид не в состоянии понять того слияния, которое происходило во время сеансов эмпатии у всех последователей сострадализма и которое легко давалось любому человеку, даже анормальному недоумку.
Рика, как и большинство людей, всегда интересовал вопрос: почему андроид беспомощно проваливал любой тест на эмпатию? Очевидно, эмпатия, сопереживание, сочувствие — все это было присуще только человеческой природе, в то время как проблески интеллекта можно обнаружить, в той или иной степени, в любом роде и виде, включая пауков. Очевидно, с одной стороны, эмпатическое качество требовало группового инстинкта. Одиночный организм, вроде паука, в нем не нуждался, наоборот, такой инстинкт уменьшал его шансы на выживание. Он ведь заставил бы паука сознавать, что он старается выжить за счет жертвы. И все хищники, включая высокоразвитых, вроде кошек, умерли бы с голоду.
Эмпатия, решил когда-то Рик, должна ограничиваться травоядными или всеядными существами, способными отказаться от мясной диеты. Иначе дар этот начнет размывать грань между охотником и жертвой, между побежденным и победившим. Подобно тому, как в слиянии с Сострадальным они все вместе поднимались к вершине, а потом, завершив цикл, смиренно погружались в могильный мир. Этот дар был обоюдоострым биологическим предохранителем. Если одно существо испытывало радость, то и все остальные получали свою долю радости. Однако если страдал один, то и остальным было не избежать страданий. Стадное животное, вроде человека, получало таким образом дополнительный шанс на выживание. Сова или кобра погибли бы.
Наверное, робот-андроид был одиноким хищником.
Рику нравилось именно так думать об андроидах. Это делало его работу более приемлемой. Отправляя на покой или, как говорили, в отставку, то есть убивая андроида, он не нарушал закона жизни, провозглашенного Вилбуром Сострадальным. «ДОЛЖНО УБИВАТЬ ТОЛЬКО УБИЙЦ», — сказал Сострадальный в тот первый год, когда появились генераторы эмпатии. По мере формирования сострадализма как теологического учения усложнилась и концепция Убийц. В теории сострадализма абсолютное зло было направлено на старого человека в жалком плаще, взбиравшегося по склону горы, но не было понятно, что или кто это было. Сострадалист чувствовал присутствие зла, не понимая его. Другими словами, он видел туманное присутствие Убийц везде. Для Рика Декарда беглый гуманоидный робот, убивший своего хозяина, снабженный искусственным интеллектом, превосходящим интеллект большинства людей, равнодушный к животным, не имевший способности разделять радость или страдание с другим существом, — для него такой андроид символизировал Убийцу.
Равнодушие анди к животным заставило его вспомнить о страусе, которого он видел сегодня в витрине. Он отодвинул в сторону документы по «Узлу-6», набрал в щепоть немного нюхательной смеси «Сиддонс № 3–4» и втянул носом воздух. Потом, подумав, сверился с часами. Время еще было. Он поднял трубку настольного видеофона и вызвал мисс Марстен.
— Соедините меня с зоомагазином «Счастливый пес» на Саттер-стрит.
— Минуточку, сэр. — Мисс Марстен раскрыла телефонную книгу.
— Они не могут на самом деле просить такую сумму за страуса, — сказал себе Рик Декард. — Они наверняка должны сбавить, так всегда делалось в старые добрые времена. Например, когда торговали машинами.
— Зоомагазин «Счастливый пес», — объявил радостный мужской голос, а на экране возникло уменьшенное изображение веселого лица. Доносился лай, рев и прочий животный шум.
— Этот вот страус, который у вас в витрине, — сказал Рик, поигрывая керамической пепельницей. — Сколько нужно внести за него сразу?
— Минутку, — сказал продавец, доставая карандаш и бумагу. — Сразу выплачивается одна треть. — Он начал считать. — Позвольте спросить, сэр, вы намерены покупать?
— Я еще не решил, — сдержанно сказал Рик.
— Но, допустим, мы заключим на страуса тридцатимесячный контракт, — сказал продавец. — С очень низким комиссионным сбором — всего шесть процентов в месяц. Тогда месячный взнос составит, после первой выплаты…
— Вы должны понизить цену, — сказал Рик. — Сбавьте две тысячи — и я выложу наличные, все сразу. — Дейв Холден сошел со сцены, подумал Рик. Понимая, как много будет заданий в
