Игорь Байкалов - Область трансцендентности

Каждый из нас получил что-то от Демиурга. Я увидел иной мир, Корон смог успокоить свою совесть, поговорив с ушедшей девочкой по имени Эа. Манулов выглядел на редкость умиротворённым, словно гигантский груз отпустил его. Что попросил Северин, я так и не узнал, а сам он утверждал, что ему ничего не было нужно, и он отказался. «Не хочу быть обязанным» – ответил капитан разведчика. Зато Белоусов, наконец, узнал принципы технологии, позволяющей так просто управлять реальностью, что она подстраивается под мысли живого существа, как это делал наш корабль.

– Всё гениальное просто, – говорил он с таким важным видом, словно сам открыл эти принципы. Наверное, археолог уже подготавливал себя не только к лаврам великого исследователя, но и изобретателя. – Корабль не состоит из материала. На нём вообще нет материи в привычном для нас виде. Что есть частица? Сконфигурированная энергия. Создаются подпространственные поля, которые накладываются друг на друга. В точке наложения возникает резонанс, где и появляется подобие частицы, её имитация, которая «затвердевает» со временем. Это не материал и даже не энергия, а что-то вроде уплотнения пространства, когда виртуальные частицы становятся реальными!.. – Белоусов продолжал рассказываться, словно стал специалистом в области подпространственной физики. Северин и Корон слушали его очень внимательно, и Белоусову льстило такое внимание.

Что касается Молнии, она выглядела обиженной. Неужели она расстроилась, что он оставил её одну? Раньше она не обращала на такое внимания. Я вспомнил слова Демиурга. Его предупреждение теперь вырисовывалось отчетливо: Молния закончила своё превращение и стала человеком со всеми вытекающими отсюда положительными и отрицательными последствиями. Её жизненный опыт не насчитывал и года, несмотря на множество знаний.

Мне её было искренне жаль. В нашем мире она не увидит такого уважения и трепета, которые мы все ощущали перед нею и её создателями. Там она, уже будучи, по сути, ребёнком, станет врагом и для людей, и для каргонцев. Общей целью, средоточием зла. Священники будут молить бога об изгнании демонов, толпы фанатиков запоют о конце света, а власти будут призывать к долгу. «Стоять до конца!» – станут кричать капитаны, канониры с остервенелой злобой пошлют тысячи снарядов в наш корабль…

Когда мы вернулись на корабль, искин закончил свою голографическую модель. Он записал её на кристалл со структурой организма и отдал его мне. Через час все мы собрались в рубке и приступили к делу. По негласному соглашению я приступил к работе: поставил Дизайнер на приборную панель и вложил в него кристалл.

Молния и все остальные находились рядом и с интересом наблюдали за каждым моим действием. Вероятно, когда-то точно так же появилась она сама, а теперь эстафету «очеловечивания» принимал наш искин. Вот-вот должно случиться чудо, и на свет появится новый член экипажа.

Все в ожидании затаили дыхание, стараясь не пропустить миг, но пока ничего не выходило. Дизайнер стоял на панели и не подавал никаких признаков активности. Я даже стал сомневаться, удастся ли нам завершить начатое.

– Мы что-то сделали не так? – спросил Северин у Молнии.

– Не знаю. Вроде всё верно.

– Может быть, формат данных ему не по вкусу?

Я прикоснулся к чёрному корпусу и тут же отдернул руку – жар обжёг мне пальцы. В следующую секунду из него стал выходить чёрный дым – корпус устройства «испарялся», словно его сдувал неосязаемый ветер. Чёрная змейка разливалась по воздуху, как по невидимому руслу. Достигнув нескольких метров, она накатилась на невидимый барьер и стала обтекать его. Все мы непроизвольно сделали шаг назад.

Постепенно преграда искажалась и принимала очертания человека, сначала окантовкой силуэта, но затем цельной тёмной фигурой. Чёрный цвет стал отступать, поблескивая серебристыми бликами. Эти полосы пробегали по фигуре, заполняя собой всё большую площадь, а затем начали исчезать, уступая место телесным цветам.

Перед нами стоял мужчина лет тридцати атлетического сложения. Его лицо мне казалось смутно знакомым – загорелая кожа, голубые глаза, властный и гордый взгляд. Он был одним из тех, кого большинство женщин называют «красавчиком». И где искин откопал такого персонажа?

– Рубин Бэй? – удивился Северин.

– А кто это? – спросил Корон.

– Бэй? Известный актёр, – ответил Мирослав. – Разве не в курсе?

Я пригляделся. Действительно, похож. Наверное, Ястреб взял его из голофильма. Неплохой выбор с одной стороны, вот только его следовало побыстрее приодеть. Это произошло автоматически – аватар мгновенно облачился в форму пилота. Значит, первым отреагировал Мирослав. В какой-то мере искин являлся его коллегой.

Ястреб смотрел на нас удивлённо, словно видел впервые.

– Ну как ты? – спросил я, не зная, с чего начать.

– Можешь что-нибудь сказать? – поинтересовался Белоусов.

– Странно, – ответил аватар медленно, с трудом. Это же слово отозвалось в моём коммуникаторе. – Словно прибавился ещё один интерфейс…

– Ты чувствуешь? – спросила Молния.

– Не знаю… Это странный интерфейс. Не как сенсоры или манипуляторы… раньше была просто информация, а сейчас… Это что-то больше… Это называется чувством?

– Да, Ястреб. Теперь ты связан с глубинными структурами мира. Это нечто большее, чем информация, это обратная связь с ними, – она подошла к Ястребу и сказала. – Добро пожаловать в живой мир.

– Да, вот теперь у тебя есть настоящей день рождения, – вспомнил я наш давний разговор.

– Это точно, – сказал Ястреб. – Но мне трудно удерживать равновесие…

– Садись, – я повернул к нему своё кресло. Он сделал два неловких шага и рухнул в него. Таким же неуклюжим я выглядел в том мире, который мне показал Демиург.

– Да, ему будет непросто, – проскрипел Корон. – Освоиться в новом мире за сутки…

– Всё, что ему нужно, уже заложено в его память, – сказала Молния. – Он умеет ходить, говорить – всё, чему люди обучаются годами. Нужно только привыкнуть.

– Привыкнуть нужно не только ему, – сказал каргонец.

– То есть?

– Доктор Риу не любит электронные машины. Утешает только одно: вряд ли мой экипаж будет с ним часто пересекаться.

– Надо обустроить каюту, – напомнил Мирослав.

Ястреб осваивался быстро. Первые попытки пообедать дались ему с большим трудом и стоили перепачканной одежды, но он всё-таки умудрился не прикусить себе щёку, поэтому, я считал, дело шло просто отлично. Даже лучше, чем я мог ожидать. Ястреб сказал мне, что проделывал такое десятки раз на виртуальных моделях, но там не ощущалось вкуса еды, её запаха. Теперь он понимал, как был неправ, рассуждая о чувствах, как об алгоритме, пытаясь его просчитать, и уверяя меня, что когда он следит за кораблём, то это и есть счастье. Теперь ему открывалась новая реальность с буйством красок, и Ястреб тонул в них, поэтому и я, и Молния всегда были рядом с ним, пока остальные создавали для него комнату.