Стивен Кинг - Танец смерти (Мрачный танец)

Но вернемся к фильму «Я вышла замуж за чудовище из космоса»; как он ни плох, в нем есть один леденящий душу момент. Не говорю, что от этого фильм становится лучше, но сам эпизод впечатляет… боже, как впечатляет! Трайон женился на своей подружке (Глории Тэлбот), и у них медовый месяц. Она лежит на постели в обтягивающей белой ночной рубашке и ждет, когда можно будет погреться на пляже; Трайон — он выглядит еще хоть куда, хотя двадцать лет назад выглядел гораздо лучше, — выходит на балкон выкурить сигарету. Собирается гроза, сверкает молния, и красивое лицо на мгновение становится прозрачным. И мы видим под ним ужасающую физиономию чужака — бороздчатую, жилистую, неровную. Будьте уверены, от такого любой подпрыгнет на стуле; и в следующие мгновения темноты мы представляем себе, что будет дальше… и нервно сглатываем.

Если такие картины, как «Ловушка для туристов» и «Ритуалы», — это самородки, которые фэнам иногда удается отыскать среди фильмов класса Б (а нет большего оптимиста, чем стопроцентный фэн), то сцены вроде той, о которой я только что рассказал, эквивалентны золотой пыли, попадающейся трудолюбивому старателю. На память приходит замечательный рассказ о приключениях Шерлока Холмса, «Голубой карбункул», где в желудке рождественского гуся скрывается бесценный камень. Вы просеиваете множество грязи и, может быть… только может быть… вам удастся найти самородок, который хоть частично оправдает ваши усилия.

К несчастью, никакой золотой пыли и никаких самородков нет в фильме «План 9 из космоса» (Plan 9 from Outer Space), и я, правда, с большой неохотой, вручаю ему приз как худшему из всех фильмов ужасов, что были когда-либо сняты. В нем нет ничего забавного, как ни потешались над ним в многочисленных и в основном бессмысленных списках всего самого худшего. Ничего потешного нет в том, как Бела Лагоши (на самом деле в большинстве сцен использовался дублер), морщась от боли, с обезьяной на спине, в натянутой на нос шляпе Дракулы, обходит участок в Южной Калифорнии.

Лагоши умер вскоре после выхода этой ужасной, эксплуататорской, не имевшей права появляться на свет дряни, и в глубине души я часто думал, что добрый старый Бела отдал концы от стыда, а вовсе не от многочисленных болезней. Какое печальное и убогое завершение великой карьеры! Лагоши похоронили (по его собственной просьбе) в шляпе Дракулы, и мне хочется думать — и надеяться, — что в мире ином она послужит ему лучше, чем в этом куске пустого целлулоида, на котором он появился на экране в последний раз.

Прежде чем двинуться к ужасам на ТВ, где неудачи в этом жанре скорее правило, чем исключение (хотя здесь они не так бросаются в глаза), мне кажется, что уместно задать вопрос: почему вообще плохих фильмов ужасов так много?

Перед тем как попытаться ответить, давайте будем честными и признаемся, что плохих фильмов действительно очень много — не все индейки жиреют на этом зерне, если вы понимаете, что я имею в виду. Достаточно вспомнить «Миру Брекинридж» (Myra Breckinridge), «Долину кукол» (Valley of the Dolls), «Авантюристов» (The Adventurers) и «Кровавую линию» (Bloodline). Даже Альфред Хичкок выпустил одну из таких птиц Дня Благодарения, и, к несчастью, это была его последняя картина — «Семейный заговор» (Family Plot), с Брюсом Дерном и Карен Блек. И это только начало списка, который может растянуться на сотню страниц и больше. Вероятно, много больше.

У вас может возникнуть желание сказать, что я в чем-то не прав. Может быть. Если бы в другом бизнесе — например, в «Юнайтед Эйрлайнз»[159] или в Ай-би-эм — вели дела так, как «Твенти Сенчури Фокс» во время съемок «Клеопатры», члены совета директоров вскоре покупали бы в местном магазине пиццу на продовольственные талоны,[160] а может, акционеры выломали бы дверь и вкатили в зал гильотину. Трудно представить себе, что крупная студия может оказаться на грани банкротства в стране, которая так любит кино; это все равно что вообразить себе «Сизерс пэлас»[161] или «Дюну», обобранные одним игроком. Но на самом деле даже не одна крупная студия за рассматриваемые тридцать лет оказывалась на краю пропасти. Может быть, самый позорный пример — МГМ;[162] в течение семи лет ее лев почти не раскрывал пасти. Знаменательно, что в те годы, когда МГМ возлагала свои надежды не на иллюзорный мир фильмов, а на иллюзорный мир игроков («Гранд» МГМ в Лас-Вегасе, несомненно, один из вульгарнейших в мире центров развлечений), единственный успех студии принес именно фильм ужасов — «Западный мир» (Wes1world) Майкла Крайтона, в котором распадающийся Юл Бриннер, одетый в черное и похожий на кошмарное привидение героя «Великолепной семерки» (The Magnificent Seven), произносит снова и снова: «Тяни. Тяни. Тяни». Тянут карту… и проигрывают. Юл очень быстр, даже когда виден его скелет.

Вы спросите меня, а можно ли так управлять железной дорогой?

Мой ответ — нет… но неудачи крупных кинокомпаний кажутся мне более объяснимыми, чем неудачи тех, кого «Вэрайети»[163] называет «инди» «индейцами» (от independent — независимая студия). На сегодняшний день три моих романа послужили основой для фильмов: «Кэрри» («Юнайтед Артисте», прокат в кинотеатрах, 1976), «Жребий» («Уорнерз», телефильм, 1979) и «Сияние» («Уорнерз», для кинотеатров, 1980). Во всех случаях со мной поступили честно… но все же отчетливее всего я помню не удовольствие, а облегчение. Имея дело с американским кино, чувствуешь себя в выигрыше, если просто остался при своих.[164]

Увидев кинопромышленность изнутри, начинаешь понимать, что это творческий кошмар. И трудно взять в толк, как в таких условиях вообще можно снять что-нибудь качественное — вроде «Чужого», «Места под солнцем» (Place in the Sun) или «Бегства» (Breaking Away). Как в армии, первое правило кинематографистов — БЗ: береги задницу. Там в обычае, принимая любое решение, консультироваться по крайней мере с десятком людей, так чтобы не вы, а кто-нибудь другой вылетел, если фильм потерпит неудачу и двадцать миллионов долларов уйдут в канализацию. И если все-таки ваша задница пострадает, постарайтесь, чтобы она страдала не в одиночестве.

Конечно, существуют кинематографисты, которые либо не знают таких страхов, либо обладают столь ясным и проницательным взором, что боязнь неудачи никогда не играет роли в их уравнениях. На ум приходят Брайэн Де Пальма и Фрэнсис Коппола (во время съемок «Крестного отца» его много раз грозились выгнать, но все же он настоял на своей концепции фильма), Сэм Пекинпа, Дон Сигел, Стивен Спилберг.[165]

Истинная опасность, подстерегающая любую студию, — это посредственность. Фильмы вроде «Майры Брекенридж» обладают собственным очарованием — это все равно что смотреть замедленную съемку столкновения «кадиллака» с «линкольном континенталь». Но что сказать о таких фильмах, как «Ночное крыло» (Nightwing), «Единорог Один» (Capricorn One), «Игроки» (Players) или «Пересечение Кассандры» (The Cassandra Crossing)? Это не плохие фильмы — не настолько плохие, как «Робот-чудовище» или «Чудовище-подросток», но они посредственные. То есть это вздор. После сеанса у вас в памяти остается только вкус поп корна. В таких фильмах на середине второй части вам уже хочется пойти покурить.