Сергей Павлов - Лунная радуга. Книга 2. Научно-фантастический роман
— Громадина, — с уважением глядя на УФС, сказал Аверьян. — Просто не верится, что состоит она из одних… Кстати, там, на месте, тебе удалось разглядеть из чего она состоит?
— Да. Скопище эйвов.
— Как? Как ты их называешь?
— Эйвы, — повторил Андрей. И объяснил почему.
Копаев с интересом выслушал. Было видно, что рассказ произвел на него впечатление. Он спросил:
— Марту рассказывал? Что он об этом думает?
— Не знаю. У нас не было времени для дискуссий.
— А что об этом думаешь ты?
— Мне было бы легче тебе объяснить, чего я не думаю.
— Хорошо, — мгновенно среагировал Копаев. — Чего ты не думаешь?
Андрей поморщился, но, взглянув Аверьяну в глаза, понял, что отложить разговор на «когда-нибудь потом» не удастся. Ответил:
— Я не думаю, что эйвы могут быть носителями Разума. Их «интеллектуальный» уровень вряд ли превышает «интеллект»… ну, скажем, вируса гриппа.
— Вот как? Примитивная, значит, форма жизни?…
— Знаешь, я… не совсем уверен, что это — форма жизни. В нашей, конечно, интерпретации понятия «жизнь». Не думаю, чтобы способ существования эйвов был сродни способу существования белковых тел.
— Да, пожалуй, — Аверьян покивал. — Он скорее сродни способу существования электроконденсатора. Или, скажем, электроаккумулятора.
— Нет, этого я тоже не думаю.
— Позволь, но… если здесь не подходит даже такое понятие, как «примитивная форма жизни»…
— …То есть смысл заменить его понятием «сложная форма преджизни», — перебил Андрей.
— А что такое «преджизнь»?
— Нечто уже не мертвое, но еще и не живое в нашем понимании.
— М-да-м… — промямлил Копаев.
Андрей спросил:
— Когда ты возился с коррективами видеозаписи… ты заметил там хоть что-нибудь похожее на планету?
— Нет.
— Я тоже. Напрашивается рабочая гипотеза: эйвы — продукт эволюции внепланетной преджизни. Скудость запасов околозвездного вещества, на которых «паслись» колонии первобытных эйвов, и щедрость потоков энергии привели к необычному повороту эволюции протоэйвов. Позволим себе немного пофантазировать… Вот, скажем, в силу каких-то гравиокинематических причин колония протоэйвов перешла из стадии хаотического скопления в стадию змееобразно вытянутой стаи. Дальше — больше: змееобразная форма преобразовалась в спираль. То есть налицо основной компонент геометрии темпор-прогиба. А что такое темпор-прогиб, с интересующей нас точки зрения? Дальнодействие. А практически дальнодействие — это самый экономичный вид переноса материи из одной области Пространства в другую. И когда свернувшаяся в спираль колония протоэйвов нежданно-негаданно вдруг получила солидную инъекцию нужного ей вещества, развитие колонии пошло по пути закрепления этой полезной привычки. Привычки сворачиваться в спираль. Таким образом протоэйвы сначала высосали все «бесхозное» вещество из окрестностей своего светила. Затем принялись за окрестности светил чужих. Вот в первом, так сказать, приближении… голая схема. Фролов с этой схемой в основном согласен, хотя его буквально ужасает ее примитивизм. Но дискутировать, как я уже говорил, нам было некогда.
— Я понимаю, — сказал Аверьян. — Для вас куда важнее было обсудить во всех подробностях идею Внешнего Приемника…
— А ты откуда знаешь? — полюбопытствовал Андрей.
— Ну… кое-какие навыки у меня еще сохранились.
— Во всех подробностях… За полчаса даже превосходной двусторонней связи идею эту подробно не обсудишь.
— Вот именно! Мы за семь лет идею эту как следует переварить не можем. С какой же стати Март сразу выкладывает тебе план организации Первой Звездной посредством Внешнего Приемника?
Андрей не ответил. Обводя глазами стереоизображение голубых фонарей УФС, он чувствовал на себе пристальный, колкий взгляд собеседника.
— Можешь не отвечать, — сказал Аверьян. — Теперь и младенцу понятно: Внешний Приемник выдал первый сигнал готовности к работе в режиме дальнодействия. Я угадал?
Андрей опять промолчал. Не потому, что собирался скрывать от кого бы то ни было полученную от Марта свежую информацию, а лишь потому, что перед дальней дорогой не было настроения говорить о дальней дороге. Даже если эта дорога звездная. Раньше о полетах к звездам он и мечтать не мог — пределом мечтаний было Дальнее Внеземелье, — и предложение Марта возглавить Первую Звездную экспедицию застало его врасплох. Внезапное предложение Марта ошеломило его: он не знал, радоваться или огорчаться. Но, с другой стороны, уже было ясно, что участвовать в Первой Звездной ему придется независимо от собственного желания. И остальным экзотам придется, — все уже понимали, что в целях безопасности человеческой цивилизации Земля не может, не должна принимать в свое лоно шесть с половиной сотен экзотов…
— Младенцу ясно, — повторил Копаев, что-то переключив на подлокотнике, — кончилось наше житье-бытье у Япета. Прощай, мой табор… Смотри внимательно — даю одну из компактных стай твоих эйвов крупным планом. Что скажешь?
— А что я должен говорить? — спросил Андрей, разглядывая стаю. В центре стаи эйвы слиплись в огромную, неравномерную по толщине, слегка изогнутую платформу. — Хочешь дать мне понять, что центральное скопление похоже на кисть руки в скафандровой перчатке, вид с ребра?
— Почему «похоже»? Это и есть слепленная из эйвов кисть руки в скафандровой перчатке.
— Ну и что? Я видел там и другие детали скафандра «Снегирь», слепленные из сотен или тысяч эйвов.
— А целиком «Снегирей» там ты не видел? Вот, полюбуйся.
Копаев дал резкое увеличение одного из участков первого витка спирали УФС.
Андрей обомлел.
Покрытая синеватой «окалиной» поверхность участка изобиловала прямоугольными рвами и холмами, очень похожими на полуразрушенные ступенчатые пирамиды, и многие из холмов служили постаментами для темно-синих скульптур — тоже в основном полуразрушенных. Уцелевшие изваяния «Снегирей» торчали на краю совершенно прямого обрыва. Вразброс. Как истуканы острова Пасхи.
— Рост «Снегирьков» — порядка трех километров, — сообщил Аверьян.
— Да, — пробормотал Андрей, — впечатляет…
Над участком средоточия скульптур висело серебристо-голубоватое облако разрозненных эйвов.
— Тебе не кажется, что мы наблюдаем процесс саморазрушения спирали? — спросил Копаев.
— Ты так уверенно задал этот вопрос, как будто процесс саморазрушения колонии не вызывает у тебя никаких сомнений.
— Не вызывает, — подтвердил Копаев, давая увеличение диаметрально противоположного участка. — Вот видишь, везде то же самое. Твой видеомонитор запечатлел трагедию сообщества эйвов.
— Как это понимать?…
— Как недвусмысленную констатацию того обстоятельства, что наше вторжение серьезно повредило основной механизм жизнеобеспечения колонии инозвездных тварей. И, боюсь, это необратимо. Колония агонизирует, Андрей… По крайней мере, мне так кажется.
— Ах, тебе кажется, вот оно что!.. — Андрей почувствовал острое желание оказаться с Копаевым наедине в веревочном квадрате ринга.
— Остынь, — спокойно проговорил Аверьян. — Ведь не будешь ты отрицать, что широкомасштабное слипание безмозглых тварей в скафандрообразные скульптуры — это наверняка проявление массового экзотизма в их беззащитной среде? Представляешь себе, о чем речь? Массовый экзотизм! У нас — единичный, а у них — массовый! То, что оставило на теле земной цивилизации небольшую, хотя и достаточно болезненную царапину, нанесло смертельную рану их стихийно скрученному в спираль безмозглому скопищу.
— Выдумываешь, — неуверенно пробормотал Андрей.
Копаев скомандовал автоматике Форума высветлить сферообзор. Андрей поискал глазами участок Япета с белесым куполом темпор-объекта, нахмурился. То, что еще вчера представляло собой идеально гладкую, светлую полусферу, сейчас походило на грязно-серый, неровно осевший остаток тающего сугроба…
— Механизм жизнеобеспечения колонии эйвов серьезно поврежден, — повторил Копаев. — Ты выполнил миссию не только разведчика, но и спасителя лун Внеземелья. Япет, во всяком случае, спасен — здешнему темпор-объекту можно смело заказывать реквием.
— По моей вине гибнет чужая преджизнь?… — проговорил Андрей, глядя на Аверьяна и втайне надеясь, что бывший функционер МУКБОПа хоть что-нибудь возразит. — А может быть, дело обстоит еще серьезнее — гибнет предтеча инозвездной цивилизации?…
— Успокойся, — возразил Аверьян. — Мы, земляне, были вынуждены защищаться. И потом… кто сказал, что эта спираль — единственная колония в том районе? Кстати, я хотел бы предложить твоему вниманию одну любопытную панораму… Может, ты ее объяснишь?…
Сначала Андрей не понял, что за «панораму» Копаев высветил на сфероэкране: пестрый, разноцветный мир, во всех направлениях пронизанный блестящими нитями…
