Николай Петри - Зеркало в руках

К полудню Нок немного повеселел и даже извинился за несдержанность. Однако Валерий понимал: эмоциональная рецессия продлится недолго.

Эту ночь пилот провёл без сна. Он лучше других понимал, что ожидает их в ближайшее время: без пищи, на одной воде они смогут продержаться не больше недели (Ариша — и того меньше). Однако неадекватное поведение Нока пугало пилота больше, чем перспектива многокилометровых голодных переходов. Из помощника, хорошо знавшего лес и способного выжить в нём без многочисленных благ цивилизации, талантливый трассолог постепенно превращался в реальную угрозу. Его несдержанность и агрессивность могли стоить кому-нибудь жизни…

Утро принесло хорошие новости: выглянувшее солнце быстро растопило снег и прогрело воздух. Громко запели птицы. Даже вода в неглубокой речке изменила цвет, став в одночасье хрустально-прозрачной. Новый день радовал обилием красок и призывал жить, не смотря ни на что.

Валерий посчитал обилие добрых примет хорошим предзнаменованием и уверенно повёл группу вдоль череды окатанных камней, оставленных последним оледенением. Против обыкновения, они не остановились на дневной отдых. Некое неосознанное чувство влекло пилота вперёд, и он спешил, боясь утратить единственную ниточку, способную вывести его немногочисленный отряд к людям.

Когда на исходе дня в разноцветной массе листвы Валерий заметил ровные прямоугольники нежно-розового цвета, он задохнулся от восторга, ибо такой чистый насыщенный тон могли давать только блоки из сиграна — синтетического гранита!

Пилот почти бегом устремился навстречу переливающейся в закатном солнце сиграновой стене.

Вынырнув из зарослей жёстколистного кустарника, Валерий оказался недалеко от массивных блоков из сталефибробетона, образующих цокольную часть сооружения. Ноги сами понесли его вперёд. За спиной раздались возбуждённые голоса. Скоро возле пилота появились трое его спутников. Они замерли рядом с шершавой стеной, с интересом рассматривая мелкоячеистую структуру.

Валерий посмотрел по сторонам, затем поднял голову вверх.

Визуальную часть подобных исследовательских комплексов за шестигранную форму и устремлённость грозовым разрядником ввысь учёные между собой называли "карандашом". Попасть внутрь сооружения было несложно. Года два назад Валерий принимал участие в консервации похожего комплекса и знал, что обычно полностью демонтировали лишь площадку для малотоннажных грузолётов, при этом каналы пневмодоставки не трогали, ограничиваясь аварийной блокировкой шлюзов от возможного проникновения животных. Разблокировать входные люки можно было как изнутри, так и снаружи — стандартных запоров никто менять не стал.

Правда, стальные ригели центрального шлюза подались не сразу (наверное, неизвестные монтажники по халатности забыли смазать червячный механизм консервационной смазкой). Пришлось несколько раз ударить по заржавевшему колесу обрезком швеллера, после чего шестерни сдвинулись с места. Люк открылся без скрипа, обдав Валерия и прислонившегося к его плечу Нока тяжёлым запахом давно не вентилируемого помещения.

— И мы туда полезем? — с сомнением спросил Нок.

— Придётся… — вздохнул пилот.

Прежде, чем нырнуть в проём, он посоветовал Ноку подежурить возле шлюза, а заодно присмотреть за девушками, беззаботно прогуливавшимися вдоль цокольного этажа. Назначения комплекса Валерий не знал, поэтому минимальные меры предосторожности лишними не показались. Если поверхностный кожух из сиграна и сталефибробетона скрывал под собой обыкновенную сейсмическую станцию, то возможной опасности ждать не приходилось, однако в зоне разломов существовали и другие лаборатории, о которых в кругу пилотов ходили нехорошие слухи.

Тамбур, больше похожий на шлюз, тянулся на пять-шесть метров, высота его не превышала трёх. Слабо изогнутые стены светились ровным светом. По мере продвижения вперёд интенсивность излучения падала. Но сумрак не пугал пилота. Флуоресцентная маркировка, хорошо различимая в полумраке, наносилась только на пластмассовые листы из хоризона — полипропилена с введёнными в него хрупкими крупинками сульфида цинка. Безвредное вещество запасало солнечную энергию, поступающую снаружи по световодам, проложенным во внутренних каналах, а потом светилось в темноте. Яркость излучения при этом такова, что хоризон зачастую используют в качестве аварийных осветителей.

Дальше Валерий пошёл без боязни: если исправно функционируют световоды, значит, и основное освещение в порядке. Действительно, едва он переступил комингс шлюза, как над головой загорелись желтоватые лампочки. (Фотодатчик уловил тепловое излучение человека и мгновенно включил свет.) Лампочки горели вполнакала, многие не работали, однако света хватило, чтобы рассмотреть помещение в деталях.

Увиденное Валерия обрадовало.

По иронии судьбы он оказался в исследовательском комплексе "Спрутон", который отличался от рядовой сейсмостанции так же, как самокат от гоночного болида. Комплекс назвали в честь морского хищника потому, что его многочисленные лаборатории располагались на значительном удалении друг от друга, соединяясь с "телом" длинными коммуникационными тоннелями. В том, что попасть в лаборатории он не сможет никогда, Валерий не сомневался. "Спрутоны" предназначались, преимущественно, для узкоспециальных биологических исследований, и их секреты надёжно охранялись. Пилот мог десятки раз пройти мимо такого хода, но ничего не заподозрить — все они были закрыты не только фальшивыми панелями, но и на сотни метров заполнены специальным составом, идентичным по характеристикам окружающей горной породе. Впрочем, лаборатории Валерия нисколько не заботили. Его интересовали вполне прозаические вещи: есть ли в главном "теле" медицинский сектор, и можно ли в него проникнуть. Еда, энергия, тепло — всё отодвигалось на второй план. Сначала нужно помочь Ноку.

По оценке пилота, помещение представляло собой своеобразную "таблетку", разделённую на функциональные зоны. Поперечник "таблетки" не превышал двадцати метров. Зная по опыту, что рабочие, консервировавшие станцию, никогда не блокируют медицинский отсек и центр связи, Валерий искал именно эти помещения. Внутри "Спрутона" он оказался впервые, поэтому слабо представлял, в какой части следует искать нужные боксы. Помогло освещение. Пройдя более половины диаметра просторного зала, он услышал слабый щелчок — где-то сработало реле.

Валерий замер на месте, ожидая чего угодно.

На потолке появилось едва заметное свечение — будто луч сильного прожектора пытается пробиться сквозь туманное небо. С каждой секундой луч разгорался, пока не наполнил комнату ярким "дневным" светом. Только теперь Валерий обратил внимание на тонкую трубу под потолком, с широкой продольной щелью, из которой в комнату лился свет, получаемый по технологии "вниси". (Металлический каркас трубы обтянут прозрачной плёнкой, изнутри плёнка покрыта амальгамой, и только продольная щель оставлена прозрачной; световой поток от лампы накаливания, установленной в торце, мгновенно отражается от зеркала противоположного торца и от стенок, сделанных таким образом, что поток закручивается в спираль и прорывается сквозь прозрачную щель.)