Владимир Контровский - Последний герой нашего времени

– А как вы хотели? Любые роды – это кровь и муки, или для вас это новость? Детали мы обсудим позже: очень многое, если не всё зависит от результатов испытания «волшебной мельницы». Сейчас нам надо дождаться вестей из Аламогордо. Ждать осталось, – Роквелл посмотрел на часы, – уже недолго. А пока, джентльмены, не желаете ли горячего грога? Этот промозглый лондонский туман…

– Я предпочту горячее молоко, – желчно ответил Грейсплин. – Мне не двадцать лет, знаете ли.

Исполинский сверкающий шар возвышался над безжизненной пустыней. Зрелище было фантастическим: шар со сброшенной маскировкой напоминал и гигантский звёздолёт пришельцев, опустившийся на Землю из космических бездн, и дворец сказочных эльфов, и драгоценность, потерянную беззаботной молодой богиней. Блистающий шар был красив – он не вызывал того мрачного чувства, которое возникает при виде угрюмой туши атомной или водородной бомбы, – и поэтому создавшие его люди не ожидали от своего детища ничего плохого: такая красота не может быть злом. Эта вера была иррациональной, но почему-то ей поддались даже сухие прагматики и закоренелые скептики от науки.

Стометровый шар походил на скромное творение Свиридова и Кулибина примерно так же, как аэроплан братьев Райт на сверхзвуковой самолёт. Конструкция установки была скрупулёзно просчитана на компьютерах, а микронной точности обработки многочисленных зеркал, составлявших пять концентрических слоёв, позавидовали бы лучшие ювелиры. Над шаром в обстановке строжайшей секретности трудились тысячи людей, большинство из которых даже не догадывались о конечной цели своей работы. Предварительная настройка «волшебной мельницы» была завершена, и десятки трансформаторных подстанций ждали потока энергии пространства-времени, превращённой в электрический ток. Настроение у собравшихся на полигоне было приподнятым: люди словно забыли о том, что мир качается и может рухнуть в любой момент, и что за долгую историю человечества благие намерения слишком часто становились покрытием для дороги, ведущей в ад.

Учёные и инженеры негромко переговаривались между собой. Присутствие военных, а также характерных людей в штатском никого не смущало – оно воспринималось как само собой разумеющееся. Прессу на полигон не допустили – не тот случай, – и поэтому девушка с ничего не объясняющим значком «PR-Agent»[9], ярким пятном выделявшаяся на фоне серых мундиров и комбинезонов, привлекала внимание.

Её присутствие на секретных испытаниях казалось необъяснимым: мало кто знал, что эта девушка с лицом куклы Барби на самом деле является представителем всеми уважаемого финансиста мистера Роквелла и допущена на полигон личным распоряжением президента.

– Вас не смущает аналогия сегодняшних испытаний с теми, которые проходили здесь почти семьдесят лет назад? – обратилась она к научному руководителю проекта.

– Не вижу прямой аналогии. В сорок пятом здесь испытывалась бомба, а сегодня мы испытываем «вечный генератор». Эта красивая штука, – физик махнул рукой в сторону шара, – поможет решить массу проблем, стоящих перед человечеством.

– «Вечный генератор»? Как интересно! А что вы думаете о «запрете богов»? Или вы готовы стать новым Прометеем, похитившим для людей энергию Вселенной?

– Прометеем? – учёный был явно удивлён осведомленностью своей собеседницы: об «энергии Вселенной» знали немногие. – Знаете, мисс, времена героев прошли. Сегодня мы…

– Внимание! – раздался металлический голос. – Приготовились!

Все разговоры разом стихли. Сотни людей заворожено смотрели на сверкающий шар.

– Контроль!

Свечение шара изменилось: бриллиант, переливавшийся бесчисленными искорками отражённого солнечного света, превратился в огромную матовую жемчужину.

– Боже мой, какая красота… – прошептала «Барби».

– Настройка безукоризненна, – негромко произнёс главный оператор. – Шар светится равномерно.

– Он светится так ярко, как будто находится не в трёх милях, а рядом, – заметил один из инженеров.

Научный руководитель проекта молчал, и по его лицу никто не мог догадаться, о чём он думает.

– Всем уйти в укрытия! Повторяю…

Приказ был выполнен без промедления: матовый шар внушал мистический трепет, а следить за ним можно было и через бронестекло, и через видеоискатели фотокамер.

– Все системы работают нормально, – доложил оператор. – Начинаем?

Научный руководитель молчал, вглядываясь в жемчужный шар.

– Сэр? – осторожно переспросил оператор.

– Свет ярче тысяч солнц во тьме родится… – тихо сказал физик. – С Богом!

– Зажигание! – прогрохотал железный голос.

Главный оператор откинул прозрачную предохранительную крышку и решительно вдавил красную кнопку.

И свет родился. Но свет этот очень недолго был голубым, как небо над головами, – через пару секунд он побагровел, словно из-под земли вырвалось адское пламя, раскалившее шар. Автоматическая защита среагировала на нештатную ситуацию и расфокусировала систему зеркал, но это не спасло. Над пустыней разнёсся нарастающий рокочущий гул.

Никто ничего не смог сделать, а многие даже не поняли, что происходит – модельные испытания «волшебной мельницы» проходили совсем по-другому. И только «Барби» успела нажать на своём сотовом телефоне – у неё он почему-то был, хотя все остальные участники испытаний сдали их сотрудникам службы безопасности, – кнопку «Emergency Call»[10].

А потом вспыхнул звёздный огонь.

Атомный подводный ракетоносец «Дмитрий Донской» шёл под арктическими льдами на глубине трёхсот метров. Когда-то в море на боевом дежурстве одновременно находились десятки стратегических ракетоносцев, а сегодня «Донской», последний уцелевший дредноут знаменитой серии «тайфунов», в одиночестве вспарывал холодные воды Арктики. Головной «борей» – «Юрий Долгорукий» – был передан флоту, достраивались «Владимир Мономах» и «Александр Невский», но пока реальную силу представляли только последняя «акула» да несколько единиц тихоокеанских «кальмаров» и «дельфинов» 3-й флотилии стратегических субмарин Северного флота.

И всё-таки «Дмитрий Донской» мог служить опровержением известной поговорки «один в поле не воин». Этот воин потерял в злые девяностые всех своих товарищей, убитых ударом в спину, но выжил – почти чудом, – и даже сменил оружие. Двадцать его «булав» весом в полторы тысячи Хиросим могли проломить любую броню противоракетной обороны и заставляли задумываться отцов United Mankind: котировка мегатонны оставалось высокой, невзирая на Обвал. И подводный тяжёлый крейсер «Дмитрий Донской» скользил в тёмных глубинах грозной тенью, продолжая жить суровой жизнью воина.