Клайв Касслер - Гнев майя

– Трудно сказать. Все стояли с каменными лицами.

– Ничего, вид гниющего трупа алькальда их размягчит. – Она повернулась к остальным и проговорила по-испански: – Вы все свободны, господа. Мистер Руис рассчитается с вами, а мне еще надо кое-что обсудить с мистером Расселом. Мистер Руис, деньги в чемоданчике на столе.

В сопровождении главного подручного она направилась к своей машине, черному «Майбаху», припаркованному в отдалении.

– Без вас все мои усилия и значительная сумма денег были бы пущены на ветер. Я хорошо помню, что вы претерпели, работая на меня, и сполна расплачусь с вами за все. Доверие, которого вы добились с моей стороны, дорогого стоит.

– Надеюсь, что рисковал не напрасно и вам это поможет.

– Успех нынешнего предприятия очень важен для нас. Эти крестьяне-индейцы сидят на одном из главнейших комплексов майя. У меня должны быть развязаны руки, чтобы заняться им. Нужно как можно скорее убрать оттуда местных, пока никто не озаботился их судьбой.

– Меня больше волнует, что будет потом. Не захочет ли Сан-Мартин отобрать найденное вами? Со своими наемниками он куда сильнее нас.

– Поверьте, я нужна Диего больше, чем он мне. На моей земле никто его не тронет. И вы, пока верны мне, тоже в полной безопасности. – Она остановилась. – У меня новый шофер. Я еще не знаю, насколько ему можно доверять. Если хотите сказать что-то еще, говорите сейчас.

За пару секунд, что она стояла в ожидании, Расселу бросилась в глаза ее красота, которой она владела так же, как владела землями, машинами и деньгами на банковских счетах. Он знал, что другого шанса все изменить у него не будет. Дверь, в которую он мог шагнуть, закрывалась на глазах. Время истекло. Он промолчал. Сара повернулась, подошла к машине, сама распахнула дверцу и, усевшись на заднее сиденье, захлопнула ее за собой.

На похороны алькальда пришел весь поселок. Отчасти сыграла роль его героическая смерть – сам по себе он был популярен только потому, что почти ни во что не вмешивался, только заполнял и подписывал бумаги, которые каждый год отправлялись в столицу. Местных жителей это полностью устраивало, так что неизвестно даже, действительно ли Карлос Падилья по праву занимал свой пост – выборы уже несколько лет не проводились. Возможно, он просто не хотел никого лишний раз обременять голосованием.

Отец Гомес произнес приличествующую случаю речь во время службы и провел прихожан на церковный двор, где веками находили покой их предки. Алькальду было предназначено место рядом с другими умершими в этом году. Священник добавил еще несколько обычных в таком случае слов и помолился, чтобы доброта, храбрость и самоотверженность Карлоса стали залогом того, что его душа воспарит прямо к небесам. Старый Андреас, брат алькальда, принялся засыпать могилу, а остальные вернулись в церковь для общего собрания.

Когда все расселись – некоторым места не хватило, и они встали перед входом, откуда все было слышно, – отец Гомес передал слово доктору Уэрте. Тот сказал, прямо и открыто:

– Мы связывались с властями всех уровней, звонили даже в американское посольство. Раньше чем через месяц помощи мы не получим.

– Но нам дали срок всего в пять дней! – выкрикнула какая-то женщина. – Что же делать?!

– Можете подписать бумаги и отправиться работать на плантациях, а можете остаться и сражаться. Выбор за вами. Но вы сами видели, как эти люди, не задумываясь, застрелили Карлоса. Как доверять им после этого? Что за жизнь ждет вас на Эстансия-Герреро, где уже нельзя будет ни спрятаться, ни дать отпор?

Раздались крики:

– Нужно драться! Другого выхода нет!

– Есть и третий вариант, – проговорил отец Гомес. – Можно сбежать в другой поселок. Продержимся там месяц или два – будем надеяться, за это время власти начнут действовать.

– Это приведет только к тому, что вместе с нами убьют и жителей второго, – возразил Пепе. – А пока нас не будет, враги раскопают гробницы, сожгут наши дома и поля, и нам некуда станет возвращаться.

Все высказывавшиеся после него говорили то же самое – бежать бесполезно и даже еще опаснее, чем оставаться. Добровольно отказаться от всего немыслимо, остается одно – сражаться.

– Тогда давайте выслушаем Сэма и Реми Фарго, – заключил доктор Уэрта.

Все время дискуссии супруги молчали, но теперь поднялись.

– Если хотите драться, мы постараемся помочь вам в этом, – сказал Сэм. – Завтра в семь утра приходите сюда, к церкви. У кого есть оружие и боеприпасы, приносите с собой. Займемся разработкой стратегии.

В семь часов Сэм и Реми уже сидели на церковном крыльце, дожидаясь. Первыми прибыли те самые горячие головы, которые участвовали в их поимке на плато. Следом появилась местная «знать» – предприниматели и независимые фермеры с женами, сыновьями и дочерями. За ними потянулись остальные – наемные работники, крестьяне-издольщики и батраки.

К половине восьмого людей на улице собралось больше, чем удалось днем раньше согнать наемникам. Поднявшись, Сэм построил всех в одну линию.

– Подходите по одному, мы будем разговаривать со всеми. Те, с кем закончили, отправляйтесь в церковь и ждите там.

Каждому супруги задавали одни и те же вопросы по-испански:

– У вас есть оружие? Покажите. Вы охотитесь? На какую дичь? Хорошо стреляете?

Если оружия не было, добавлялись другие:

– Как у вас со здоровьем? Можете пробежать милю, не останавливаясь? Готовы сражаться? Если бы на вас напал ягуар, чем бы вы от него отбились?

Женщины, в соответствии с местными нормами приличия, предпочитали разговаривать с Реми. Их она спрашивала немного о другом:

– Сколько вам лет? Вы замужем? У вас есть дети? Готовы сражаться, чтобы защитить их? Хватит ли у вас сил и здоровья? Стреляли когда-нибудь из ружья или пистолета?

Сложнее всего было с подростками, но Сэм и Реми не сдавались – в войнах прошлого ряды при необходимости всегда пополнялись мальчиками и юношами в возрасте от пятнадцати до двадцати лет.

К десяти часам перед крыльцом никого не осталось. Из оружия город, как выяснилось, располагал семью нарезными ружьями с боезапасом примерно в сто патронов на каждое и восемью дробовиками – по коробке в двадцать пять зарядов, в основном на мелкую дичь. Было также четыре револьвера «смит-вессон» тридцать восьмого калибра вроде полицейских старого образца, два небольших пистолета тридцать второго и «кольт» сеньоры Веласкес.

Супруги вновь предстали перед жителями деревни, чьи лица теперь выражали обреченность.