Владимир Михайлов - Заблудившийся во сне

— Значит?

— Значит, ему нужно было прежде в чем-то убедиться — и уж тогда принять окончательное решение: возвращаться или нет. То есть ему, вероятнее всего, нужно было еще раз встретиться с теми, с кем он виделся там накануне, или же побывать там, где он тогда побывал. Что-то уточнить, предположим… Вся беда в том, что мы не знаем — где и с кем он встречался и о чем у них шел столь серьезный разговор. А искать наугад здесь, в Пространстве Сна, — сам понимаешь, дело практически — да и теоретически — безнадежное. Как найдешь неизвестно кого? Это даже не черная кошка в темной комнате…

Минаев поднял руку, словно приглашая меня умолкнуть, чтобы что-то услышать. Я повиновался.

— Ага… — пробормотал он. — Ага… Ну а почему бы и нет?..

— Ты о чем?

— Ты сказал: искать наугад в Пространстве Сна…

— Где же еще?

— В том-то и дело… Ты же профессионал — мог бы и сам подумать. Что, если это был наведенный сон?

Я призадумался. Наведенный сон? Пожалуй, не самая плохая мысль.

Наведенный сон — это значит, что в Пространстве Сна вы попадаете не в какую-то из действительно существующих там бесчисленных ситуаций, но в имитированную, специально сконструированную для того, чтобы показать вам. Причем ситуация создается так, чтобы она обладала всеми признаками реала — то есть эпизода ПС, которому предстоит в дальнейшем реализоваться в Производном Мире — стать, как говорится, фактом. Внешне это как две капли воды похоже на то, что мы называем вещим сном; на самом деле это фальшивка, подделка — но весьма искусная, так что человек, не имеющий хорошего профессионального опыта, искренне поверит в то, что ему действительно удалось заглянуть в предстоящее. И, естественно, сделает для себя именно те выводы, к которым его и хотели привести.

Если это так и было, то Минаев прав: тогда исполнителей надо искать прежде всего в Производном Мире. Потому что наводка, давление на подсознательную область совершаются именно там; там вам, фигурально выражаясь, продают билеты и усаживают на место в кино, а уж смотреть вы будете, понятно, сами…

— Интересная мысль, — осторожно проговорил я.

— Я тоже так думаю. Теперь дело за тобой. Я, как ты понимаешь, с Производным Миром уже никак не связан…

И он невольно вздохнул. Но тут же усмехнулся и добавил — скорее всего, чтобы не наводить лишнего уныния:

— Если поспешишь — успеешь на мои похороны там, в яви.

— Да, — согласился я. — Но и для меня это не так просто, как может показаться.

Он наклонил голову к плечу, ожидая продолжения.

— Предположим, — сказал я, — в Институт сообщить можно, хотя курьера пока найти и не удалось, но попробуем напрямую: моя подкорка, надеюсь, в состоянии передать им достаточно членораздельно хотя бы не очень сложные понятия. Однако Институт, к сожалению, сам ничем помочь не сможет: наши возможности в мире яви ничтожны.

— Ты же говорил, что СБ…

— Да. Но связь с СБ идет через того парня, о котором я тебе, по-моему, рассказывал.

— Капитан… как его там?

— Халдей. Но его — я убежден — ведут те же, кто сделал наводку на Груздя. И вовлечь его — то же самое, что напрямую доложиться им.

— Ты говорил, однако, что он помог тебе слинять.

— Но так, чтобы не засветиться перед ними. Видимо, они его контролируют и, значит, имеют над ним какую-то власть. Спокойнее было бы не рисковать.

— А обойти его нельзя? Выйти сразу на начальство?

— Может быть. Тигр с командой так и сделал бы — если бы я смог пересказать ему все, о чем мы тут толкуем — слово за словом. Если бы сумел убедить его логикой… А так — он будет иметь дело всего лишь с записью импульсов подсознания, а в этом, могу сказать откровенно, и лучшие дешифровщики и интерпретаторы иногда плетут такую чепуху… Тут ведь ни логики, ни математики, а если она и есть, то какая-то, какой мы еще не владеем. Из таких записей нельзя делать однозначных выводов. Как с Боричем мы словили бабочку: нам показывали, что он пьян вдребезги, и все прочее, а на деле — он мне рассказывал уже тут — ничего такого не было… Словом, здесь еще надо думать. Но это все — дело второе. А первое — где все-таки Груздь? Как выйти на след?

— Узнать, что он видел и слышал в том выходе — только и всего.

— Легко сказать. Только кто нам в этом поможет?

— Мы сами, — сказал Минаев. — Больше некому. Надо рассуждать. Другого пути просто нет.

— Согласен. Рассуждаем. Начинай: ты его лучше знаешь. Для меня он — только звуки.

— Поехали. Итак, общая обстановка: предстоит пуск завода и сразу же — массовая атака на международный рынок, запуск колоссальной рекламы, выброс на биржу акций новой компании — словом, шум на весь мир. Шансы на успех — девять к одному. Так?

— Насколько могу судить, соответствует.

— Он сам уверен в победе. Он ее хочет. И не просто ради честолюбия или любви к науке или бизнесу. Он — личность творческая. Так сказать, если надо вытаскивать из грязи машину, засевшую по дифер, он не станет толкать ее; он немного подумает и найдет — или на месте сделает из ничего — и трос, и лебедку — все, что нужно. И вытащит. Что касается его будущей — предполагаемой — деятельности во всех направлениях, то у него все было продумано до последнего. Мысленно он уже пришил последнюю пуговицу к мундиру последнего солдата. Так?

— Судя по тому, что я узнал за эти дни, — так. Я, правда, раньше всей этой музыкой не очень-то интересовался: в Институте о Грузде почти не говорили, да и большая часть моего времени прошла не там, а здесь, в ПС. Но, насколько я улавливал — все обстояло именно так.

— Верно. Пошли дальше. И вдруг накануне решающих дней он все бросает и исчезает — туда, где, по его убеждению, найти его будет практически невозможно. Заметь: он не высказывает никаких сомнений, ничего не отменяет, не отказывается от борьбы; он просто исчезает. Почему?

— Хотел бы я знать.

— Не ты один. Но смотри. Все его планы и намерения во время подготовительной кампании не раз публиковались, пусть и не в открытой печати, туда попадали какие-то клочки, — обсуждались, критиковались, — словом, обсасывались со всех сторон. Кое-что он потом подправлял, но это были мелкие детали. Следовательно, чего он не мог ни увидеть, ни услышать — это доказательств того, что его программа ошибочна, что она не годится. Логично?

— Вроде бы да.

— Мало того. Ты же знаешь, должен знать: если он сходит с дистанции — поскольку все люди в Производном Мире смертны, — то первый кандидат в руководители проекта и президенты компании…

— Сысоев? Его зам по науке?

— Ну и аналитик из тебя… Сысоев — второй, а первый — это Зурилов, тот, что свалился с сердцем, когда узнал, что Груздь не просыпается. Да ты слыхал, наверное… Директор головного института, практически чуть ли не соавтор проекта…