Светлана Ягупова - Берегиня
- Папочка, честное слово, больше никогда не вынесу ее из дому! Так хотелось показать ее в классе! Они ведь не верили мне. - Валерка разрыдался. - Мариничев как схватит ее, - стал рассказывать он, всхлипывая, - а она как вырвется, как упадет, я поднял ее, опустил в банку, смотрю, а там уже не русалочка, а чудовище какое-то. Ребята стали смеяться надо мной, а потом чуть не отлупили, кричали, что я надул всех, хотели отобрать у меня банку, но я схватил ее и скорее к маме, в учительскую. А по дороге домой она опять в Берегиню превратилась! - Глаза его просияли.
- Виктор, что за чушь он говорит, а? Неужели она умеет превращаться? Людмила вопросительно смотрела на меня.
Я ничего не сказал, осторожно опустил Берегиню в аквариум и вышел на балкон покурить.
- Папа, она как царевна-лягушка? - наступал на меня Валера, все еще виновато моргая.
- Тебе, вероятно, показалось, - сказал я как можно спокойней.
- Да нет же, все ребята видели!
- Показалось, - твердо сказал я. - Видимо, такое было освещение, и кто знает, что почудилось.
Валерка от моего неверия сразу потускнел. Но я не сдавался, стал убеждать его, что такое бывает - вдруг померещится всем сразу не то, что есть на самок деле. И в конце концов, кажется, убедил его.
А через день, придя домой, услышал из гостиной восторженные вопли. Валера с Аленой сидели у аквариума, хлопали в ладоши и визжали.
- Что здесь происходит? - спросил я как можно строже, уже чуя нечто неладное.
Дети схватили меня за руки и потянули к аквариуму. Вначале я не понял, в чем дело: Берегиня металась в воде, а за ней волочился какой-то предмет. Не в силах избавиться от него, русалочка в отчаянии оглядывалась назад.
- Валера сделал Берегине карету, как у царевны-лягушки! - восторженно объяснила Алена. - А Берегиня - представляешь! - вдруг сказала человеческим голосом: "Осторожно, не сделай мне больно!"
Я опешил.
- Валера, скажи, что она выдумывает, - с надеждой произнес я.
- Нет, правда! - блестя глазами, торжественно заявил он. - Берегиня умеет разговаривать! Вот расскажу в классе, опять не поверят.
- И правильно сделают. Все тебе что-то мерещится, - строго сказал я.
- Да нет же, папочка, и я слыхала, - схватила меня за рукав Алена. Честное слово, она так тоненько сказала: "Осторожней!"
Я стиснул зубы. Неужели Берегиня научилась контактировать с людьми напрямую? Это грозило ей большими неприятностями. Молча я отцепил от нее леску, привязанную к "карете" из спичечных коробков и тетрадных скрепок.
Вечером Людмила спросила меня:
- Что там дети болтают, будто Берегиня разговаривает?
- Именно болтают, - успокоил я жену. - Все им что-то чудится: то ее превращения, то разговор. Впрочем, это понятно: для них она сказочное существо.
Мне было тревожно.
Наконец-то вернулся Дроботов. Из Азии он привез ворох впечатлений, коллекцию камней и фотографию окаменевшего следа динозавра. Мы сидели на кухне за "Старинным нектаром", я, слушая его сбивчивый рассказ о красотах ониксовой пещеры, о таинственных звуках, раздававшихся по ночам возле стоянки геологов, я предвкушал впечатление, какое произведу на него Берегиней, о которой пока помалкивал.
Дроботов был так захвачен собственным рассказом, что долго не видел моей улыбки, а когда наконец заметил, спохватился и подозрительно замолчал.
- Ты чего? - сказал после некоторой паузы. - Впрочем, совсем забыл: тебе рассказывать о чудесах бесполезно - все равно не поверишь. Но вот перед тобой фото. Или думаешь, что этот след я сам выдолбил в камне?
- Почему бы и нет? - поддел я, и Дроботов готов уже был взорваться, когда я встал и пригласил его в комнату с аквариумом.
- Что, новое приобретение? - кисло спросил он на ходу, явно расстроенный тем, что даже сейчас, когда явился с таким грузом диковинных новостей, не нашел во мне полного отклика.
- Крепче держись за стул, - предупредил я и трижды постучал по стенке аквариума.
Как и следовало ожидать, Берегиня выплыла из грота в облике лигуха, но и в таком виде очень удивила моего друга.
- Ну и уродина! - воскликнул он. - Впервые вижу такого огромного головастика. Где ты его откопал?
- Уродина, говоришь? - усмехнулся я.
- А то нет? Тем не менее, он любопытен. Ни у одного аквариумиста не видел ничего подобного.
- Это верно, - согласился я и торжественно стукнул по стеклу один раз, давая Берегине понять, что пора обрести свою красоту.
Каково же было мое недоумение, когда русалка ни на этот знак, ни на последующие никак не отреагировала, продолжая оставаться в облике безобразного головастика. Вот так номер. Это была явная забастовка. Я виновато взглянул на друга, и, не теряя надежды, еще раз щелкнул по стеклу. Лигух скрылся в зарослях.
- Да, забавная живность, - скучновато сказал Дроботов.
Я хотел было рассказать, что за чудо на самом деле этот головастик, но потом раздумал: пусть лучше Берегиня, когда захочет, сама удивит моего друга.
Заметив мое огорчение, Дроботов хлопнул меня по плечу и великодушно сказал:
- Нет, головастик симпатичный и экзотичный. Но вдруг это какая-нибудь жаба-мутантка?
- Приходи завтра, - сказал я, решив как можно быстрее узнать у Берегини, в чем дело. - Покажу тебе нечто, чего не увидеть ни в Азии, ни в Африке.
Дроботов ушел заинтригованный, а я тут же бросился к аквариуму.
- Эй, - гневно сказал я, обхватывая стеклянные стенки. - Выходи, у меня есть о чем поговорить с тобой.
Берегиня тут же выплыла из грота, и после облика лигуха показалась еще прекрасней. Правда, лицо ее было хмуроватым.
- Что случилось? Я ведь стучал, как условились.
- Надоело.
- Что надоело? - опешил я.
- Когда тебя постоянно рассматривают. Это неприятно и даже болезненно, я устала.
- Хорошо, отдохни, - согласился я, подумав о том, что мы и в самом деле замордовали это удивительное существо постоянными демонстрациями гостям, знакомым и незнакомым. Знай Людмила, что русалка обладает разумом, она, может быть, отнеслась бы к ней с большим вниманием и осторожностью. Но и вопрос: не большую ли выгоду имела бы жена от русалки, сделав это открытие?
- Не обижайся, - сказала Берегиня, усевшись на обросшую мхом рапану. Хочешь, расскажу о своей жизни в речке?
Я молча кивнул. Она явно чувствовала себя виноватой, и меня тронуло это.
- Крепче обними мою стеклянную клетку.
Я плотнее прижал ладони к стенкам аквариума, и в тот же миг очутился в диковинном царстве, не сразу сообразив, где я и что со мною. Лишь значительно позже понял, что Берегиня на какое-то время дала мне свое видение прошлого и превратила в некое мелкое водоплавающее. Настолько мелкое, что придонные рыбы, важно лежащие на дне речки, казались огромными подводными лодками, в цветке белой кувшинки можно было оборудовать себе дом, а Берегиня обрела величину девочки, я посматривал на нее с некоторым страхом.
- Не бойся, - проговорила она, поймав меня в ладонь, и я на себе испытал, как неприятно, когда тебя разглядывают. - Вот, здесь я жила, пока ты меня не выловил. Смотри, как тут красиво и просторно, не то, что в твоем аквариуме. И вода чистая. А вон то клубящееся золотое облачко рачки дафнии. Не узнаешь? Да-да, те самые, трупиками которых ты кормишь своих рыб. Посмотри, какие они прекрасные на воле, живые. Хочешь, покатаю тебя на водяном ослике? Нет, давай лучше проведаем моего приятеля, жука-водолюба. Он сорвет тебе водяной орех чилим, и ты будешь жить долго и счастливо. Поплыли... Осторожней, это вовсе не сухой лист, а морской скорпион. Если его не трогать, он безобиден, но, коль заденешь, пеняй на себя. Впрочем, тебе ничего не угрожает - все это лишь в нашем воображении.
Я и впрямь чувствовал себя в безопасности, будто находился в защитной камере. С любопытством, изумлением рассматривал мир речной заводи с островками лилий на воде, подводными травами и цветами. Надо мной вдруг завис огромный колокол из пузырьков воздуха.
- Его соорудил паук-серебрянка, - мимоходом объявила Берегиня, и мы поплыли дальше. По дну речки расхаживала какая-то птица.
- Это моя подружка оляпка. Люди считают, что среда птиц и рыб - две несовместимости, а вот оляпка соединила их: она живет и в воде, и на деревьях. Но что-то я не вижу водолюба. Сейчас заход солнца, и он, должно быть, любуется им. Поплыли наверх!
Мы всплыли на поверхность заводи и сердце мое восторженно заколотилось. Над водой бушевала снежная метель поденок, подсвеченная розоватыми лучами заката. Зрелище было настолько фантастическим, что я замер. Вышел из оцепенения, лишь когда ощутил, что кто-то теребят меня за плечо.
- А? Что?! - вскрикнул я.
Обхватив меня за плечи, рядом стояла Людмила, в слезах, и пыталась оттащить меня от аквариума.
Я стер со лба испарину, подошел к дивану и лег.
Людмила плакала.
- Ну чего ты? - стал я грубовато утешать ее. - Засмотрелся, задумался, а ты уже в панике.
- Витя, - Людмила всхлипнула. - Она изведет тебя. Почитай в энциклопедии... За русалками водятся такие особенности. И Благушина сказала мне...
