Гарри Гаррисон - Стоунхендж

Нерешительно кивнув, Интеб повернулся к Эсону:

- Я знаю, что йернии, как и мужи Арголиды, презирают женщину. Но мы, египтяне, знаем, что устами женщины, случается, говорят не только они сами, и тогда мы слушаем их. С атлантами можно воевать и не врукопашную.

- Ночью мы захватим их сонными и перебьем, - проговорил Ар Апа.

- Хорошо бы - на лучший результат нечего даже надеяться. Но разве ты уверен в победе? А если погибнут не все, если их войско многочисленно и сильно, то утром уцелевшие...

- На этот раз я не могу воспользоваться твоим советом, - ответил Эсон. Настало время битвы. Быки-вожди торжественно склонили головы.

- Опять убивать! - отчаянно закричала Найкери, с размаха бросив на пол чашку. Чашка разбилась, во все стороны брызнул эль. В соседней комнате жалобно заплакал ребенок. - Убивать! Умеете ли вы делать что-нибудь другое? Неужели это все, на что вы способны? Мы, альбии, обходимся без ваших войн и вечных убийств. У нас в жизни есть еще кое-что... А у вас? Мечи, топоры, смерть... есть же в мире что-то другое?

Оскорбленный словами Найкери, Эсон повернулся спиной к женщине, а вожди обнаружили нечто весьма любопытное за распахнутой дверью. За всех ответил Интеб - тоже разгневавшийся:

- Есть и другое, но что в том - пусть все будет как будет. Мужу дано благородство, которое неведомо низшим животным. И в жизни воина, в битвах оно проявляется самым высоким образом. Благородство, женщина, - слово это прозвучало плевком, - такая вещь, которой тебе не понять.

- И понимать нечего. Это безумие. Вы как олени весной... они бьют друг друга рогами, а потом погибают. Сцепятся рогами - и погибли оба. Не хочу понимать. Убийства...

Эсон вскочил на ноги. Схватив за плечи, он вытолкал Найкери из комнаты и захлопнул за ней дверь. В словах ее звучало проклятие, и на мужей словно пал мрак.

- Эсон - ты воитель, - невозмутимо произнес Интеб. - Муж битвы стоит во главе прочих мужей. Ты стоишь выше всех воинов. Сотни витязей кидаются исполнять твое слово. Куда же ты поведешь нас?

Эсон коснулся рукояти меча.

- Конечно, на битву. Если нам суждено умереть, встретим смерть, как подобает воинам.

ЭПИЛОГ

Первым шел невысокий смуглый мужчина в бурой одежде - как те стволы, среди которых вела их тропа. Рядом с ним шагал воин в бронзовом панцире. Муж не молодой, но еще стройный, не согнувшийся под весом доспехов и длинного меча. Позади из леса появлялись все новые и новые воины, шедшие легко, не чувствуя ни веса брони, ни тяжести заплечных мешков, они перекликались и пели песни. Золоченой змеей извивался отряд по равнине, в нем было более сотни воинов.

Когда солнце достигло зенита, они остановились, чтобы подкрепиться и утолить жажду, и после короткого отдыха направились дальше. Наконец стемнело, и проводник, мужчина в белой одежде, указал на холм посреди равнины. Над ним вился дымок костров и серыми тенями поднимались огромные каменные глыбы. Отряд шел вперед, люди перекликались, обсуждая странное зрелище. Оказалось, что холм имеет форму кольцевой насыпи. Воины направились к прорезавшей ее выемке и нестройной толпой миновали узкий вход.

К внутренней стороне вала жались деревянные хижины, небольшие домишки. Из дверей выглядывали испуганные лица. Появились мужчины с каменными топорами, они отступили, заметив появление все новых и новых воинов. Предводитель велел отряду остановиться и один направился к кольцу каменных ворот, за которыми вздымались еще более могучие каменные арки. Их было пять: величественных, вселяющих трепет.

Рядом с ними предводитель отряда казался себе карликом.

- Во всем мире ты не увидишь ничего подобного, - послышался рядом голос, и воин быстро обернулся, привычно хватаясь за меч.

Навстречу ему ковылял одетый в лохмотья невысокий смуглый человек, похожий на приведшего их проводника. Предводитель опустил меч. Старый шрам натягивал кожу на лице подошедшего, изувеченная нога мешала ему ходить.

- Ты не атлант, - проговорил он. Чистый голос и четкая речь не вязались с лохмотьями. - Будь добр, скажи мне, кто ты и зачем пришел сюда.

- Я - Форос Микенский. Мои люди родом в основном из Микен, есть еще из Асины и Тиринфа, из других городов Арголиды.

- Тогда приветствую тебя, приветствую. Твое лицо сразу показалось мне знакомым; мы встречались. Я - Интеб-египтянин.

- Зодчий? - Форос пригляделся и покачал головой. - Похож, только...

- Много лет миновало, много всяких бед приключилось со мной. Сядем? Нога не дает мне стоять. Вон туда - на этот длинный камень. Некогда его называли камнем говорения. Поговорим же.

Следуя за прихрамывающим Интебом, Форос снова покачал головой. Судя по разговору египтянина, душа его была изранена столь же, как и тело. Они сели, глядя на возвышающиеся над головой камни.

- Моя работа, - сказал Интеб, и в голосе его прибавилось силы. - Я поставил эти камни для Эсона. Место это зовется Дан Эсон, дан йерниев.

- А где сам Эсон? Мы ищем его. Торговцы с севера, герамании, донесли весть о нем царю Перимеду.

- Ты опоздал.

- Войны были, и путь неблизок.

- Войны есть и были всегда... война - дело мужское. Мы здесь воевали с атлантами. И я в том числе - видишь эти благородные раны? Великая была битва, пусть мы и проиграли ее.

- Эсона убили?

- Нет, захватили живым, но перед этим он успел сразить многих. Я видел, как его уносили, раненого, потерявшего сознание. Потом я узнал, что он был еще жив, когда атланты уплыли отсюда. Они увезли его на своем корабле. Так что сейчас он, конечно, мертв.

- Когда это случилось? - негромко, чтобы скрыть волнение, спросил Форос.

- Когда? Я потерял счет месяцам. - Зодчий огляделся. - Сейчас у нас сухой месяц пейни, по египетскому счету. Значит, это случилось месяцев тринадцать назад - в месяц эпипи.

Поднявшись на ноги, Форос стал взволнованно прохаживаться.

- Мы мечтали найти его живым, но, мне кажется, и сам Перимед уже не надеялся на это. Мы знали, что атланты послали сюда отряд, поэтому я взял семь кораблей. Но атланты давно уплыли, лишь небольшой отряд оставался на копи все они мертвы. Значит, они увезли Эсона с собой в Атлантиду?

- Куда же еще идти кораблям атлантов? - вопросительно произнес Интеб, потирая ногу.

- Действительно, куда? Если ветер был попутным, они успели вовремя. Эсон, брат мой двоюродный, мертв, но он принял благородную смерть, зная. что Атлантиду ожидает неизбежная гибель.

- Ты говоришь загадками, а я очень устал.

- Тогда слушай, египтянин. Ты знал его..

- Любил.

- Тогда узнай, как он умер. Мир стал другим. Был день огня, солнце побагровело и стало черным, земля содрогалась, и в Микенах с неба сыпался пепел. А когда мы спустились к морю, оказалось, что воды вздыбились и смыли в море все города, что были на побережье. Люди еще не видали подобных волн. Пострадали и далекие города, до самой Трои. Все корабли погибли, все побережье было разрушено. Мы построили корабли и поплыли на Крит. Нет больше Феры, священной отчизны атлантов. Берега Крита опустошены, корабли утонули. Микены правят теперь Атлантидой и Арголидой, могучие Микены правят всеми со своего утеса, далекого от моря.