Чарлз Шеффилд - Холоднее льда

Связь была налажена за считанные секунды — так быстро, что Нелл ожидала оказаться лицом к лицу с Факсом Мобилиуса. Однако вместо этого на экране появилось человеческое лицо с приятными чертами и огромной шапкой жестких курчавых волос. Лицо это сразу же нахмурилось, как только мужчина увидел Нелл, как будто он ожидал увидеть кого-то другого.

— У меня проблема, — Нелл даже не потрудилась представиться. — Та, о которой Сайрус Мобилиус, как мне кажется, захочет услышать.

— Он на финансовом совещании, и его нельзя отвлекать. Я Дэвид Ламмерман. Могу я вам помочь?

Ламмерман. Эту фамилию Нелл тоже знала. Подобно Камилле Гамильтон, он был недавним пополнением в свите Мобилиуса, рекрутированным для работы над Европейским термоядерным проектом. И, согласно биографическому материалу, который выслал ей Глин Сефарис, Ламмерман и Гамильтон были близки. Нелл следовало соблюдать осторожность, сообщая о том, что Камилла оказалась в беде, но она также должна была проявить определенную прямоту, чтобы гарантировать полное внимание и содействие со стороны Ламмермана.

— Я звоню с Европы. Нам нужна помощь Сайруса Мобилиуса. Нам требуется высокомощное оборудование орбитального поиска, способное выполнить автоматическое сканирование большой части планетарной поверхности на предмет чего-то столь малого, как вездеход. И оно нам требуется как можно скорее.

Глаза Ламмермана расширились. Он уже открывал рот, явно собираясь сказать, что она делает беспрецедентный запрос.

— Оборудование нам нужно прямо сейчас, — продолжила Нелл, — потому что одна из ваших сотрудниц потерялась на поверхности Европы. И если мы в темпе ее не найдем, она замерзнет. Вы сказали, что Сайруса Мобилиуса нельзя беспокоить. Знаете, все-таки придется. Лучше бы вы пошли туда и его побеспокоили. Чтобы получить его одобрение на отправку соответствующего персонала.

Лицо на экране уже не казалось невозмутимым и безмятежным. Нелл прочла на нем странный набор эмоций: шок, тревогу, неверие и нервное балансирование на грани ужаса.

— Я не могу этого сделать.

— Чего вы не можете сделать?

— Побеспокоить Сайруса Мобилиуса. Он велел, чтобы его не беспокоили. Никто этого не делает.

— Значит, кому-то следует начать. Или этому кому-то придется потом объяснять Сайрусу Мобилиусу, что он убил человека только потому, что у него не хватило духу прервать посиделки денежных мешков, — Нелл кивнула Ламмерману. — Сейчас я прерву связь, чтобы вам не пришлось тратить время на разговоры со мной. Вы знаете, что нам нужно. Идите и скажите Мобилиусу, что жизнь Камиллы Гамильтон в великой опасности.

— Камиллы!

Но Нелл уже прервала связь, хотя ее так и подмывало помедлить. Конфликт эмоций на лице Дэвида Ламмермана по-прежнему продолжался. Нелл страшно хотелось узнать, которая победит.

Камилла, одна-одинешенька, потерялась на ледяных равнинах Европы. Ее должны были спасти, или она замерзнет и превратится в блок органического льда. А Дэвид Ламмерман и сам был подобен блоку органического льда, шагая по длинным и гулким коридорам Ганимеда.

Если не считать, что ноги настоящего ледяного блока не дрожали при каждом шаге. Сердце ледяного блока не барабанило, не порхало вверх-вниз и не подергивалось в груди. Пальцы ледяного блока не тряслись так, что их приходилось крепко-накрепко сжимать в кулаки.

Наконец Дэвид поднял одну ледяную рукавицу и замер, чтобы постучать в дверь стального цвета. В последний момент он передумал, сдвинул обе панели в одну сторону и вошел, даже не постучав.

В роскошно обставленной комнате находились три человека. Одним из них, сидящим на темно-синей софе, был Сайрус Мобилиус. Он повернулся к двери, и на лице у него отчетливо читалось раздражение. Дэвид, пожалуй, тут же повернулся бы и побежал прочь, если бы не две вещи. Во-первых, когда Мобилиус его увидел, раздражение на его лице сменилось глубоким изумлением. А во-вторых, впервые за все это время Дэвид заметил на лбу у Мобилиуса крошечную капельку пота. Это яснее всяких слов сказало Дэвиду: он тоже человек. Мобилиусу в этот момент явно приходилось туго, и капелька пота отчетливо это показывала.

— Дэвид? — Единственное слово Мобилиуса содержало в себе много всякой всячины. Например: «Как ты смеешь сюда вторгаться, когда знаешь, что у меня самый разгар решающего совещания?» Но еще сильнее звучало: «Что случилось, Дэвид? Ты еще никогда в жизни меня не прерывал». И на очень глубоком уровне: «Плохие новости. Это у тебя на лице написано».

Дэвид узнал двух других мужчин. Это были главные воротилы в системе Юпитера, магнаты, которые предположительно держали в своих руках половину Генеральной Ассамблеи. Также это были люди, один-единственный хмурый взгляд которых мог погубить такое юное ничтожество, как Дэвид.

И теперь они определенно хмурились.

Чувствуя бешеный прилив адреналина, Дэвид вдруг понял, что ему совершенно наплевать на все, что они о нем думают. Забота о безопасности Камиллы была превыше всего, и раз он уже зашел так далеко, он вполне мог продолжать в том же духе. Так или иначе, его дело касалось Сайруса Мобилиуса, а не двух сверх меры разжиревших проходимцев.

— Речь идет о Камилле. Она потерялась на поверхности Европы. Если мы срочно не организуем ей помощь, она погибнет.

Мобилиус не задал ни единого вопроса. Похоже, он сразу же понял все — с той исключительной молниеносностью, которая так пугала Дэвида еще с детских лет. Затем Мобилиус кивнул.

— Отправляйся туда как можно скорее. Возьми любые необходимые ресурсы. Ты знаешь номер моего личного счета. Воспользуйся им. Я тоже начинаю работать немедленно, и со своей стороны сделаю все, что смогу.

— Хрен тебе сделка, Мобилиус. — Более низкорослый и жирный из двух мужчин яростно хлопнул ладонью по раскрашенной под древесину столешнице. Дэвиду его красная физиономия очень напоминала рыло разъяренного кабана. — Можешь, блин, здесь оставаться. Ты, блин, обещал нам весь долбаный день, а мы еще ни хрена и не начинали.

Дэвид вдруг почувствовал новую и непривычную эмоцию: сочувствие к своему отцу. Если ему приходилось сталкиваться с такой вот мразью, работать с денежными мешками и торговцами влиянием…

— Действительно, я вам это обещал. — Мобилиус придал своему голосу мягкий тон, а таких его глаз Дэвид еще никогда не видел. Его сердце от взгляда этих глаз обратилось бы в камень, а ноги в желе. К счастью, этот взгляд был направлен не на Дэвида, а двое мужчин, судя по всему, неспособны были его прочесть.

— И мне очень жаль говорить, что я не могу выполнить своего обещания, — продолжил Мобилиус, все так же мягко. — Но вам обоим, джентльмены, должно быть совершенно ясно, что этот несчастный случай предвидеть было нельзя. И если вы хоть немного меня знаете, вам также должно быть ясно, что я возмещу все, что я вам задолжал — причем с лихвой, — как только вернусь.