Джек Вэнс - Машина смерти : Звездный король. Машина смерти

— А почему бы и нет? Там как раз собираются такие непутевые люди.

— Это верно. — Отпустив еще пару реплик, Джерсен поднялся и откланялся.

Слайдвей был параллелен эспланаде, тянулся далеко к северу, сворачивал в туннель Лocacco и заканчивался на площади Мериш в центре Берега Парусных Мастеров. Джерсен прилично знал этот район. Стоя на площади и глядя на Мелнойские дюны, он мог видеть дом, где некогда обитал Хильдемар Даски. И мысли Джерсена на мгновение стали меланхоличными… Он заставил себя вернуться к сегодняшним делам. Отыскать безымянного сандускера потруднее, чем найти Хильдемара Даски, которого достаточно было увидеть однажды, чтобы запомнить на всю жизнь.

Площадь окружали невысокие строения с толстыми стенами из кораллобетона, окрашенного в белый, лиловый, бледно-голубой или розовый цвет. В ярком свете Ригеля стены домиков сверкали и переливались, а окна и двери по контрасту казались совершенно черными провалами. Вдоль одной из сторон площади тянулся ряд магазинов и лавок, явно рассчитанных на туристов. Берег Парусных Мастеров, обжитый переселенцами с самых разных планет, заполненный национальными ресторанами и лавками, был уникален. Другого такого места не сыскать во всей Ойкумене, разве что в одном-двух районах Земли.

В киоске Джерсен купил «Путеводитель по Берегу Парусных Мастеров», но там не упоминался квартал сандускеров. Он вернулся к киоску. Продавщица была маленькой, толстой, почти шарообразной формы, с бледно-зеленой кожей: возможно, она происходила из крокинольских импов.

Джерсен поинтересовался:

— Где тут живут сандускеры?

Женщина задумалась:

— Да их тут не так много. Спуститесь по Ард-стрит, и найдете парочку. Их попросили там поселиться, чтобы ветер относил вонь от их стряпни в сторону моря.

— А где их продуктовый магазин?

— Если это можно назвать продуктами. Я называю это дрянью. Вы сами не сандускер? Я вижу, что нет. Он там же, на Ард-стрит. Свернете вниз вон там — видите парочку в черных плащах? Это и будет Ард-стрит. И берегите нос.

Джерсен вернул путеводитель, который тут же занял прежнее место в витрине. Джерсен пересек площадь, прошел мимо двух бледных людей в черных плащах и свернул на Ард-стрит. Это была скорее аллея, полого спускавшаяся к воде. В первом квартале расположились в основном чайные и игорные дома, распространявшие довольно приятный аромат ладана. Потом тянулся длинный убогий квартал, переполненный ребятишками в красных и зеленых рубашонках до пупа и с длинными золотыми цепочками в ушах. Затем, уже у самой воды, Ард-стрит расширялась и заканчивалась небольшой площадью. Джерсен внезапно оценил мудрость совета, данного продавщицей. Воздух был действительно перенасыщен запахами, тяжелая горько-сладкая органическая вонь просто разъедала ноздри. Джерсен поморщился и направился к лавке, откуда исходили эти ароматы. Набрав полную грудь воздуха, он нагнулся и вошел внутрь: Справа и слева стояли деревянные бочонки, содержащие пасты и жидкости с погруженными в них предметами. Над головой висели связки каких-то сморщенных сине-зеленых штуковин размером с кулак. За прилавком, заваленным липкими розовыми сосисками, стоял парень лет двадцати с клоунским лицом, одетый в расписную красно-коричневую рубашку, на его голове был повязан черный бархатный платок. Он лениво опирался на прилавок и без особого интереса наблюдал за тем, как Джерсен пробирается мимо бочек.

— Вы сандускер? — спросил Джерсен.

— А то кто же? — Это было сказано с непонятной для Джерсена интонацией, включавшей множество оттенков: грустную гордость, необъяснимую угрозу, показное смирение. — Хотите поесть?

Джерсен покачал головой:

— Я не принадлежу к вашей религии.

— Хо-хо! — воскликнул парень. — Так вы знаете Сандуск?

— Только понаслышке.

Продавец ухмыльнулся:

— Вы не должны верить в дурацкую байку, будто мы, сандускеры, религиозные фанатики, которые едят всякую мерзость, вместо того чтобы бичевать себя. Это настоящее вранье. Послушайте, вы честный человек?

Джерсен задумался.

— Обычно да.

Парень подошел к одной из бочек, нагнулся и достал комок блестящей коричневой пасты.

— Попробуйте! Судите сами! Используйте вкус, а не обоняние!

Джерсен обреченно пожал плечами и попробовал. Во рту сначала защипало, затем словно что-то взорвалось. Язык прилип к гортани.

— Ну как? — спросил парень.

— Если такое возможно, — с трудом выдавил Джерсен, — то на вкус это еще омерзительнее, чем на запах.

Парень вздохнул:

— Таково общее мнение.

Джерсен вытер губы тыльной стороной ладони:

— Вы знаете всех сандускеров в округе?

— Ага.

— Я ищу высокого человека со слегка косящими глазами, без указательного пальца на левой руке и с волосами, напоминающими хвост кометы.

Продавец ухмыльнулся:

— А как его зовут?

— Я не знаю.

— Смахивает на Пауэлла Дарлинга. Он вернулся на Сандуск.

— Ясно. Впрочем, неважно. Деньги пойдут в провинциальную казну.

— Жаль. А что за деньги?

— Я ищу двух сандускеров, которые оказали услугу эксцентричной богатой старухе. Второго, как мне сообщили, тут тоже нет.

— А кто второй?

— Мне сказали, что он улетел с Альфанора месяц назад.

— В самом деле? Кто бы это мог быть?

— Его имени я тоже не знаю. Человек средних лет, с большим носом, оттопыренными ушами и близко посаженными глазами.

— Это может быть Долвер Каунд, но он пока здесь.

— Что? Вы уверены?

— Угу. Спуститесь к набережной и постучите во вторую дверь слева.

— Спасибо.

— У нас принято платить за деликатесы, которые вы пробуете.

Джерсен расстался с монетой и вышел из лавки. Воздух на Ард-стрит показался ему чистым и свежим.

Набережная была перпендикулярна к Ард-стрит. В шести метрах ниже на берег набегали волны океана, прозрачные и сияющие в лучах Ригеля, как сапфир. Джерсен свернул налево и остановился у входа в небольшой коттедж все из того же кораллобетона.

Джерсен постучал в дверь. Внутри послышались неуверенные шаги, и Долвер Каунд выглянул наружу. Он оказался старше и грузнее, чем думал Джерсен, у него было красное круглое лицо и синюшные губы.

— Да?

— Я войду внутрь, если позволите. — Джерсен шагнул вперед. Каунд невнятно запротестовал, но посторонился. Джерсен оглядел комнату. В ней никого не оказалось. Мебель была убогой, на полу лежал потертый пурпурно-красный ковер, на плитке разогревался обед. Ноздри Джерсена непроизвольно дернулись.

Каунд, опомнившись, сделал глубокий вдох и выпятил грудь: