Нэт Прикли - Пленница

Он попробовал влагу кончиком языка. Усмехнулся, протянул телохранительнице руку.

— Иди сюда!

Нефтис наклонилась — он обхватил ее, рванул к себе, опрокинул на колени и впился в сухие губы долгим поцелуем. Сознание стражницы смешалось. Воспользовавшись минутной слабостью рассудка, чувства женщины взяли верх, и она получила от неожиданной ласки не меньшее удовольствие, чем Посланник. Найл немного отодвинулся, вгляделся в ее лицо, пошевелил рукой ее волосы. Потом помог сесть рядом.

— Что с вами, мой господин? — рискнула спросить телохранительница.

— Сегодня удивительно красивое небо, Нефтис. Чистое, высокое, голубое. Правда?

— Небо как небо, — пожала плечами женщина.

— Нет, сегодня оно особенно красиво, — покачал головой Найл. — Хотя, в одном ты права: оно такое всегда.

Правитель встал, сбежал к реке. Опустился коленями на прибрежный камень. Долго вглядывался в струящуюся перед ним воду, потом медленно, не нарушив ровной глади поверхности, опустил в нее руки. Оперся ладонями в песчаное дно, сжал кулаки. Крупнозернистый кварцит, приятно гладя ладони, потек между пальцев. Найл разжал ладони, дал течению их омыть, потом зачерпнул горсть воды и окунул в нее лицо. Потом еще и еще, чувствуя прохладу и влажность, любуясь, как переливаются на каплях радужные узоры.

— Великая Богиня! Как прекрасен мир! От города к вытянутым на берег баркасам спускались, ведомые рыбаком, несколько слуг в белых туниках, с объемными, но легкими котомками. Последней шла женщина.

— Джарита, — окликнул ее Найл.

Она повернула лицо, вопросительно приподняла брови.

— Спасибо тебе, Джарита.

— За что?

— За смерть. Она действительно лечит все.

— Мне ли этого не знать, — грустно покачала головой девушка. Чтобы почувствовать вкус жизни, нужно заглянуть в глаза смерти, Посланник Богини. Не благодарите меня, мой господин. Я всего лишь привратница.

Молчаливые барабанщики помогли рыбаку столкнуть лодку на воду, запрыгнули внутрь. Последней села Джарита. Поднявшись во весь рост, хозяин оттолкнулся веслом от берега, сел на корме и сильными гребками повел лодку вниз по реке.

— Вы готовы? — спросил правителя Шабр, так же собравшийся отплывать в город.

— Я пройдусь пешком, — отрицательно покачал головою Найл. — Хочу почувствовать, как поддается песок под ногами.

— Что? — не понял смертоносец.

— Знаешь, — улыбнулся Найл. — Ты делаешь шаг, и нога начинает проваливаться вниз, горячий песок заполняет сандалии. Кажется нет опоры, утонешь, пропадешь. Но пустыня передумывает и отказывается тебя поглощать. Ты делаешь новый шаг, и начинается новое размышление. И так от дюны до дюны, бархан за барханом.

— Я прикажу кораблю ждать вас ниже порогов, — сказал Шабр.

Он не понял ни-че-го, но спорить с Посланником Богини не стал.

Как ни хотелось Найлу поднять в небо величавые воздушные шары, но почти все покинувшие остров детей слуги стали ткачами. За неспокойные месяцы обтрепалась одежда слуг и надсмотрщиц, еще считавших себя верными слугами Смертоносца-Повелителя, истерлась оснастка кораблей, прохудилась обувь. Именно эти нужды требовалось обеспечить в первую очередь. Слуги «высшего качества» отбивали и теребили лен и коноплю, пряли нити, набивали ткани, кроили и шили по раз и навсегда заведенным еще пауками выкройкам и размерам. Шерсть мохнатых гусениц укладывалась в еще сохранившиеся формы и отбивались, сваливалась в мягкие одеяла или теплые островерхие шапки. Хозяйки дальних ферм, до которых не успели добраться северяне со своими нововведениями, впервые за долгое время начали получать туники и одеяла для своих хозяйств, новые кирки, вытребованные Найлом у Демона Света, свежую рыбу для разнообразия меню. Они оживились, стали охотнее везти в город выращенное у себя продовольствие. С разрешения Найла — и вопреки желанию Тройлека — во дворец Посланника Богини женщины сдавали только две трети урожая, а на остальное могли свободно выменивать у городских ремесленников и мастеровых все, чего их душенькам хотелось — чеканную посуду и простенькие лампады, ожерелья и кастрюли, шкатулки и сундуки. Рынок расползся до соседних улиц, стук молотков доносился теперь даже по ночам.

Город оживал на глазах.

С огромнейшим удовольствием Посланник Богини восстановил для молодых слуг законы времен паучьего рабства: в казармах должны всегда иметься свободные топчаны, тюфяки и одеяла, в каждой комнате обязан стоять котел с едой, чтобы любой мог наедаться досыта.

Люди, которых в соседнем княжестве звали полудурками, чувствовали себя совершенно счастливыми, округлялись, розовели и честно отрабатывали свои двенадцать часов в сутки, потихоньку вытягивая гигантский организм города из полуобморочного состояния.

Разумеется, чтобы добиться такого результата не за годы, а за недели, всех подаренных князем Граничным малышей пришлось вывезти в Дельту, окунув в самое пекло ускоряющей рост энергии. На этот раз Найл не растерялся и выкопал с собой несколько саженцев деревьев-падальщиков. Правитель приказал посадить одно из них у окна своего кабинета, а остальными заменить отхожие места слуг и кухонную помойную яму.

Без живительной энергии Великой Богини деревья здорово потеряли в росте, став низкими и толстыми, как насосавшиеся клопы. Однако «сытая» жизнь позволила им сохранить пышную чашеобразную крону и здоровье.

Только падальщик Найла поначалу чах, но вскоре и он окреп и «оживился». Как чувствовал правитель, дереву, чтобы не сдохло, в его отсутствие корзинами таскали всякую тухлятину с рынка, но факт этот почему-то тщательно скрывали.

Дважды флот уходил к Дельте уже специально за саженцами — для острова детей, для нелюдимой Джариты и ее дворца Праздника, для рынка, над которым вечно витали запахи, напоминающие боевую вонь бомбардиров. По своей наивности Найл хотел еще раздать саженцы жителям, дабы раз и навсегда решить вопрос с нечистотами, однако меркантильный Тройлек вовремя успел наложить на них свои волосатые лапки и объявил монополию правителя на всю торговлю падальщиками, как раньше на торговлю солью. В итоге жители деревьями все-таки обзавелись, но надолго оказались должниками казны.

Наконец, Шабр сдержал слово, и вырастил молодых пауков-капитанов. Впервые за долгое время флот мог плавать не только плотной толпой. Теперь корабли получили возможность далеко расходиться друг от друга, поддерживая между собою надежную ментальную связь. Казалось, еще немного, еще две-три недели — и былое величие окруженного пустыней города возвратится к прежним высотам.