Джон Кавана - Конор Макгрегор. Жизнь без правил
Может, в бою с Бобби я и не добился результата, на который надеялся, но та сумасшедшая ночь оказалась одной из самых важных в моей жизни. Среди тех, с кем я пил, был тренер Бобби Караджиэннидиса, здоровяк-американец Мэтт Торнтон. Мы с Мэттом долго разговаривали. Мне очень понравились его рассуждения о тренерской работе, и между нами сразу установились дружеские отношения. Он мог в точности сформулировать мои мысли относительно работы тренера. Мэтт давно занимался смешанными боевыми искусствами, и его хорошо знали в США. Он основал в Орегоне свою академию ММА и назвал ее «Стрейт Бласт Джим».
На следующий день Мэтт проводил семинар в Йоханнесбурге, и мне удалось справиться с похмельем, чтобы успеть к его началу. Там я узнал о его методе «свободной работы», который произвел на меня впечатление. Эта концепция, базирующаяся на трех основных принципах – движение, энергия и тайминг, – воссоздает на тренировке реальную боевую ситуацию, заменяя тем самым повторение формализованных стандартных комбинаций. Нужно не просто демонстрировать те или иные навыки, а оттачивать их в противостоянии с оппонентом. Подход Мэтта отражал различие между свободной и формализованной тренировками, и я знал, какую предпочитаю. Это может показаться вполне естественным, но в то время свободная тренировка действительно была чем-то новым.
После того как я вернулся домой, мы с Мэттом стали переписываться по электронной почте. Я хотел продолжать работать с ним и пригласил его в Дублин на следующее лето. На оплату его приезда мне пришлось потратить уйму денег, но сказать, что они были потрачены не зря, будет преуменьшением.
На тот момент я уже тренировался у Джона Мачадо, представителей семьи Грейси и Джеффа Томпсона, и все они были по-своему замечательны. Но в Мэтте было нечто, выделявшее его среди остальных. Прежде всего стоит отметить его ум. Также он был первым в моей жизни настоящим тренером по смешанным боевым искусствам. Он владел всеми единоборствами, от бокса до бразильского джиу-джитсу. У Мэтта был черный пояс по БДД, и, находясь в Дублине, он провел мою первую аттестацию, присудив мне пурпурный пояс.
Но, конечно, самым интересным в Мэтте был его метод свободного подхода. Я не имел возможности переехать в США, чтобы работать с Мэттом постоянно, но, раз он дал мне свою формулу, я знал, что смогу воспользоваться ею на практике.
Я восхищался Мэттом, и он, очевидно, тоже что-то во мне увидел. Я был официально принят в ассоциацию спортзалов «Стрейт Бласт Джим» (Straight Blast Gym), и в 2002 году «Шед» стал называться «СБД Айленд» (SBG Ireland).
Мне всегда было нелегко совмещать карьеру тренера и бойца. Чем больше я тренировал других, тем меньше времени у меня оставалось на подготовку к собственным поединкам. Тем не менее я продолжал выступать и победил француза Тамеля Азара, вынудив его сдаться в первом раунде (с помощью удушения сзади) в Портсмуте в феврале 2002 года. Тот турнир был первым в Европе, где бои проводились в клетке, а не на ринге. По какой-то причине многие, по-видимому, считают MMA в клетке варварством, однако, когда бои проходят на ринге, подобная проблема в восприятии исчезает, хотя клетка на самом деле безопаснее для бойцов, поскольку в ней нет канатов, за которые можно упасть и получить серьезную травму.
Несмотря на то что правила одинаковы, бои в клетке все же чем-то сильно отличаются от поединков на ринге. Когда вы слышите, как закрывается дверь в клетку, внезапно может возникнуть боязнь замкнутого пространства. Вы буквально оказываетесь в клетке. Сначала вы думаете: «Ужас! Просто безумие. Какого черта я здесь делаю?» Существуют и технические различия: например, в восьмиугольной клетке гораздо труднее загнать противника в угол. Однако повалить легче, поскольку нет канатов, за которые можно было бы ухватиться. Я испытывал радостное волнение от боев в клетке, потому что, входя туда в качестве мастера бразильского джиу-джитсу, я отчасти чувствовал себя словно Ройс Грейси, входящий в клетку на первом Абсолютном бойцовском чемпионате в 1993 году.
Уже через две недели я вернулся в Англию для боя с Ли Ремедиосом в Солсбери. Он победил единогласным решением судей. Несколько месяцев спустя его следующий бой состоялся на UFC.
Когда я готовился к поединку с Дэнни Баттеном в ноябре в Милтон-Кинсе, то сказал себе, что это будет мой последний бой. Тренерская работа требовала столько времени, что его почти не оставалось на собственные тренировки. Я просто не мог быть и тренером, и бойцом. Участвующий в соревнованиях спортсмен очень ценит свое время, а у меня оно почти полностью уходило на обучение других. В конце занятия я отвечал на вопросы своих учеников, вместо того чтобы передохнуть перед работой со следующей группой или немного потренироваться самому. Моя способность оставаться конкурентоспособным бойцом исчезала, но, что еще важнее, то же самое происходило и с желанием участвовать в боях. Я никогда раньше не побеждал с помощью ударной техники и, зная, что, вероятно, больше не буду выступать, очень хотел отправить Баттена в нокаут. Я активно начал бой, доминировал в первом раунде, но так и не добился своей цели. К концу этого раунда я израсходовал все силы, и он, воспользовавшись этим, к концу второго раунда провел замок руками и вынудил меня сдаться.
В проигрыше Дэнни Баттену не было ничего зазорного – он являлся одним из лучших бойцов в Британии и позже выиграл бойцовский чемпионат «Воины в клетке» в полулегком весе, но я все же был сильно разочарован тем поражением. Я считал, что был лучше, чем он, но вымотался, и это не прошло даром.
Я чувствовал, что не могу закончить свою карьеру бойца на такой ноте. Пять месяцев спустя я снова прибыл в Милтон-Кинс на бой с другим первоклассным британским бойцом Робби Оливье. И на том шоу стало очевидно, что тренерская работа отнимает у меня все больше времени. За несколько боев до моего собственного боя я был секундантом на первом выступлении одного из своих учеников, Адриана Дегорски. Начиная поединок с Робби, я вынужден был признать, что, независимо от того, выиграю я или проиграю, это точно будет мой последний бой.
Возможно, мне хотелось, чтобы у моей карьеры, как в сказке, был счастливый конец, и мне удалось этого добиться. Я вынудил Робби сдаться, проведя рычаг локтя в первом раунде. Теперь я мог закончить карьеру на победной ноте.
У Робби Оливье карьера в Соединенном Королевстве сложилась удачно. Он победил нескольких противников, которые позднее заключили контракты с UFC (Брэд Пикетт, например), поэтому казалось странным, что ему так и не представился шанс выступить в UFC. Победив Робби, я в глубине души стал задаваться вопросом, чего бы смог достичь, если бы продолжил участвовать в боях, и, конечно, был рад, видя, каких успехов добивается Робби. Но карьера бойца все же была не главным для меня. Моей страстью была тренерская работа. С самого начала я знал, что бои не вдохновляют меня так, как работа тренера. Я уже много лет наблюдаю за своими учениками-спортсменами и осознаю, что я не такой. В отличие от них я никогда до такой степени не горел желанием стать лучшим. Отправляясь со своими учениками на бои, я продолжал брать с собой капу – вдруг кто-то не сможет выступать на шоу и потребуется замена. И время от времени я выступал на турнирах по бразильскому джиу-джитсу. В 2005 году я, обладатель пурпурного пояса, выиграл золотую медаль на чемпионате Европы в Лиссабоне. Это стало большим достижением для меня, и Мэтт Торнтон наградил меня коричневым поясом. Но в ММА все становилось гораздо серьезнее, и скоро у меня полностью пропало желание участвовать в соревнованиях.
Я всегда был учителем и наставником. К тому моменту, когда я в двенадцать лет получил черный пояс по карате, я уже помогал учить новичков, в том числе и тех, кому было за двадцать и за тридцать. Я не считал себя крутым, но мне нравилось за что-то отвечать и помогать инструктору. И так было не только на карате. Я, например, научил маму пользоваться компьютером, а в колледже часто помогал однокурсникам с задачами и вопросами, которые были им не под силу.
Чтобы мотивировать себя перед боем, я нарушал правило, о котором все время говорю своим ученикам. Я старался добиться эмоциональной заинтересованности в предстоящем поединке. Моему другу Робби Бирну часто приходилось что-нибудь придумывать, чтобы у меня появился стимул перед боем: «Джон, я слышал, как этот парень говорит ужасные вещи о твоей сестре. Пусть он за это поплатится». Я тогда выбегал из угла и сразу кидался на своего противника. То, что слова Робби не соответствовали действительности, не имело значения. Самое главное, это давало мне необходимый эмоциональный разогрев.
Вспоминая некоторые свои стычки – например, когда я работал вышибалой в барах и ночных клубах, – я понимаю, что они также помогали мне избавиться от боязни защищать себя, которая появилась из-за издевательств и нападок в школе. А вот пояса и деньги меня не волновали. Я ведь ничего не зарабатывал на боях, а, наоборот, тратил деньги на участие в них. И, в отличие от большинства бойцов MMA, не планировал в один прекрасный день оказаться на UFC. Уж в качестве бойца точно.
