Владимир Обручев - За тайнами Плутона

Задача не из легких. Мы видим все трудности. Но Советская власть и наша родная Коммунистическая партия создают нашей молодежи все условия, используя которые мы сможем и должны достигнуть осуществления зародившихся в молодости замыслов...

Ваша книга разжигает интересы читателя и обогащает его ценными сведениями.

Заканчивая это, хочется крикнуть: "Север будет освоен и изучен! На Земле Санникова мы все-таки побываем!"

Извините, многоуважаемый Владимир Афанасьевич, за беспокойство. Желаю Вам много, много лет плодотворной работы и жизни. А главное - здоровья!

От всей души благодарный Вам читатель "Земли Санникова" - Афанасий Ефременко.

P. S. Не можете ли посоветовать еще что-нибудь прочесть на эту тему.

Днепрострой, соцгород, Дом инженеров алюмин. завода, комн. ? 52".

Каждое новое переиздание "Плутонии" или "Земли Санникова",

каждая новая книга вызывали новый поток писем.

Особенно растрогало Обручева письмо из Ташкента, полученное в

апреле 1949 года:

"Глубокоуважаемый Владимир Афанасьевич!

Примите глубокое мое к Вам уважение и прежде всего простите за беспокойство.

На днях мне посчастливилось приобрести Вашу книгу "По горам и пустыням Средней Азии". В описании путешествий по Пограничной Джунгарии 1905, 1906 и 1909 гг. упоминается о Вашем проводнике Гайсе Мусине Мухарямове и его сыне Абдубекире.

Простите меня за чисто человеческую слабость, но вторую часть Вашей книги я читал с таким большим чувством и волнением, что по окончании чтения я уже не мог не написать Вам об этом. Дело в том, что я уже, можно сказать, малышом слушал как увлекательную сказку о Ваших путешествиях. Мать моя (дочь Вашего проводника Гайсы), бывало, целыми, вечерами рассказывала, как мой дед водил по "нашим" горам и степям русского профессора и его сыновей, тоже ученых. Разные мелкие и большие эпизоды живут в памяти моей матери до сего дня!

И вот я, внук Гайсы, осмелился и решил выразить Вам от имени наших "старших" благодарность... за что? Да хотя бы за то: с такой Вы теплотой упоминаете (и неоднократно) о простых людях.

Нахожу уместным сообщить, что мой дед, выдав замуж свою среднюю дочь (то есть мою мать) за учителя татарской школы, в 1911 году уехал с своим большим семейством из г. Чугучака и поселился недалеко от Усть-Нарымского на р. Иртыше. Умер в 1924 г. А старший сын его Абдубекир (мой дядя), по-видимому, до сих пор живет там.

Не сочтите, пожалуйста, за нескромность - я очень бы просил Вас, Владимир Афанасьевич, если это можно, прислать мне одну фотографию (копию), где сняты мой дед Гайса или Абдубекир, так как у нас нет.

С сердечной признательностью к Вам, хочется хранить, как семейную реликвию.

На этом кончаю. Простите за беспокойство.

Желаю Вам еще долгих лет здоровья и плодотворной работы!

С искренним преклонением Ф. Хабибуллин".

Три полевых сезона, проведенных с Обручевым, стали буквально

поворотным пунктом в жизни Гайсы Мусина.

Уже позже сын его писал: "Отец часто вспоминал, каким он был

религиозным фанатиком и темным, отсталым человеком до участия его в

работе экспедиции В. А. Обручева. После окончания экспедиции мой отец

всех своих детей - мальчиков и девочек - отдал учиться в русскую

школу в городе Чугучаке. Раньше мы учились у догматиков-мулл, где

учили читать коран и другие священные книги и совершать намаз, то

есть мусульманскую молитву во славу ислама и Магомета. Сам отец все

реже и реже стал посещать мечеть, бывать у муллы. В нашем доме

появились выписанные отцом газеты и журналы, читать которые раньше он

нам запрещал. Эти резкие перемены в сознании отца привели его к ссоре

с духовными отцами, которые, как известно, стремились, как все

"святые отцы мира", держать свою паству, так сказать, в "страхе

божьем"...

Этот разрыв с религией, с духовными отцами и стал причиной

переезда семьи в Россию. После революции Гайса Мусин вступил в

партию, стал председателем колхоза, боролся с кулачеством, не раз был

награжден за самоотверженный труд. Все дети его стали образованными

людьми...

Во многих судьбах Владимир Афанасьевич Обручев, без

преувеличения, сыграл поворотную роль.

Вы помните дневник Евы Самойловны: "Теплое и внимательное

отношение к человеку у В. А. проглядывает на каждом шагу. Он

совершенно не может оставить без ответа ни одну просьбу".

Молодой человек потерял один глаз, второй - повредил при

каком-то химическом опыте. Его приняли на историко-филологический

факультет Иркутского университета, а он всю жизнь мечтал о геологии.

Обручев обращается в Иркутск, к своему бывшему аспиранту Евгению

Владимировичу Павловскому:

"...он так хочет быть геологом, чуть ли не с детства, и написал мне длинное письмо... Я посылаю его к Вам, он покажет мое письмо; если его глаз все-таки может работать, хотя бы с микроскопом, то нельзя ли перечислить его, жаждущего геологии, опять на геологический. Пусть глазной врач проверит его зрение".

А вот другое письмо - Владимир Афанасьевич пишет совершенно

незнакомому ему студенту-медику:

"Я случайно узнал, что Вы находитесь в туберкулезном санатории и очень удручены своим болезненным состоянием. Мне кажется, нет оснований терять бодрость.

...При длительной болезни большое значение имеет "воля к жизни", желание побороть недуг и продолжать жить хотя бы для того, чтобы приносить пользу, помогая другим в трудных случаях или стараясь во что бы то ни стало добиться осуществления задач, намеченных самому себе...

...Внушайте сами себе - я должен выздороветь, у меня есть близкие люди, которым я могу помогать в жизненных затруднениях, а в близком будущем мне, как врачу, придется интересоваться здоровьем других людей, помогать его восстановлению"...

Многим людям Обручев помогал и материально - иногда в течение

десятков лет.

Временами остро нуждалась, например, М. К. У. - вдова бывшего

профессора Томского технологического института. Сын ее

врач-полярник - был несправедливо осужден, а когда удалось добиться

его освобождения, - застрелился. Дочь тяжело больна - туберкулез

кишечника, за ней нужен постоянный уход, и М. К. У. из-за этого не

может устроиться на постоянную работу.

Обручев то хлопочет о пенсии для М. К. У., то о санаторной

путевке для ее дочери, то сам посылает деньги или продукты.

Доставку посылки обычно брала на себя Ева Самойловна. Посидит,

выпьет с М. К. У. чашечку чая, передаст неизменную записочку

Владимира Афанасьевича: "...если Вам понадобится помощь, всегда

можете обратиться ко мне".