Владимир Кузьменко - Древо жизни (Книга 3)

- А вот и ты! - приветствовал его Игорь. Он поднялся с травы и, пошатываясь, направился к нему, держа в руках глиняный кувшин.

- Присоединяйся к нам. Отличное вино, он протянул ему кувшин.

- Откуда оно? - удивился Владимир.

- Э! Здесь полным-полно винограда. Эти бестии, - он указал кувшином на фавнов, - оказывается, большие мастера по части выпивки.

- Послушай, больше не пей. Мне надо поговорить с тобой.

- Хорошо... Не буду... А ты? - он протянул ему кувшин, - может быть, выпьешь? Ну, как хочешь.

Игорь подозвал одну из женщин и отдал ей кувшин.

- Пойдем, поговорим, если ты настаиваешь.

Владимир с сомнением посмотрел на него.

- Может быть, в другой раз?

Игорь пошатнулся и, ухватившись за Владимира, едва устоял на ногах.

- Нет! - он икнул и снова пошатнулся. - Нет, давай поговорим сейчас...

Перемены, которые произошли с Игорем за последний месяц, были разительные. Владимир знал его всегда как исполнительного, смелого бойца своего отряда, не раз бывшего с ним в самых тяжелых и сложных операциях. Игорь участвовал и в похищении кардинала, и в разгроме базы неогуманистов на Куари. Он всегда отличался сообразительностью и решительностью в действиях. Создавшаяся обстановка, беззаботная жизнь в долине в окружении большого числа молодых и красивых женщин и веселых развращенных фавнов изменили его до неузнаваемости. Теперь ко всему этому добавилось пьянство.

Они подошли к берегу озера.

- Я сейчас... через пять минут буду в норме... - Игорь разбежался и нырнул в озеро.

- Смотри, не утони с перепоя, - крикнул ему вслед Владимир.

Вода в озере, которое пополнялось горными ручьями, была холодная. Игорь вынырнул метрах в двадцати от берега и поплыл. Через пять минут он, как и обещал, вернулся.

- Ну, я тебя слушаю. О чем ты хотел со мной поговорить? - спросил он, подходя к Владимиру и садясь рядом с ним на песок.

- Протрезвел?

- Почти. - Игорь лег на нагретый песок, закинув руки за голову, и приготовился слушать. - Было бы от чего пьянеть, вино слабенькое, - проговорил он, закрывая глаза.

- Ну, если ты уже протрезвел, то ответь мне: собираешься ли ты возвращаться к своим?

- Это в лагерь, что ли?

- А куда же еще?

- А что? Эта гадюка уползла?

- Не знаю. Но думаю, что нет.

- Тогда как, позволь тебя спросить, мы вернемся? Может быть, у тебя есть бластер, чтобы прикончить рептилию?

- Надо что-то придумать.

- Вот и думай! А я ничего не могу придумать. А потом...

- Что потом?

- Потом, здесь не так уж и плохо. Я бы сказал, даже очень неплохо! - он перевернулся и лег на живот, подставляя спину теплым лучам солнца.

- Сам посуди, командир, - назвал он Владимира по старой памяти, - мягкий ровный климат, обильная вкусная еда... женщины... ты только полюбуйся на них. Каждая из спасенных нами от кентавров могла бы быть на Земле кинозвездой. И притом они никогда не стареют! Мы с тобой, командир, попали в рай, который был когда-то утерян людьми. Чего тебе еще надо?

- И тебе не надоело это вынужденное безделье?

- Представь себе, нет!

- Не понимаю тебя.

- А что тут понимать? Скажи мне, во имя чего человек трудится?

- Как во имя чего? Да все, что мы имеем, создано трудом, в том числе и цивилизация.

- Вот-вот! Создано трудом. Следовательно, - Игорь окончательно протрезвел, - следовательно, - повторил он, снова ложась на спину и закидывая руки за голову, - мы трудимся для того, чтобы что-то иметь? Не так ли?

- Не совсем, но приблизительно так, - не понимая, куда он клонит, согласился Владимир.

- Пусть будет приблизительно. Ты согласен, что труд должен иметь какой-то смысл?

- Естественно! Нет ничего хуже бессмысленного труда.

- Прекрасно! Ну а какой смысл труда здесь? Здесь мы имеем все, что нам необходимо. Тут так тепло, что можно обходиться без одежды. Не надо обрабатывать поля, чтобы иметь пищу. Любой труд, если смотреть в корень, сводится к тому, чтобы защитить свое бренное тело от холода и голода. Все остальное имеет производное значение. И коль нет этих двух великих начал: холода и голода, то и труд теряет смысл.

- Но так можно превратиться в животное.

- Совершенно верно! Ну и что? Вот ты говорил о цивилизации. А для чего она, "цивилизация"?

- Как, для чего?

- Вот я спрашиваю, какова конечная цель цивилизации?

- Могущество разума, человека... ну и...

- И? И что еще?

- Счастье человека...

- Правильно! Счастье! Ради этого счастья и создается цивилизация. Ну, а что делать, если я полностью счастлив? Мне не нужна техника цивилизации, ее машины, вычислительные устройства и тому подобное. Все, что мне нужно, я имею здесь. Следовательно, у меня нет причин желать каких-то изменений. Мне и так хорошо. Поэтому труд теряет свою цель, а следовательно, становится бессмысленным.

- Ты не прав. Труд является потребностью мыслящего человека.

- Слышал эту теорию. Возможно, она и верна. Но в ней опять-таки говорится об осмысленном труде, то есть таком, в результатах которого человек испытывает нужду. А здесь? Ну, в чем мы испытываем нужду? Скажи, и я с удовольствием начну трудиться, если буду знать цель своего труда.

- Постой! Ты что же, считаешь, что полное материальное обеспечение потребностей человека исключает его желание трудиться? Тогда ответь мне, почему на Земле люди довольно-таки богатые и всем обеспеченные продолжают трудиться, причем трудятся с полной отдачей сил.

- Ну, это легко объясняется. Люди трудятся для того, чтобы сохранить то, что они имеют, чтобы не отняли у них богатство те, кто менее обеспечен. Они трудятся, чтобы сохранить власть, ибо, потеряв власть, они потеряют и сверхнормативное обеспечение. Понимаешь, на Земле всегда существовало материальное неравенство. И это неравенство стимулировало трудовую деятельность человека. Те, кто был менее обеспечен, трудились для того, чтобы достичь более высокой степени обеспечения и положения в обществе, другие - для того, чтобы сохранить свое положение. Если бы там, на Земле, удалось достичь, как когда-то мечтали, материального равенства, которое гарантировалось бы каждому человеку вне зависимости от его вклада в общий труд, то люди перестали бы трудиться. Здесь же сама природа создала такие условия. Цивилизация фактически была создана потому, что голодные работали на сытых. Здесь все сыты, и никого не надо заставлять строить города, проводить дороги, ну и все прочее, чем отличается цивилизация. Заметь, здесь даже не ценится золото и драгоценные камни. Почему? Да потому, что на Земле они были как бы концентрацией голода, то есть возможности заставить голодного работать на сытого. Единственную ценность здесь представляют женщины, и из-за них происходят тут всякие стычки и сражения. Все остальное жители этой планеты получают даром. Даже бессмертие.