Николай Симонов - Сидоровы Центурии

Во время третьего визита Сидоров с трудом его опознал. На его вопросы отвечал невпопад, тяжело вздыхал и что-то рисовал цветными фломастерами в альбоме, предоставленном ему сердобольным врачом. Глядя на его рисунки, было совершенно нетрудно догадаться, что он впал в детство. Когда Сергей Сергеевич уже собирался уходить, Сидоров передал ему "на память" рисунок с изображением березки, солнышка, зеленого лужка и пасущегося на нем барашка. Под рисунком четким каллиграфическим почерком было написано:

"Какова скорость времени? Это нетрудно подсчитать: b=Lс/1 км, где b — скорость настоящего времени нашей Вселенной; L — длина окружности Вселенной; c — скорость света (300 тыс. км./сек).

L=2пr, где r-радиус Вселенной.

r=ct, где t- время жизни Вселенной

b=2пrc/1 км b=2пtc«/1км

Таким образом, скорость распространения настоящего времени нашей Вселенной для материального мира составляет, примерно,

Если сравнивать ее со скоростью света, то скорость света, очевидно, слишком мала".

— Э, куда тебя занесло! — с сожалением подумал Мерцалов. С тех пор Сидорова он больше не видел, так как по просьбе родителей больного его отправили в Тюмень.

Екатерина Шадрина продолжала работать над своей кандидатской диссертацией, но уже без прежнего энтузиазма. Она даже внешне изменилась: поседела, похудела и ссутулилась. На расспросы Сергея Сергеевича и Аркадия Моисеевича отвечала невнятно, но потом призналась, что тоже слушала пленку с записью "Реквиема", ненадолго заснула и пережила странное видение: что она, будто бы, родилась в 1900 году, а умерла в 1953 году. Трижды побывала замужем и родила семерых детей. Первый ее муж погиб в Гражданскую войну, второй — в Великую Отечественную. Третий муж ее пережил. Вспомнила она и местность на Украине, где прожила ту "свою" жизнь. И даже то, как деревню во время последней войны уничтожили эсэсовцы, а ее жителей сожгли в амбаре. Она тогда каким-то чудом уцелела, но зато момент своей смерти и похороны в августе 1953 года запомнила в мельчайших подробностях. Затем она будто бы летала вокруг земного шара, наблюдала звезды и в какое-то время твердо решила вернуться на Землю. Об этом своем решении она рассказывала так:

— Мне почему-то стало там тесно, поэтому я родилась вновь!

Обсудив все "за" и "против", Сергей Сергеевич и Аркадий Моисеевич приняли решение: магнитофонные катушки Евгения Сидорова самим не прослушивать — во избежание вероятного психического расстройства, — а испытать их на мышах.

Как известно, около 75 % генов мыши идентичны генам человека. У человека, кстати, есть даже ген мышиного хвоста. Только он отключен и лежит себе невостребованный где-то в архиве, на соответствующей дезоксирибонуклеиновой полке. Но если его включить, то в обозримом будущем у нас вполне могут появиться на свет модники и модницы с большими и маленькими хвостиками, на прогулках поигрывающие ими как тросточкой, украшающие их кожаными или норковыми муфточками, разноцветными бантиками, специальными сережками, клипсами, браслетиками, позолоченными консервными баночками и прочей "хвостовой" бижутерией.

III

И чего только ученые мужи и девы в белых халатах не вытворяют с подопытными мышами! Бактериологи, начиная с Коха, заражают их разнообразными болезнями, фармакологи испытывают на них новые препараты. Мыши служат незаменимым объектом для опытов в области онкологии, иммунологии, трансплантологии и других областях медицины. Психологи и психофизиологи изучают на мышах механизмы памяти и ориентации, заставляя животных проходить специальные лабиринты.

Когда в распоряжении ученых появились технологии генной инженерии, без мышей опять не обошлось. Какие только гены ни внедряли в хромосомы мыши — в том числе и гены, связанные с ожирением, повышенной агрессивностью или алкоголизмом. Ежегодное потребление мышей для научных целей составляет уже 25 миллионов экземпляров.

Самый, наверное, гуманный в истории науки эксперимент с позаимствованными у коллег из Новосибирского медицинского института лабораторными мышами провели в декабре 1977 года Сергей Сергеевич Мерцалов и Аркадий Моисеевич Фишман. Подопытным зверькам предстояло всего-то ничего: "прослушать" прекрасную музыку Вольфганга Амадея Моцарта, наложенную на магнитофонную запись акустических колебаний Y-хромосомы неродившегося Сидорова-младшего.

Белые мыши в количестве 10 экземпляров находились в просторной клетке в звуконепроницаемом помещении, и наблюдение за их поведением проводилось через окно с пуленепробиваемым стеклом. Уже на второй минуте воспроизведения записи со зверьками стало происходить что-то странное, как будто они стали танцевать, причем, половина из них кружилась по часовой стрелке, а вторая половина — против часовой стрелки.

На десятой минуте воспроизведения записи пять мышей "откинула лапы", а остальные куда-то и вовсе исчезли. На двадцать пятой минуте, когда магнитофон отключился, в клетке откуда-то появилась черная, как смоль, мышь, осторожно обследовала место своего заточения, обнюхала и потрогала передними лапками неподвижно лежавших на спине белых мышей и тем самым "привела их в чувство". А потом произошло совершенно невероятное. Черная мышь, как сквозь сыр прошла через прутья клетки и, оказавшись снаружи, запищала, призывая других мышей последовать ее примеру. Однако у них ничего не получилось, и они стали яростно бросаться на прутья клетки, даже попытались их грызть.

Сергей Сергеевич и Аркадий Моисеевич сразу же поспешили навести порядок во взбунтовавшейся мышиной стае, но, как только открыли дверь, черная мышь подбежала к стене и пропала в ней, словно вмуровалась, не оставив на ее поверхности ни единой царапины.

Таинственное исчезновение пяти лабораторных белых мышей и появление вместо них одной черной, свободно преодолевающей все преграды, требовало объяснения. Сергей Сергеевич склонялся к тому, чтобы связать это событие с недавно открытым, но еще мало изученным явлением "нелокальности".

Согласно известной в квантовой механике теореме Белла между всеми точками пространства и времени существует мгновенная связь, независимо от расстояния. Представьте, что наш мозг и даже мозг мышей, это — компьютер. А весь мир в целом — это очень большой компьютер. Аппаратное обеспечение каждого компьютера локализовано, т. е. находится в определенной точке пространства-времени, но программное обеспечение — информация — нелокально. Оно находится здесь, там и везде, сейчас, тогда и всегда. А что, если одна из пяти исчезнувших во время эксперимента белых мышей, переместившись в далекое будущее, вернулась в клетку качестве своего далекого потомка, приобретшего способность, к которой все современные мыши стремятся на уровне своей генетической программы, а именно: проникать везде, где есть еда?