Владислав Крапивин - Кораблики, или Помоги мне в пути

Я выдвинул его из кабины:

— Шпарим домой! И не радуйся, это не книжка про майора Пронина. — Был такой роман о разведчиках в годы нашего давнего детства. — Это по правде. И опасно, имей в виду.

Петька на ходу обиделся:

— Это ты мне говоришь? Будто не в меня стреляли из арбалета! До сих пор иногда плечо болит. В опасные минуты…

Верно ведь! Я и забыл в этой суматохе, что Петька не новичок в подобных делах.

— Тем более. Сегодня надо жить с оглядкой…

Мы пересекли площадь Рождества, опять ухватили на стоянке скрипучий фаэтон-автомат, оставили его за квартал от дома (конспирация) и через две минуты, слегка запыхавшись, предстали пред очи Эдды Андриановны. Она обрадованно улыбалась.

— Добрый день, Эдда Андриановна! Меня никто здесь не искал, не спрашивал? Должен был зайти… один знакомый.

— Никто… Доброе утро, мистер Питвик.

Не знаю, что стало с моим лицом, а у Петьки округло открылся рот и брови вылезли на середину лба.

Эдда Андриановна улыбнулась еще приветливее:

— Ну что же вы, мсье Пьер?.. Кстати, Кирилл Климович просил кланяться…

Я выговорил почти механически:

— Спасибо… Разве утро? Я думал… дело к обеду.

— Ага… — радостно подтвердил Петька. Этот авантюрист пришел в себя быстрее меня.

— И тем не менее, — значительно произнесла Эдда Андриановна и подняла палец. Потом этим же пальцем надавила Петькин нос, погрозила, а меня поманила в соседнюю комнату. На Петькином лице изобразилось глубочайшее разочарование.

— Бди, — сказал я ему, — сквозь окна. Чтобы никто на улице и во дворе…

Петька слегка утешился.

В своей комнате Эдда Андриановна указала мне на кресло.

— Итак, Кирилл Климович просил передать привет… Милейший человек, не правда ли? Кстати, мы учились когда-то в одной школе, только он тремя классами младше… Ну-с, мсье Пьер? Дело и правда — «супер»?

Я уже полностью пришел в себя:

— У вас есть диктофон?.. Ах да, естественно. Включите, чтобы мне потом не повторяться.

Я изложил все, что знал. Первое — Петькин рассказ. Второе — свои мысли и наблюдения о ситуации с беспризорными детьми в этом «процветающем государстве». Третье — как эту ситуацию «заинтересованные люди» могут разрешить нажатием кнопки.

— Конечно, трудно сразу поверить в такое, но множество фактов говорит, что это возможно…

Эдда Андриановна мелко кивала, покусывала губы. Когда я замолчал, сказала вполголоса:

— Благодарю вас… Петр Петрович. — И подошла к аппарату «Орион». Набрала номер. — Виктор Гаврилович? Простите, ради Бога, но у меня к вам нижайшая просьба. Не могли бы вы выручить старуху и приехать прямо сейчас? Что-то случилось с кондиционером, ужасно гудит, гонит горячий воздух и не желает отключаться. Я боюсь, что взорвется… Спасибо, миленький… — Затем обернулась ко мне. Уже прежняя, слегка кокетливая пожилая дама. — Я думаю, мсье Пьер, на этом ваша миссия закончена. Если только вы не жаждете пожинать лавры. Но в любом случае это не сейчас.

— Ни сейчас, ни потом не жажду. И Петька тоже. Чем меньше о нас будут знать, тем лучше…

— Я тоже так считаю… Ох, а вот и Виктор Гаврилович, это ученик моего мужа, он всегда меня выручает, если авария… Замечательный человек, но ужасно стеснительный. Так что я, наверно, не стану вас знакомить, если не настаиваете…

Я не настаивал.

— Мы с Виктором поговорим, а затем я накормлю вас обедом. У меня сегодня великолепные яичные клецки и фруктовое рагу с банановым соусом…

Обед состоялся через полчаса — на просторной и солнечной кухне, где сияли боками старинные самовары и медные ступки.

Эдда Андриановна тоже сдержанно сияла:

— Полагаю, что в шестнадцать часов нам следует посмотреть передачу «Голос Республики»… Пети-Пьер, не облизывай пальцы, это не комильфо. Вот салфетки. Ты, конечно же, герой, но салфетки не противопоказаны и тем, кто совершает подвиги… Кстати, мсье Пьер, я надеюсь, что Петенька знаком с некоторыми условностями нашей работы и не станет распространяться о роли старой Эдды в этой истории, и вообще…

— Петенька не станет, — слегка обиженно пообещал он. И демонстративно облизал палец.

— А вы, мсье Пьер, конечно, тоже удивлены… моей принадлежностью к определенным кругам.

— Вначале удивился, а теперь… пожалуй, ничего особенного. Даже логично. Ваша личность и образ жизни едва ли вызовут подозрения…

— Я, признаться, боюсь уже не подозрений, а… обывательских суждений. Существует мнение, что наша работа — это нечто за пределами общепринятой морали: шпионство, обманы. Грех, одним словом.

— Если спасут детишек, все грехи простятся вам стократно, даже если таковые и были…

— Если они и были, то… слава Богу, не в этой сфере.

Думаю, моя работа не принесла зла никому из хороших людей… Дело в том, что мы с мужем в молодости были до конца среди тех, кто боролся против раскола… Ну, скажите, что хорошего в том, что Полуостров, Республика и еще столько разных областей стали разными странами?.. Когда это все же случилось, наша группа превратилась в оппозицию. Ну а потом оказалось, что нужна служба, которая соблюдает интересы более широкие, чем амбиции мелкопоместных лидеров…

— И правильно… Эдда Андриановна, вы уверены, что Виктор Гаврилович и его коллеги… ну, вы понимаете…

Она опять улыбнулась:

— Хотите еще чаю, мсье Пьер? Пейте, не волнуйтесь…

После обеда мы с Петькой пошли прогуляться по старым переулкам. Просто так, чтобы убить время.

Петька, на мой взгляд, был настроен легкомысленно. Видимо, он считал, что дело сделано и все теперь в порядке. Прыгал вокруг меня, дурачился и предлагал всякие рецепты, чтобы похудеть.

— Дядя Кий… ну, тот Китаец на Пристанях, знает, как для этого делать специальный настой. Из трав, которые прямо под заборами растут…

— Я чувствую, что ты и сам долго рос под заборами. Сегодня за столом пальцами в тарелку… Срам.

— Подумаешь…

Было очень тепло, хотя кое-где желтели клены, признаки близкой осени.

Мы прошли до набережной в конце улицы Речных Капитанов. Оттуда видна была стоящая на рейде «Розалина». На ней — вроде бы никакой жизни.

А если вдруг… прямо сейчас…

У меня стало холодно под сердцем.

Петька потянул меня за куртку:

— Пошли… Я знаю, о чем ты думаешь. Не бойся, мы же сделали все как надо.

Мы-то сделали. А сделают ли другие?

И все же по дороге домой я малость успокоился.