Эндрю Пайпер - Проклятые

— Но как она это сделала?

— По моим предположениям, врезала ей по голове чем–то тяжелым, — поделилась со мной Лайза. — Так было неприятно…

— Но зачем? Зачем Эш убивать Мэг Клеменс?

— Кто ее знает. — Вайнона пожала плечами. — Поговаривали, что мистер Малво трахал их обеих. Может, она приревновала.

— Ага! А может, ей просто так захотелось, — хмыкнула Мишель.

— Ради собственного удовольствия, — добавила Лайза, а Вайнона ее поддержала:

— Можно и так сказать.

— Нет! Нет!

— Ну, если вдуматься, именно это она и сказала, — продолжила Лайза. — Она посмотрела вверх, увидела нас тут, мгновенно просчитала все дерьмо и завопила: «Нет!» Точно знала, что мы собираемся сделать, раньше, чем мы сами это узнали.

Я помолчал. Холод пробирал насквозь, и теперь было трудно даже просто произносить слова. Потом снова спросил:

— И что вы сделали?

Вайнона печально посмотрела вниз на меня. Ее взгляд выражал сожаление девочки–отличницы, которая все еще никак не может поверить, что другие люди могут быть такими тупыми.

— Мы положили этому конец, — пояснила она.

Если учесть все происходившее в мире живых, то Вайнона могла присоединиться к двум другим подругам не более двух дней назад. И все же теперь все трое стояли там, наверху, и казались сверхъестественно похожими, будто сестры. Глядя на них, легко было ошибиться. Легко было представить их безобидными, а усмешки на лицах принять за готовящуюся забавную проказу.

А потом я увидел, как они изменились. Резко.

Годы словно сдуло с их кожи порывом ветра, и тела стали прежними, будто время не касалось их. Было похоже, как если бы тысячи пластов незаметно отслаивались, пока не обнажится подлинная суть этих трех женщин. Сущность шестнадцатилетних школьниц.

— Которая из вас устроила пожар?

— Полагаю, можно сказать, что мы вместе его разожгли, — сказала Лайза.

— И она знала, что это вы? Эш видела, что это вы сделали?

— Мы все делали прямо перед ее охренительными глазками, — не стала она отпираться.

— Вот потому–то мы тут и оказались, — сказала Мишель, а Вайнона добавила:

— И потому мы никогда не покинем этот дом.

Я почти терял сознание. Что–то было такое в этом месте, что иссушило меня, лишило способности двигаться, говорить, даже думать. Я как–то загустевал, одновременно сливаясь с окружающей меня тьмой. Теряя собственное «я», я сам становился этим домом. По всей видимости, именно это случилось с той троицей наверху, с Бобом Малво, с моей мамой и со всеми, кто в этом ПОСЛЕ не может покинуть границы, в которых однажды оказался. И я тоже — мертвое дерево, посаженное в последнем подвале дома на Альфред–стрит.

Эш совсем не желала, чтобы я приходил сюда и расследовал, кто устроил пожар. Она хотела, чтобы я был тут, с нею.

— Вы убийцы, такие же, как она, — сказал я наконец.

— Мы думали, что сможем чему–то положить конец. Такой девчоночий «комитет бдительности». Подростки–мстители. Хотели защищать других, понимаешь? — Вайнона говорила, явно подсмеиваясь над своими тогдашними мыслями.

— Ее наказали за то, что она сотворила с Мэг.

— А еще за то, кем Эш была, — опять внесла уточнение Мишель. — Ты ведь знаешь об этом лучше кого бы то ни было, Дэнни. Ведь она тогда только начала. Убийца в шестнадцать лет. Она вышла на свою тропу.

— Как вы это сделали?

— Так она же сама собиралась спалить этот сарай, — торопливо начала объяснять Лайза, явно не желая никому уступать право рассказать эту часть истории. — Газ повсюду, помнишь, мы говорили? Это и был ее план. Уничтожить улики. И тело Мэг тоже. Господи! Да мало ли в Детройте пожаров, кто будет в этом сильно разбираться? Только пожар не должен был быть идеальным. Пожарным сюда добираться не меньше часа. И Эш все это знала.

— Как и мы, — подчеркнула Мишель.

— Как мы, — согласилась Лайза и продолжила: — Я посмотрела на Вайнону и Мишель, и, могу заверить, было видно, что они знали, что я собиралась сделать. Я могла поспорить, что они не стали бы меня останавливать и хранили бы все в тайне. Это было так же ясно, как если бы мы вслух обо всем договорились. Я в ту пору покуривала… «Ньюпорт» с ментолом, помнишь? Крутые такие сигареты. Мальчишки еще говорили, что они помогают сохранять свежим дыхание. Ну вот — а у меня была с собой зажигалка.

— Ой, Лайза тоже была вся такая крутая, круче «Ньюпорта». — Вайнона издала хорошо отрепетированный смешок — эта шутка явно часто повторялась в их кругу.

— Пх–х–х-х! — Мишель руками изобразила, как все вокруг рвануло и вспыхнуло.

— Эта сучка умерла, — подытожила Лайза, согласно кивнув.

— И вы все втроем тогда поехали в Вудворд, но не до зоопарка — слишком далеко, чтобы звонить оттуда, — догадался я. — Это заняло бы слишком много времени.

— Возможно, ты не так уж глуп, — хмыкнула Вайнона.

— Мы позвонили из Медицинского центра, — сказала Лайза.

— За мои двадцать пять пенсов, — сказала Мишель.

— Ты их потратила, чтобы позвонить мне.

— Чтобы выполнить приказ, — возразила Лайза.

— Какой приказ? О чем вы?

Пояснила мне Вайнона:

— Это было последнее, что она нам сказала из подвала. Единственное, что она сказала.

— Вызовите Дэнни! — перебила ее Мишель, причем голосом, который казался точной копией голоса Эш. — Позовите моего брата!

— Ну, не охренеть?! — всплеснула руками Лайза. — Не «Помогите!», не «Звоните 911!» Она просила позвать тебя!

Сначала меня сама мысль об этом совершенно выбила из колеи, и я не сразу заметил, что на меня сверху полилась жидкость. Такой небольшой водопад пролился из проема в полу прямо мне на голову. Бензин! Я посмотрел вверх и увидел, что Лайза поливает все вокруг из канистры.

— Эй, ты что делаешь? Зачем?!

— Затем, что ты, Дэнни, возвратился назад, — отозвалась Мишель, а Вайнона пояснила:

— Она нам сказала: если ты когда–нибудь придешь, мы должны задержать тебя здесь. Как если бы ты должен был здесь остаться. Только в прошлый раз ты сжульничал и сбежал. Но ты вернулся.

— Звучит так, словно Эш вам что–то сказала.

— А вот это она и сказала, — деловито отозвалась Лайза и поставила пустую канистру на пол.

— Вы не должны этого делать. Теперь вы свободны от нее!

— Свободны? Да здесь у нее власти над нами больше, чем когда мы были детьми. Она всегда была особенной! — Вайнона говорила снисходительно, словно объясняя что–то неразумному младенцу. — А тут ее исключительность, как бы это правильно выразиться…