Грег Иган - Теранезия

Прабир оторвал взгляд от планшета.

— Я не знаю, что еще сказать. Нобелевские лауреаты по физике добрую сотню лет ломали копья по вопросу интерпретации квантовой механики и, насколько я знаю, все еще не бросили это занятие. Этот спор никогда не решить. Если Фуртадо считает, что многомировая интерпретация верна, то наверняка найдется множество известных физиков, которые поддержат его. Кто я такой, чтобы спорить? Но копирование информации из других исторических линий — это нечто совсем другое. Даже самые искренние приверженцы скажут вам, что такое невозможно будет сделать никогда.

— Ты в значительной степени, — сказала Грант, — выразил и мое отношение к этой идее.

Она наклонилась, чтобы посмотреть, как много он прочел.

— Там дальше есть еще интересная спекуляция, где предполагается, что такой анализ данных белок может выполнять для извлечения пересекающихся образцов ДНК и ее вариантов из всего шума, порождаемого тепловыми эффектами. Если хоть что-то из этого правда, то тогда наш белок развился в подлинный квантовый суперкомпьютер.

Прабир пролистал текст и посмотрел на ту часть, о которой говорила Грант — большая часть уравнений были за пределами его понимания, но были и доступные пассажи.

«Хотя Гильбертово пространство чистых состояний не может быть достоверно реконструировано, для более простых систем было теоретически показано [Дойч 2012, Беннетт 2014], что полный поиск глобального минимума по всем неизвестным степеням свободы может определить вероятных кандидатов за полиномиальное время при использовании квантового параллелизма».

Может ли очень плохой квантовый суперкомпьютер найти ген для чуть лучшего? И так далее? Фуртадо утверждал именно это; правда в заключительной части статьи он признал, что проверить его утверждение напрямую не представляется возможным: о моделировании белка Сан-Паулу с необходимой точностью даже речи не могло идти. Он, однако, планировал эксперимент, который мог фальсифицировать его гипотезу: он синтезирует копию одной из хромосом фруктового голубя, вплоть до паттерна метилирования. У такой молекулы и чистая последовательность оснований и прочие «эпигенетические» детали была бы идентичны биологической хромосоме, но квантовое состояние не соответствовало бы квантовому состоянию ни у одной из живущих птиц, реальной или виртуальной. Если бы белок скопировал такую молекулу с той же частотой ошибок, что и природную версию, то вызывающую теорию Фуртадо можно было бы смело отправлять на свалку.

— Если он прав, — размышлял Прабир вслух, — то это многое объяснило бы. Вы же сами признались, что Теранезии, похоже, виды, близкородственные местным, были будто отделены и развивались где-то обособленно, а потом внедрены обратно. Если Фуртадо прав, то именно это и произошло. Только они были отделены, когда мутации поместили их в различные квантовые исторические линии, а затем они были «внедрены» с помощью гена, который пошел окольным путем и украл идеи у самых удачных вариантов.

Грант снисходительно улыбнулась.

— Объясни тогда плодоядных голубей. А еще кусты в виде колючей проволоки. А что насчет камуфляжа и колючек?

Прабир на некоторое время задумался.

— Это виртуальная защита. При наличии гена Сан-Паулу, можно блокировать хищников, которые никогда даже не пытались охотиться на вас, на собственной исторической линии. И пока такая защита действует, они даже пытаться не будут развиваться в этом направлении, поскольку смогут увидеть полную бессмысленность своих попыток. Это как простая шахматная программа: никаких сложных стратегий, скопированных у гроссмейстеров, а всего лишь возможность видеть на несколько ходов вперед и учитывать последствия. Если прямое вычисление подсказывает стратегию — например, рокировку — которая в среднесрочной перспективе дает преимущество над любыми возможными ходами оппонентов, то программа ее использует. И никогда от нее не откажется, даже в отсутствии непосредственной угрозы, поскольку просчитывая все достаточно далеко вперед, понимает, что любые дерганья туда-сюда немедленно будут использованы против нее.

Грант явно начала испытывать дискомфорт.

— Ты же не считаешь всерьез, что именно так все и обстоит?

— Ни в малейшей степени. Фуртадо проведет свой эксперимент с синтетической хромосомой и убедится, что ошибался.

У Грант вырвался сдержанный возглас согласия, будто она опасалась, что высказывая чрезмерную уверенность, будет испытывать судьбу.

— Я хотел спросить, — сказал Прабир, — вы уже получили результаты анализа РНК спящих взрослых?

Последний раз он слышал, что они будут продолжаться всю ночь.

— Ага. Обнаружилось, что у них вырабатывается пептид, практически идентичный хорошо известному гормону, который погружает взрослых особей бабочек определенного вида, живущих в умеренном климате, в диапаузу, когда они впадают в зимнюю спячку. А изменения в рисунке и окраске крыльев произошли, похоже, из-за серии генных воздействий очень схожих с теми, которые происходят при обычном метаморфозе. Я примерно этого и ожидала: новое использование старых трюков.

— Хорошо. Но зачем их так использовать? Я знаю, сейчас об этом говорить бессмысленно, ведь взрослые особи уже откладывали яйца во внешней среде, но не может это быть возвратом к видам, использовавшим для размножения паразитическую стадию?

Может идею возрождения генов в итоге все еще можно спасти.

— Нет, — покачала головой Грант. — Кроме того, все еще более искажено, чем ты сказал. Все мужские особи тоже откладывают яйца.

Прабир взялся за поручни ограждения и стал толкать их, разминая плечи.

— Если этот ген изначально не должен был присутствовать у каждого вида для исправления мутаций, то нам еще предстоит объяснить, как он распространился от бабочек на все остальное.

Он повернулся к Грант, обезоруживающе улыбаясь и надеясь, что ей не станет дурно от дальнейших легкомысленных рассуждений.

— Просто спора ради: если Фуртадо прав, то может гены Сан-Паулу решили, что это самый простой путь скопировать себя в плодоядных голубей.

Она ответила не сразу, и Прабир подумал, что она готовит уничижающий его ответ.

— Я еще кое-что обнаружила в анализе РНК, — сказала она.

— И, что?

— Большое количество эндонуклеазы — фермента для резки и склейки ДНК — вырабатывалось во всем теле спящих взрослых. Я это пока еще подробно не изучала… — Грант замолчала.

— Но если это нужный вид эндонуклеазы, — сказал Прабир, — то он может идеально подходить для сплайсинга гена Сан-Паулу в геном плодоядных голубей?