Бен Бова - Месть Ориона (Орион - 2)

Но он смотрел на Елену, и бисеринки пота увлажняли его верхнюю губу.

- Тебе нужно поговорить с Некопта, - посоветовал он после того, как Елена закончила свое повествование. Обед давно завершился. Рабы унесли наши тарелки и блюда, и теперь на низком столе, за которым мы располагались, оставались лишь чаши с вином и подносы с фруктами.

- Да, - согласился Неферту. - Не сомневаюсь, что он посоветует пригласить тебя жить в Уасет в качестве царской гостьи.

Елена улыбнулась, но посмотрела на меня, словно не зная, что ответить. Я молчал. Она знала, что я уйду при первой возможности, как только уверюсь, что с ней все в порядке, а Лукку и его людей приняли в войско.

- Госпожа располагает приличным состоянием и не будет вам в тягость, заявил я.

Оба египтянина оценили мой юмор и вежливо рассмеялись.

- В тягость... - хихикнул Неферту, который, пожалуй, чересчур много выпил.

- Словно бы великий Мернепта экономит, - согласился Медерук, но ни один мускул его лица не дрогнул.

Этот-то ни разу не осушил до дна свою чашу с вином.

Я внимательно посмотрел на него. Бесстрастное пухлое лицо придворного не выдавало никаких эмоций, лишь блестящие угольно-черные глазки говорили о том, что владелец их лихорадочно строит планы.

37

Перед рассветом я покинул ложе Елены и неторопливо открыл дверь, которая вела в мои покои. Небо едва начинало сереть, и комната еще оставалась темной, но что-то заставило меня замереть, задержав дыхание.

Я уловил легкое движение его; по затылку и шее побежали мурашки. Я застыл, вглядываясь в темноту. В комнате кто-то был. Я знал это... ощущал. Стараясь увидеть, кто это, я вспоминал комнату, искал взглядом постель, стол, сундуки, окна и дверь в коридор.

Послышался негромкий скрип, словно дерево и металл прикоснулись к камню. Я бросился на звук и больно ударился о гладкую стену, отпрянул назад, сделал один-два неверных шага и тяжело осел на пол.

Я наткнулся на стену именно там, где красовалось одно из фальшивых окон. Неужели тут действительно потайная дверь, так хитроумно устроенная, что я не мог сразу обнаружить ее?

Я медленно поднялся на ноги, потирая шею и копчик.

Кто-то побывал в моей комнате - в этом я не сомневался. Наверняка египтянин, не Золотой бог и не кто-нибудь из творцов. Подглядывать - не их стиль. Кто-то шпионил за мной, за нами с Еленой. Или же копался в моих вещах.

Вор? Проверив одежду и оружие, я убедился, что ничего не пропало.

Я быстро оделся, гадая, могу ли оставить Елену спящей; а если незваный гость хотел своим внезапным появлением заставить меня никуда не выходить, быть подальше от Лукки и плаца?

Неферту предупреждал меня о дворцовых интригах, и я призадумался.

В дверь поскреблись. Когда я распахнул ее, передо мной предстал Неферту, улыбавшийся с обычным вежливым безразличием.

Поприветствовав его, я спросил:

- Можно ли выставить караул у дверей Елены?

Он встревожился:

- Почему? Что-нибудь не так?

Я рассказал ему, что случилось. Он проявил легкое недоверие, но сходил в коридор и привел начальника стражи. Через несколько минут тот поставил у дверей караульного, мускулистого негра в юбке из шкуры зебры с мечом на поясе.

Почувствовав себя уверенней, я отправился к площади возле казарм.

Лукка и две дюжины его воинов уже выстроились в двойную шеренгу, их доспехи горели огнем, а шлемы и мечи блестели словно зеркало. Каждый воин держал в руках копье с железным наконечником вертикально, точно выдерживая перпендикуляр к земле.

Неферту представил меня египетскому военачальнику, явившемуся инспектировать хеттов. Звали его Расет, это был крепкий коренастый вояка, лысый, с могучими руками, невзирая на его преклонный возраст. Он слегка прихрамывал, видимо, с годами он стал грузным и ноги уже не выдерживали излишний вес.

- Мне случалось биться с хеттами, - оборачиваясь к выстроенному войску, проговорил он, ни к кому лично не обращаясь. - Помню, воины были хорошие.

Повернувшись ко мне, он оттянул ворот своего одеяния, открывая уродливый шрам на левом плече.

- Вот подарочек, оставленный мне копейщиком-хеттом в Меггидо.

Похоже, этой раной он гордился.

Лукка возглавлял свой небольшой отряд, глаза его глядели прямо вперед, в бесконечность. Люди его застыли, безмолвные и неподвижные, освещенные лучами утреннего солнца.

Расет приблизился к ним, прошел туда и обратно вдоль обеих шеренг, придирчиво оглядывая всех, одобрительно кивая и бормоча себе что-то под нос, а мы с Неферту стояли в стороне, наблюдая.

Наконец Расет резко обернулся и, хромая, направился к нам.

- Где дрались они? - спросил он меня.

Я кратко описал осаду Трои и Иерихона. Расет понимающе кивал. Серьезный египтянин не относился к тем военачальникам, которые шутят перед войском.

- Мастера осадного дела, значит. Ну, осады случаются не часто, проговорил он. - Но эти подойдут. Отличные воины. Мне они нравятся.

Так завершилось самое легкое из дел, запланированных на день.

От казарм Неферту повел меня через широкий двор. Утреннее солнце еще бросало тени на утоптанную землю, но уже припекало спину. Вдоль задней стены двора я увидел стойла; несколько горбатых зебу бродили вокруг, отмахиваясь хвостами от мух.

Ветерок дул с реки, и я ощутил запах жасмина и цветущих лимонов.

- Царские постройки. - Неферту указал на несколько сооружений, похожих на храмы. Впервые за время нашего знакомства я заметил, что он нервничает. - Там нас ждет Некопта.

Мы поднимались по отлогой горке, по краям высились изваяния Рамсеса II. Фигуры были выше человеческого роста, и каждый могучий царь стоял, стиснув кулаки опущенных рук, со странной улыбкой на непроницаемом лице. Скульптуры поражали идеальными линиями. Розовый гранит статуй в лучах утреннего солнца казался живой плотью.

Я чувствовал пристальный взгляд живых гигантов. Или богов... Или творцов... И, невзирая на тепло солнечных лучей, я поежился.

После подъема среди статуй мы свернули налево и миновали ряд массивных сфинксов - тела отдыхавших львов венчали рогатые головы быков. Даже лежа сфинксы были выше меня.

- Лев символизирует солнце, - пояснил Неферту. - А бык - знак Амона.

Сфинксы олицетворяли слияние богов.

Перед передними лапами каждого из них находились фигуры... Его, кого же еще? Но эти, по крайней мере, не подавляли своими размерами - они были выполнены в человеческий рост.

- А где же статуи Мернепта? - спросил я.

Неферту улыбнулся:

- Царь чтит своего великого отца, как и всякий живущий в Египте. Кто посмеет низвергнуть статую Рамсеса, чтобы поставить на ее место собственную? Даже царь не вправе сделать такого.