Сергей Михайлов - Стрела Аримана. Антология российской фантастики

«Ишь ты, — отметил про себя Сид, увидев бронзовые изображения на парадных дверях, — даже мое детство сподобились нафантазировать!»

— Храм-то переделан из языческого, древность чувствуется! — вздернул бородку Зер.

— Истинно так — в посрамление диаволу и к вящей славе господа нашего Иса, — покосившись на Сида, подтвердил Грез.

Сид равнодушно оглядел это огромное сооружение, но войти не пожелал. Его больше занимал белый домик рядом с храмом, у крыльца которого стояли два бородача в тяжелых доспехах.

— Здесь живет наместник Иса на земле, — перехватил взгляд Сида Грез.

— Ты с ним знаком? — повернулся к страннику Сид.

— Я недостоин лобызать его башмаки. Короли и императоры добиваются его благосклонности. Но… со мной он передавал благословение пастве Благословенной земли.

— А нас бы он принял? — Сид привык не ждать опасности, а идти ей навстречу.

— Может быть… — задумчиво произнес Грез.

— Что может быть? — подтолкнул его Сид, он видел, что Грез ищет предлога, чтобы свести его с этим самым наместником. И на этот счет все оговорено еще вчера.

— Он любит говорить со странниками.

— А если мы купцы? — блеснул глазами доселе молчавший Зер.

— И с купцами из дальних стран.

Зер с интересом следил за развитием событий. Стараясь казаться незаинтересованным, Грез все же выдавал себя. Он подошел к стражам, и те скрестили перед ним бердыши. Брат Грез оглянулся, потоптался, словно решаясь на что-то, махнул рукой и сказал воинам какое-то слово. Бердыши разошлись. И Грез скрылся за дверью.

— Любопытно, простой паломник знает пароль наместника Иса, — резюмировал Зер.

— Вас примут, — поклонился возвратившийся Грез.

— Каким чудом ты добился этого? — поинтересовался Сид.

— Чудес не творю, они — от господа. Когда я шел в Благословенную землю, мне было дано слово, открывающее эти врата. И сейчас я был у приближенного служителя наместника Иса.

— Что он передал?

— Что вас примут.

— Ты идешь с нами?

— Он желает видеть только вас, — с этими словами Грез повернулся и пошел прочь.

— Что же, Сид, вперед к опасности — на прицеле мы давно. Теперь кое-что узнаем из первых рук!

10

— Кто вы? — вздрогнув, когда его взгляд прошелся по Сиду, спросил старикашка с крючковатым носом, впившийся костлявыми пальцами в резные подлокотники кресла, словно силясь оторвать худое немощное тело от высокой прямой спинки.

— Купцы. Из стран дальних и здесь неизвестных, — разглядывая широкий темно-красный балахон, прикрывающий эти мощи, ответил Сид.

— Чего вы хотели от встречи со мной?

— Ясности. Там, где мы живем, у нас есть только Книга, а вместо храма — синее небо над головой, не ведающее дождя.

— В Книге все сказано, но глубинный смысл ее ясен не всем.

Наместник Иса чуть успокоился.

«Похож, но не очень», - пронеслось у него в голове.

— Мы не о том говорим, — движением бровей отослав приближенного, старик помедлил, проследил взглядом, как закрылась дверь, и закончил: — Еще раз спрашиваю, кто вы такие? Знания ваши слишком обширны для купцов. И твое лицо…

Тут он запнулся, подбирая слова.

— Тебе кого-то напоминает, — закончил за него Сид. — Я вижу, Грез встречался не только с твоим приближенным. И не только теперь!

— Брат Грез верный сын церкви.

— Это меня не касается, но он не тот, за кого себя выдает.

— Да, — наклонил и вновь вздернул сухонькую головку наместник Иса, и глазки его ввинтились черненькими буравчиками в гостей, — но ты не ответил на мой вопрос.

Теперь он обращался только к Сиду.

— Мы пришли из очень далекой страны, где люди знают больше, чем здесь, о природе и человеке.

— А это — ересь, — оживился старичок, — но нас здесь трое и подслушивать никто не может. Меня смущает твое сходство с Исом.

— Я не Бог, наместник. Этого достаточно?

— Нет… — помедлил тот, — ответ неполный, я вижу, что ты не Бог. Но повторяю — нас здесь только трое. Ни одно слово не выйдет за стены, если я так пожелаю.

— Ты веришь в то, что человек может прожить тысячу лет?

— Я не знаю этого, но со времен Ртепа — только для нас, посвященных, — сохранился пергамент со странными рассказами Иса.

«Он пропустил „господа“», - усмехнулся про себя Зер.

— Там сказано, — прикрыв глаза, продолжал старикашка, — что время не везде одинаково. И что Ис называл себя человеком.

— Кто имеет доступ к этому пергаменту?

— Только тот, кто садится в это кресло.

— Так что же, ты считаешь меня Исом?

— Ты и твои спутники похожи на тех, что были тогда. Я не верю в такие совпадения.

— Выходит — и в Бога Иса не веришь?

— Если бы нас слышали, то тебе и твоему другу не миновать костра.

— А что, в том пергаменте о рукотворных молниях не упоминалось? — словно не замечая угрозы, равнодушно спросил Сид.

Старик зябко повел плечами и облизал бескровные губы:

— Упоминалось. Но никто не смог сотворить их и открыть подземелье.

— А я помню, как это делается, так что пугать нас не надо. Нет, нет — становиться на колени и облизывать немытые руки не надо, — Сид поднял сползшего на ковер старика, — но мешать нам, наместник, опасно. И прикончить нас тихонько не удастся — это мы тоже предусмотрели.

— И думать об этом не смею, — съежился наместник, ибо именно эта мысль мелькнула в его голове, — но вы идете на Север, а там возникла ересь…

— А меня вся эта мистическая чушь не тревожит, — напрямую ломил Сид, — хочу и там посмотреть, какие плевелы вырастают из доброй пшеницы. Не мерзость ли ваша проповедь смирения здесь и воздания там, — тут Сид ткнул пальцем вверх, — и это откровенное идолопоклонство, а как еще скажешь, если слизывается позолота с иконных рамок?

Узрев протестующий жест старика, Сид наконец остановился.

— Народ темен, Ис, — впервые назвал его по имени наместник, — ему нужен символ. Нужна сдерживающая сила. Отмени Бога — и рухнет мораль. Люди на площадях станут резать друг друга. И прелюбодействовать аки скоты. Людьми движет страх наказания за грехи. И упование награды за добродетель. Что есть мораль, как не Божья узда для мирского стада на все времена?

— Для избранных, выходит, существуют изъятия из этой морали? Да, мертвый и нарисованный я для вас гораздо удобнее, чем живой…

— Откровенно говоря — да, — цинично ответил успокоившийся старик, — но не падет и волоса с головы твоей.

— Уж об этом мы позаботимся, — вступил в разговор Зер.