Меня зовут Цюй Пэн - Евгений Лурье
(С этой тропкой все понятно, посмотрим, что с другими)
…по лицу григорьева сразу понятно, что мои утверждения и выводы ему совершенно не понравились; здесь нет ошибки? – уточняет он, а мне остается только развести руками, потому что я ничего не придумал; я проделал большую работу, не ограничился рамками контракта и ожидаю с вашей стороны взаимной любезности, – да-да, конечно, – говорит он, но, кажется, теперь он думает, что делать со мной; придется вам подписать еще один документ о неразглашении, – предупреждает он, но этим григорьев не удивил…
…что-что, а скандалить вера умеет, с чувством, с толком, с расстановкой; мне хочется снова сбежать, потому что у меня уже нет сил доказывать ей, что я не специально оставил ее на луне, что вообще-то я работаю на наше с ней будущее, чтобы у нее впредь была возможность отдыхать, где ее душенька пожелает, но сейчас ее душенька явно желает лишь отвести душу и хорошенько поорать…
…настя любит повторять, что лучший способ борьбы с меланхолией – это работа, но и с работой напряги; не знаю, в чем дело, – говорит настя, – как будто нас кто-то сглазил; у меня есть подозрения, кто бы это мог нас сглазить и почему, но свои подозрения предпочитаю держать при себе, потому что внутри себя боюсь, что тогда и настя от меня сбежит…
…не припомню, когда последний раз было такое тяжелое похмелье; сколько же я выпил? и, вообще, что я пил? и с кем?..
Она терпеливо ждет, пока я решу, что делать дальше.
– Но есть ведь и другие варианты, верно?
– Есть. Это вселенная – вариантов великое множество.
– Но ты выбрала для меня именно эти…
– Они ничем не хуже и не лучше остальных, – говорит она без выражения.
– Ты уже знаешь, какое решение я приму?
– А ты сам знаешь? – ставит она меня в тупик.
Я решаю, что лучше сменить тему.
– Ты знала, что Левицкий дал тебе прозвище в честь свой бывшей жены?
Она отвечает не сразу.
– Он всегда был не лишен сентиментальности.
– Он называл тебя Ириской.
– Но это конфета.
– Да, конфета. Думаю, это была такая игра слов, созвучие с Иришкой.
– Мне больше нравится имя Цюй Пэн.
Что за вздор, думаю я, к чему эта китайщина.
– Я так и не понял: кто же послал «жучка», который я нашел?
– Тут все просто, – отвечает она. – Его отправит начальник службы безопасности, чтобы убедиться в правдивости твоего отчета. Но его попытка ни к чему не приведет, ведь ты уже забрал «жучок», а Степченко его уничтожил.
– Выходит, я уже принял решение.
Впервые она никак не реагирует на мои слова.
На прощание Михаил Юрьевич крепко пожимает мне руку, уверяя, что они, – следует быстрый красноречивый взгляд в потолок, – благодарят за оперативно проведенную работу, но личную встречу не позволяет провести насыщенный график. Также они гарантируют, что от их лица мне будут даны самые лестные рекомендации.
Я киваю, слушая эти дежурные слова, и думаю только о том, как же я устал за эти дни, и как же мне необходим отдых. Еще, как назло, на ближайшие рейсы до Луны нет ни одного свободного места, все раскупили…
По пути домой, в такси, я думаю, что сделаю первым делом: позвоню Вере или завалюсь в ванную. Выбор кажется не таким очевидным.
Открыв входную дверь, я сразу понимаю, что дома кто-то есть. И тут в прихожую выходит Вера. Я и сам не ожидал, как обрадуюсь, увидев ее. Я обнимаю жену, отрываю от пола, даже кружусь, как какой-нибудь герой романтической комедии.
– Господи, Верка, как же я рад тебя видеть! Как ты тут вообще оказалась?
– Что значит как? – отстраняется она. – Ты же сам передал через свою сотрудницу, чтобы я возвращалась. И билет купил.
– Какую сотрудницу?
– Так это тебе лучше знать, через какую. Я ее впервые услышала. Еще удивилась, чего это вы с Настей китаянку наняли.
– Китаянку?
– Ага, она представилась. Чуднóе имя какое-то… Цюй Пэн, что ли…
И только теперь я вспоминаю, что так звали персонажа рассказа «Сад расходящихся тропок», создавшего рукопись-лабиринт, который отражает мультивселенную со всеми возможными цепочками развития сюжета.
Сначала меня прошибает холодной пот, я прижимаю Веру к себе, вдыхаю ее запах… Левицкий, Ириска, Степченко, Цюй Пэн… Да и черт бы с ними всеми, решаю я, ведь у меня не самый худший вариант.
