Евгений Прошкин - Магистраль

— He допрашиваю. Интересуюсь.

— У меня с ним ничего, — внятно произнесла она. А если бы и чего…

— Продолжай, пожалуйста.

— Да иди ты!..

Олег резко поднялся и пошел в смежную комнату. «Во, дурак-то… — причитал он. — Что же они меня таким бестолковым сделали? Кто так с женщинами разговаривает? Блин, Шорох!.. Да ты же девственник! В реале не сподобился, а во сне — не считается…»

— Олег! — донеслось из-за двери. — Извиняться будешь, нет?

— Нет!

— Олег, ты осел!

— У тебя для меня других слов не найдется?

— Спокойной ночи, осел!

Шорохов был на ногах вторые сутки. Прислонившись к спинке дивана, он даже не заснул — мгновенно сорвался в какой-то колодец и летел, летел, летел, пока не ударился обо что-то ухом.

Олег открыл глаза. Голова лежала на твердом подлокотнике. Вскочив, он отер лицо Сколько сейчас времени, он не знал — батарейка в часах почти села, и подсветка не работала. Хорошо, что успел.

Татуировка… У Аси не могло не быть татуировки. Из дома ее забрали прямо в тест — там он этого конька и увидел. Значит, Ася сделала его до Службы. И если у девушки, которая лежит за стеной, конька нет, — то она и не Ася.

Он должен был спохватиться сразу, как только она об этом сказала, но Шорохов пребывал в эйфории. Спас Прелесть! Герой!.. А спасти-то ее было… не так уж и трудно. Даже наоборот — легко… Слишком легко.

Олег ворвался к ней в комнату, включил свет и стащил ее с кровати на пол. Она дремала и спросонья ничего не поняла Олег попытался задрать ей футболку, но девушка взвизгнула и вцепилась в края обеими руками.

— Ты мудак, Шорохов, — проговорила она, тяжело дыша. — Ты мне симпатичен был, но ты все испортил. Откуда ты такой мудак взялся?

Олег постоял, не особенно прислушиваясь, потом неожиданно схватил ее за ворот и рванул вниз. Ткань с электрическим треском порвалась.

— И что дальше? — спокойно спросила она.

— Глупые у тебя шутки, Прелесть. — буркнул Шорохов и, повернувшись, пошел к себе.

Нельзя сказать, что он заснул быстро. Ворочался не меньше часа. Потом откопал в шкафу подушку, но все равно не мог уснуть. Принимался курить, тут же гасил и снова закуривал. А перед глазами все плавал маленький морской конек — задорный и беспечный, как будто живой. И его мучительно хотелось погладить…

— Теперь я поняла, — сказала Ася, разбирая продукты.

Олег, только сняв квартиру, сразу приволок три больших пакета с едой и за недостатком времени просто сунул их в холодильник. Самое важное он, как водится, забыл: не было ни соли, ни сахара, ни хлеба. Да и холодильник он включить не додумался.

Оба заспались до осатанения, и оба проголодались, как волки. Надо было срочно что-то готовить, и Ася прикидывала, с чем лучше соединить пресную гречку, — с ветчиной или со шпротами.

— Я поняла, зачем ты вчера это устроил. Довольно глупо с твоей стороны.

— Что ты поняла?

— Тебе нужно было меня идентифицировать. По телу. А иначе никак?…

— А как иначе-то?… Как вас еще отличить?

— Моей копии могли сделать такую же татушку, — заметила она.

Шорохов, не донеся сигарету до рта, сглотнул. А ведь и вправду могли…

— Люди отличаются другим, — продолжала Ася. — Я бы никогда не перепутала человека и клона. Никогда!

— Ага… — только и сказал Олег.

— И еще… предупредить тебя хотела. Не думай, что я такая… беспредельная. Кураж навалился. Ты же был закрытый наглухо.

Шорохов сообразил, что она говорит о тесте. Ему захотелось поведать, как он сам замерзал под душем в надежде шокировать Рыжую. Однако Олег благоразумно воздержался.

— Ты дверь в ванной открыл и стоишь, как пень!.. — хихикнула Ася. — А на улице-то не лето, — декабрь! Лопатин после своей трубки форточку распахнул. Сквозняк. А ты встал и стоишь. А мне так холодно-о!.. Но виду подать нельзя. Я больше всего засмеяться боялась… — Она вдруг уронила нож. — Олег, а это вообще было?…

— Было, — вздохнул Шорохов. — Так все и было. Я стоял, ты плескалась. И холодно… тоже было.

— Так это опять не сны… — растерялась она.

— Не знаю. Ты все помнишь, и я все помню. Даже могу утверждать, что прожил это… Но на самом деле получается, что ничего не было. Вчера мы вторглись в события, и с момента нашей встречи началась другая редакция. А как и на что это повлияет… Неизвестно.

— Лишь бы не в худшую сторону.

— Худшую мы уже видели, — отозвался он.

— Я — еще не до конца. То, что мне приснилось сегодня… пока ничего страшного. Тест, потом Лопатин повез нас в бункер… Там грязища, бардак… — Ася достала кастрюлю, понюхала и отшатнулась. — Прелесть, а не квартирка…

— Прелесть… — проронил Олег. Она обернулась.

— Да-да… А ты у нас Шорох… О, я сегодня много народу запомнила. Перед тестом, пока ты спал, там курьеры толклись — Дактиль, еще кто-то был… Они тоже все настоящие?

Олег оцепенел. Он надеялся, что к ее пробуждению все посторонние оттуда уже вымелись. А Дактиль, оказывается, задержался… Ася пока не знала, кто он такой. Но скоро она досмотрит свои сны до того места, где готовится фальшак для Криковой. Лопатин, как будто нарочно, велел ей в этом участвовать… Ася получит во сне очередную порцию информации и поймет, что Дактиль — специалист по программированию. И ей станет ясно, что он там делал, за пять минут до «выпускного экзамена». Что лежало в коробке из-под телевизора. И почему там находились курьеры…

Ася догадается, что он клон. И тогда для него окончательно пропадет смысл всего.

— Дактиль настоящий, — подтвердил Шорохов. — И о чем вы с ним?…

— Ты опять? — раздраженно бросила она. — Тебе любопытно? Пожалуйста: он меня на свидание приглашал. Шепнул время, когда его можно застать.

— В бункере?

— В бункере, в бункере. И я сейчас туда побегу. Полечу. В кабинете, на грязном столе… очень романтично! Как в немецких фильмах короткометражных. Любишь такое кино? С детства мечтала быть секретаршей, чтобы шефу по утрам отдаваться. Вместо производственной гимнастики. Для поднятия тонуса.

— Ну что ты завелась? Я так просто… — тихо сказал Олег. — Значит, Дактиль назвал тебе время? — спросил он после паузы.

Ася вздохнула и вновь занялась готовкой.

— Ты невыносимый мужик. Ты всю жизнь будешь один, Шорох. Тебе не страшно? Надо не только о себе думать… Еще и о других немножко.

— Я постараюсь. Время, — повторил он.

— Две тысячи третий, десятое февраля, с пяти до семи вечера, — монотонно проговорила она. — Ты мне надоел…

Олег затушил сигарету и пошел одеваться. Вернувшись на кухню уже в ботинках и в куртке, он потянулся, чтобы поцеловать Асю, но та отстранилась.