Лев Куклин - Год лошади

- Не стреляйте в него! Он - добрый человек!

- Все равно бесполезно: на нем - американский бронежилет!

- Это экстрасенс! Он оживил ребенка!

- Он заговоренный! От него пули отскакивают...

- Точно, как горох от стенки!

- Не стреляйте! Не стреляйте! Но солдаты продолжали стоять по никем еще не виданной стойке "смирно", даже не моргая, и не повернули голов в сторону потенциального нарушителя границы... Увещевания и просьбы как-то сами собой утихли и потонули в общем дружном вздохе толпы.

- Смотрите... смотрите.. - зашелестело по ней, словно ветер заиграл сухими листьями кукурузы. - Он идет... он же не оставляет на земле следов! Этот, вначале недоверчивый, шепоток сразу же вырос в рев общего бессловесного потрясения и отчаяния: " А-а-а-а!!!"

И верно. Пришелец, а теперь - человек уходящий в самом деле прошел через аккуратно разровненную широкую ленту черной земли. И на этой самой поверхности, на этой контрольноследовой полосе не осталось ни малейшей вмятинки, ни самого ничтожного следа от запыленных ног путника, обутых в диковинные сандалии.

Так же неторопливо, не оглядываясь, он спустился на узкий песчаный приберег реки и, только чуть подобрав полу своего длинного одеяния, медленно пошел по воде, словно бы посуху...

Перешел реку и скрылся из глаз.

- Я знаю... Я знаю... - заикаясь от собственной догадки, лихорадочно забормотал недавний трактирный завсегдатай в соломенном сомбреро с продырявленной тульей, уже достаточно прочухавшийся на свежем воздухе. Он скинул шляпу, опустился на колени и в неизъяснимой тоске протянул руки вслед ушедшему по воде незнакомцу:

- Это - Бог! Это же - сам Бог! Он пришел посмотреть на нашу жизнь и наказать нас за грехи наши тяжкие!

Он заплакал мутными от кукурузного самогона слезами, продолжая тянуть дрожащие руки в пустоту:

- Это - Бог! И чувствуя, что ему не верят, он добавил последний, с его точки зрения неопровержимый аргумент:

- Это - Бог! Он превратил воду в вино...

Открытие несомненных истин и в менее драматических обстоятельствах частенько вызывает смех. Общий смех вызвал и последний довод (откровения ведь доступны далеко не всякому!).

- Молчи ты, пьянчуга! - презрительно оборвал кто-то из толпы крик души прозревшего, быть может - и потенциального апостола, кто знает. - Такая мразь подзаборная, как ты, не способна увидеть настоящего Бога! Продери свои зенки, как следует!

ГОД ЛОШАДИ

Повесть

ОТЕЦ И СЫН

- Сынок... - почти сразу после восхода солнца сказал Отец, наматывая на кулак сыромятную уздечку. - Ты прожил уже полный цикл... В этом году тебе исполнится двенадцать лет.

- Разве я родился в Год Лошади? - слабо улыбнулся Мальчик и мотнул головой, подражая годовалому игривому скакунку, от чего его белесая челка подпрыгнула, как живая.

- Я люблю лошадей!

- Да... - серьезно подтвердил Отец. - И я думаю... я уверен, что ты станешь таким же надежным и сильным работником, как лошадь. Я сегодня и завтра буду подымать новину, а Мать и Сестра должны окучивать репу.

Я доверяю тебе наш Источник Жизни! Следи за ним в оба глаза, ведь в аквавите залог нашего богатства... Я научил тебя владеть арбалетом, ты метко поражаешь камышовую мишень... Стреляй в каждого чужака и даже - своего, кто захочет украсть воду! Ты почти взрослый мужчина, и Закон - на твоей стороне! Я вернусь к часу Полуденной Воды. И он вышел из хижины, низко пригнувшись, чтобы не задеть за притолоку. Мальчик подмел земляной пол веником из горьковато пахнущей полыни и проверил, сколько топлива осталось в кладовой. 3вонкие березовые чурбачки лежали аккуратной поленницей, но их пока нельзя было трогать. А хвороста и сухого тростника оставалось немного. Мальчик взглянул на огонь и стал натягивать куртку из груботканного холста, - по сути, просто крашеной вручную мешковины...

Он знал, что по своему положению в Общине его семья принадлежит к состоятельным. Еще бы! Ведь у них - и это всего на четверых! - был собственный Источник жизни! В этом, конечно, заслуга его Отца - экстрасенса и лекаря. Он умел заговаривать зубы и снимать головную боль, а сильные головные боли постоянно мучили многих жителей селения - и взрослых, и детей. Из трав, ведомых только ему, Отец делал настойки и лекарства, и они утишали жуткие желудочные рези его пациентов. Конечно, ему платили, ибо нет платы - нет и лечения. Ведь и Отец тратил на лекарства воду из собственного Источника! Недаром в очаге под котлом почти круглосуточно горел огонь... Вода стоила денег и была главным богатством. У многих семейств Источники были в общем пользовании

- на две-три семьи, поэтому воды для скота всегда не хватало, и нельзя было держать стада побольше. Во всей Округе природной чистой воды, пригодной для питья, не имелось. Селение, правда, стояло на берегу Реки, но Река (некоторые из тех, кто помоложе, называли ее просто "ривер") - это было скорее просто имя, память о прошлом, но никак не суть: пить из Реки всем, под угрозой верной болезни и скорой смерти, категорически запрещалось. Небесная жидкость - ликва - еще орошала поля, но и она таила в себе опасность. Хорошим для земледельцев считался ветер с Севера. По слухам, там, далеко-далеко, за необозримыми пространствами сибирских пустынь и приполярных тундр, у самого полюса еще сохранялась ледяная шапка, хоть и очень сильно съежившаяся в размерах... Во всяком случае, ветры, приносящие влагу с той стороны, из северных районов, не давали таких кислотных дождей, как с Юга или Запада. От дождей, пришедших с западным ветром, гряды с капустой и репой приходилось накрывать пленкой... А пленочные антропогенные месторождения истощались прямо на глазах и добывать ее становилось все труднее и труднее. И так уже не покрытия, а сплошные заплаты... Листья на карликовых березах, и без того сморщенные от рождения, после сильных и затяжных кислотных ливней желтели, усыхали и осыпались тусклыми желтыми ошметьями, хоть до настоящей осени и было еще далеко.

Земледельцы молили небо, чтобы когда начинал колоситься хлеб, оно послало им чистый северный дождь. Но небо далеко не всегда откликалось на эти молитвы. И тогда хлеб родился горьким на вкус, дети морщились и отворачивались от него, а взрослые болели и умирали...

Конечно, имелись колодцы. Почти в каждом дворе. Неглубокие, без срубов, ямы в земле. Но во-первых, это были вoдoемы на случай пожара, и во-вторых, это был аварийный запас - на случай засух или... Об этом, конечно, старались не думать, это было самым страшным: если сломается Источник Жизни... Воду носили из дальнего озерца на коромыслах - в больших деревянных ведрах.

Было еще и Большое Озеро, и быстрый, прыгающий по камешкам Спринг, - но вода в нем была горькой. И отравленный ручей, пробивающийся из отравленных недр, нес свою ядовитую ликву в отравленное Озеро...