Илья Новак - Гордость расы

Здесь присутствовал лишь один посетитель, тощий дзен, сидевший за столом в ожидании своей порции. Киборг-официант, дожидавшийся, когда автокухня выплеснет из раструбов в тарелку стандартный паек, повернулся, услышав шум. Его нагрудный экран загорелся изумрудным светом.

— Аким! — громко сказал Форте. — Помнишь меня? Я чинил тебя недавно. Хочешь снова говорить?

После паузы на экране возникло:

«Не снова. Я не говорил никогда. Ошибка при сборке».

— Я знаю, в чем там проблема. Я специализируюсь именно на этом, на сигнальных системах. Это можно исправить. Но мне нужно, чтобы ты кое-что сделал.

«Говори», — буквы налились багрянцем.

— Но это опасно. Может быть, смертельно опасно для тебя.

«Говори», — повторил Аким.

— Нужно, чтобы ты спустился к основанию центрального стержня. Во внутреннем колодце, там, где заканчивается кабельный ствол, лежит терминальный блок. Знаешь, что такое терминальный блок? Он небольшой, черный, в пластмассовом футляре. Скорее всего, он треснул, но вряд ли рассыпался на части. Нет времени искать сейчас скафандр повышенной защиты и кого-то, кто может спуститься туда. Ты должен найти его и сделать вот что…

Тарелка упала с подноса киборга, когда он развернулся. Густая коричневая масса, уже полезшая из раструба автокухни, полилась на пол.

Аким высветил, катясь к Динасу:

«Где мне найти тебя после?»

— Я включу свой чойзен в режиме маячка. Вот код, запоминай… — Монитор приставил усики штатного чойзена к розетке на плече Акима. — Ты найдешь меня через паутину. Знаешь расположение жилых секторов? Той части, где сейчас живет октон Болий-Капп? Скорее всего, я буду там. Ты обязательно должен сделать то, что я сказал. Увидишь, на нем загорятся красные диоды вместо зеленых. Это означает, что все сделано правильно. Подожди…

Аким остановился, и Форте, вцепившись в его поднос, с силой дернул. Раздался треск, гусеницы заскребли по полу, и киборг рывком отъехал назад, когда монитор отодрал поднос от его груди. Вспыхнуло несколько искр, посыпавшихся из разорванных проводов, которые раньше питали обогрев подноса. Динас, двумя пальцами держась за изоляцию, осторожно скрутил их и распрямил так, чтобы они торчали вперед под экраном.

— Может быть, это поможет, — сказал он и побежал к двери, крикнув на прощание: — Я жду тебя. Очень важно, чтобы ты побыстрее нашел терминал и сделал то, что надо.

Фотоэлементы Акима сузились, когда взгляд переместился на концы проводов. Он покатил к двери.

— Эй, официант! — послышалось сзади. — Коротышка, что ты сделал с моей жратвой?

Аким, вставший перед дверью, развернулся на одной гусенице. Его фотоэлементы вновь расширились, разглядывая дзена, который приподнимался из-за стола, указывая в сторону исходящей паром неаппетитной коричневой горки, лежащей на полу под раструбами.

— Чтобы я лопнул! Это была моя пайка, ты! Как, по-твоему, я буду теперь это жрать?!

Аким помедлил, гусеницы его зашипели, вращаясь, он спиной быстро выкатился наружу сквозь распахнувшуюся дверь, ярко-красными буквами высветив на экране:

«Слижи!»

* * *

На большом удалении от Бенетеш, вокруг звезды Жеки, вращался старый и оттого сильно растянутый вдоль своей орбиты метеоритный поток, который называли Шафидиями. В систему Жеки входили четыре планеты, ни одна из них не была обитаема, ни одна не несла в себе сколько-нибудь полезных ископаемых. Окрестности Жеки, давно исследованные и признанные бесперспективными, не привлекали ничьего внимания уже несколько веков.

Шафидии тоже никого не интересовали, хотя в потоке пряталось кое-что необычное, — удаленные друг от друга на значительные расстояния, среди мертвых глыб притаились несколько метеоритов, которые несли в себе разумную жизнь.

Здесь имелись жилые астероиды и астероиды-фабрики, инкубаторы, лаборатории, снабженные двигателями метеориты-разведчики и боевые метеориты, в шахтах которых находились стволы мощных лазеров. Ни одна планета, ни одна крупная космическая база или орбитальная платформа никогда не позволила бы себе официально поддерживать Секту света, и ее адептам приходилось устраиваться в глухих местах. Шафидии были одним из семи разбросанных по трем галактикам метеоритных потоков, где они обустроили свои базы. Сохранение секретности считалось главной задачей. Большинство адептов-рабочих, трудившихся на астероидных фабриках, и адептов-ученых, обслуживающих лаборатории и инкубаторы, не знали точных координат потока.

Метеорит, состоящий из никеля, кислорода, железа, магния и кремния, был инкубатором. От поверхности узкие штольни вели к выплавленному в железной толще полому пространству, большая часть которого использовалась для производства клонов-спичи. Замкнутая атмосфера со сложным регенерационным циклом подпитывалась лишь естественным замороженным кислородом самого астероида. В инкубаторе трудились в общей сложности двадцать адептов света, и девятнадцать из них были фанатиками. Только фанатизм может заставить разумного гуманоида навсегда поселиться в пещере, пусть даже наполненной электроникой и техникой, но спрятанной в глубине железокамениой глыбы, бесконечно вращавшейся среди таких же обломков вокруг далекой звезды.

Двадцатый адепт фанатиком не был. Собственно говоря, он не был даже адептом, хотя находился в инкубаторе уже давно. Его звали Акридер.

Он перевернулся на спину и медленно выдохнул, стараясь полностью очистить легкие от воздуха. Над его лицом. тускло озаренная светом фонарика, находилась выпуклость в потолке лаза. Таких проевших толщу метеорита бесхозных лазов здесь немного, и Акридер легко нашел нужный.

Если бы еще те, кто указал ему этот лаз, знали, насколько он узок…

Хотя Акридер был худ — большинство адептов света не отличались полнотой, — несколько раз он застревал. Сейчас он на время снял кислородную маску, пластиковый колпак которой, даже плотно прилегавший к лицу, все равно цеплялся за стены и мешал движению. От затхлого воздуха с минимальным содержанием кислорода слабость начала расползаться по членам, и заболела голова. Акридер, втянув живот, пополз, стараясь побыстрее миновать место, где покрытый железными вкраплениями выступ делал лаз еще уже.

Голова и плечи прошли, но грудь застряла. Мгновенное ощущение, что вся многотонная масса камня и железа, посреди которой он находится, наваливается на него, что сейчас пласты сомкнутся и сдавят, навсегда оставив его здесь, в темноте и безмолвии, захлестнуло сознание волной паники. Дыхание перехватило, невидимые тиски сдавили грудь, он дернулся так, что комбинезон порвался, и высвободился. Затем, преодолев выступ, вытянулся по другую его сторону, судорожно вздыхая, но не способный надышаться. Акридер вслепую нашарил у пояса маску и натянул на голову упругий ремешок. Еще несколько мгновений паника владела им, темные стены, оставаясь неподвижными, тем не менее продолжали смыкаться, затем приступ клаустрофобии прошел.