Солнечный огонь - Стивенс Френсис

Четверо путешественников вскоре покинули предательскую площадку и, возбужденно переговариваясь, то стояли в сторонке, то кружили около нее, глядя с разных точек на объект и пытаясь понять, прав ли Теллифер, заявляя, что огромная сияющая глыба над ловушкой действительно бриллиант.

Девушку, надо сказать, на какое-то время позабыли. Один только Джон Б. оставался в стороне на протяжении этой примечательной дискуссии.

— Не меньше чем полтонны! — возражал Уэринг. — Даже предположить нелепо! Бывают камни размером с куриное яйцо. Но это! Птица Рух отложила! Гарун аль-Рашид… Синдбад… Тысяча и одна ночь! ТНТ, тебе привиделось! Полтонны!

— Ох, Олкот, ладно тебе. Поверь, я имел дело с драгоценными камнями, и, по моему скромному мнению, «Солнечный огонь» такой же бриллиант, как «Кохинур» — «Гора света». Но, конечно, если ты докажешь обратное…

— Сколько каратов в половине тонны? — спросил Сигзби. — Слушай, Теллифер, а ты бы булавку с таким камушком на галстук приколол?

— Я отказываюсь продолжать разговор в подобном тоне! — Голос Теллифера задрожал от ярости. — Была бы в ваших душах хотя бы капля благоговения пред чудом, хотя бы намек на уважительное отношение к божественной красоте, вы бы… вы бы сами возненавидели тех, кто отпускает шутки про «Солнечный огонь»!

— Джентльмены, — сказал Отуэй, до этого не хотевший вступать в разгорающийся спор, — почему бы нам не оставить разговор до лучших времен? Неужели мы позабыли, зачем поднимались сюда? Как же летчики, которых мы собирались спасать?

Спорщики пристыженно замолчали. И, подумав, все как один, включая Теллифера, согласились, что удивительные приключения на вершине пирамиды в самом деле отвлекли внимание от цели.

— Но мы, однако, пока не видели никого из попавших в беду, — заметил Сигзби. — Тут одна лишь девушка.

— Простите, сэр, юная леди сейчас не с нами. — К спорщикам наконец присоединился Джон Б. Он смотрел на остальных печальными карими глазами, чуть исподлобья, как смотрит оставленный на пороге пес. — Когда вы с Теллифером выбрались из ямы, она, по-моему, повеселела и перестала плакать. Я попытался с ней заговорить, даже угощение попробовал, но ей, кажется, было все равно. Она только что ушла отсюда. Ушла, — Джон Б. ткнул пальцем в сторону одного из боковых проходов, — туда, а дверь за ней сразу закрылась.

Стюард сделал паузу.

— Она ее с другой стороны заперла, — грустно закончил он.

Четверо путешественников уставились друг на друга. В их взглядах читалось взаимное презрение.

— Плохая из нас спасательная команда, — сказал Отуэй. — Для исследователей опасных тайн мы чрезвычайно опрометчивы. Дипломаты из нас и вовсе никакие. Во вражеских рядах нам удалось найти друга, готового помочь освободить пленников, если таковые, конечно, имеются. Умного друга. Готового общаться с нами знаками. И мы тут же обидели его, повернувшись спиной. Если девушка решит к нам вернуться, то, возможно, с ней придет кто-то менее приветливый.

— Мы ранили ее чувства! — горестно воскликнул Сигзби.

— Но все было так чертовски странно! — произнес Уэринг. — Ружейный залп… крики… но никто так и не показался, кроме нее.

— Не спорю, она может быть тут в совершенном одиночестве. — Отуэй снял очки и принялся задумчиво их протирать. Затем опять водрузил на нос и воззрился на сияющую глыбу «Солнечного огня».

Затем он продолжил:

— Не знаю, бриллиант это или нет, но понятно, почему Петро назвал его «аньи», то есть «призрак». Люди с подобным мышлением, сталкиваясь с неизведанным, всегда принимают его за сверхъестественное. Также не вызывает сомнений то, что в этой яме частенько что-то сжигалось. Девушка заплакала, потому что двое из нас туда попали! Интересно, что за жуткие зрелища приходилось видеть здесь бедняжке.

Сигзби опять рассвирепел:

— Она не замешана ни в чем плохом!

— Разве я как-то намекнул на это? — В обычно дружелюбном голосе ученого вдруг промелькнуло ехидство, но потом на губах появилась улыбка. — Если мы продолжим спорить о том, бриллиант ли перед нами и причем тут девушка, мы вцепимся друг другу в глотки. А что, если не терять время на догадки и просто исследовать это место? Мы его толком не осмотрели. Не исключено, что, кроме запертой девушкой двери, есть другие ходы и выходы. Бликенсдерфер, ты уверен, что там действительно засов?

Джон Б. подтвердил это кивком.

— Я слышал, как она его задвигает. И толкнул дверь плечом, сэр.

— Ладно. Поищем другие двери.

Из центра внушительных размеров площадки восемь окружающих ее стен просматривались плохо. В самых высоких пальмах не было и десятка метров, но свечения «Солнечного огня» не хватало, и верхушки тонули во мгле. Низ стен плотно укрывала роскошная зелень лоз.

Товарищи проследовали по одной из мощеных дорожек, пересекавших искусственные джунгли, и обнаружили, что вокруг площадки идет тропа, проложенная между стенами и кустарником. Карманные фонарики помогли также увидеть, что поверхность стен испещрена теми же гигантскими фигурами, что танцевали на барельефах, опоясывающих пирамиду снаружи.

Стены не были наклонены. Видимо, между внешней частью пирамиды и внутренней площадкой ее верха скрывалось немалое пространство. И оно могло оказаться частично полым, так как каждый проход оканчивался дверью. Как и по всей пирамиде, дверные проемы имели форму усеченного треугольника.

Но если ранее путешественники свободно входили внутрь, то теперь они видели лишь тяжелые металлические двери, сделанные из бронзы или иного похожего сплава. Девушка скрылась за дверью в юго-восточном углу. Дверь и впрямь оказалась заперта.

Осматривая всю бегущую по краю дорожку, компания нашла еще две подобные двери: первая находилась по центру южной стены, а вторая — юго-западной. Ни одну из дверей открыть не удалось. В западной части нашлось еще больше дверей — целых восемь.

Они не только выглядели иначе, чем другие двери, но были широко распахнуты. К ним от центра площадки сквозь заросли вели восемь очень узких параллельных тропок. Зелень аркой смыкалась над дорожками, и свет «Солнечного огня» не падал на них. Но тут опять выручили карманные фонарики, быстро указав путь.

Сначала путешественники молчали. В этом открытии им чудилось нечто зловещее и неприятное.

— Восемь камер для узников! — наконец проговорил Отуэй. — Восемь застенков с бронзовыми цепями и кандалами, все пустые, все прибраны и готовы принять новых пленников. Не знаю, что творится в ваших душах, парни, но лично мне кажется, нам туда не стоит торопиться. Боюсь, наши несчастные приятели-авиаторы уже не ждут ничьей помощи.

Уэринг стоял на пороге одной из пустующих камер. Луч его фонарика метался по ней. Квадратная, два на два метра у основания; стенки, исключая заднюю, сужаются, как у обрезанной пирамиды. Задней стены просто нет, вместо нее зияет пустота. Там спуск в темную шахту, дно которой — подножие пирамиды: Джон Б. кинул туда остатки недоеденной гуавы для проверки. Фрукт ударился о водную гладь где-то далеко внизу.

— Это для узника. Он может выбрать между жертвоприношением и самоубийством, — предположил Уэринг. — Развеселое местечко, куда ни глянь. Ножные кандалы недавно использовались, тут уж не сомневайся.

Оковы крепились к тяжелому металлическому кольцу в полу массивной цепью бронзового цвета. Звенья казались частично отполированными, словно нетерпеливый пленник то и дело волочил их по камням.

— Самоубийство! — повторил Отуэй. — Объясни-ка, дорогой мой друг, как спрыгнуть в шахту, если ты прикован этими штуковинами?

— Я тут поднял одну. Если кого-нибудь такой слоновьей цепью приковать, то ему точно будет не до прыжков. А что там за треугольные дырки в дверях?

— Может, для освещения. Или, скорее, чтобы узникам еду передавать. Но где сами пленники? Почему нас сюда впустили, позволили палить в священного храмового зверя, любезно развлекли общением с… со жрицей, или кто она там такая, разрешили прыгнуть в жертвенную яму и выбраться из нее, да и вообще вести себя как дома, даже не пытаясь этому помешать?