Василий Головачев - Последний джинн

– Из чьих… рук?

– Может быть, рук у них и нет. Не суть важно. Этот геометрический хаос вокруг – вовсе не искусственное сооружение, как может показаться вначале.

– А что?

– Слой перестроенного вакуума вокруг ВП, который наши глаза и остальные чувства видят как бесконечные геометрические кружева. Но Черви Угаага побывали и здесь, оставив свои следы.

– Вы имеете в виду…

– Станции метро.

– Я ничего не вижу…

– Их терминалы встроены в эту геометрическую «пену», то есть в пограничный слой преобразованного вакуума. Кстати, это легко про… – Селим не договорил.

Весь объем сферы потряс невидимый удар.

И тотчас же стержни и полосы ее стенок вскипели, форма их и самой сферы претерпела множественную трансформацию, очень быструю, и она превратилась в куб.

Игнат замер, вслушиваясь в тишину недр геометрического «хаоса».

– Вот и ответ, – хмыкнул Селим.

– Какой ответ?

– Это реакция слоя на «свист».

Игнат онемел. К нему подлетела встревоженная Лилия, тоже прислушивающаяся к тишине полости, из сферы ставшей кубом.

– Мне показалось…

– Не показалось, – качнул головой Игнат. – В стену где-то далеко отсюда воткнулся «свист».

– Что значит – воткнулся? «Свист» – это всего лишь пакет информации…

– Ошибаетесь, фрау, – сказал Селим, отворачиваясь и начиная свой таинственный поиск со «свечой» аварона в руке. – «Свист» не имеет к передаче информации никакого отношения. Вот что, я отлучусь на полчаса, а вы подождите меня здесь.

В сплошном слое стержней и полос показалась щель.

«Мустанг» протиснулся в нее, раздвигая шире, за ним скользнул Селим.

Игнат хотел было спросить, куда он собрался и не лучше ли им держаться вместе, однако щель за спиной Хорста сомкнулась, и бывший полковник исчез. Стало темно.

В спину Игнату ткнулась Лилия.

– Извини, не рассчитала… Что он ищет?

– Попробуй перейти на экстразрение, – ответил Игнат уклончиво. – Сможешь проследить за ним?

– Попробую.

Слоистая стена полости перед ней выступила из темноты призрачной ажурной пеленой: полосы и стержни излучали инфракрасный свет в далекой длинноволновой части спектра и микроволны, и экстрасенсорная внечувственная сфера девушки воспринимала этот невидимый свет.

За слоистой пеленой проступили другие полости, петлистые коридоры и пузыри, складываясь в своеобразную «пену».

Селим – призрачно-золотистая пиявка – двигался по одному из коридоров, постепенно удаляясь. Вскоре он затерялся в эфемерном пересечении полостей, туннелей и перегородок «пены».

– Он не заблудится? – неуверенно спросила Лилия.

– Не беспокойся за него, сейчас он больше человекомоллюскор, – сказал Игнат, – чем просто человек. Отец рассказывал, на какие подвиги он способен.

– Я беспокоюсь за нас, – простодушно призналась девушка.

Он повернулся к ней, притянул к себе: в инфракрасном свете Лилия была похожа на красивый цветок.

– Еще раз прости меня за эту прогулку. Я не должен был…

– Я сама хороша, не остановила тебя вовремя.

Он засмеялся.

– Хороша парочка, как сказал полковник: сумасшедший эмтор и не менее сумасшедшая ксенологиня. Похоже, я не случайно тебя встретил в Никола-Ленивце.

– Теперь мне тоже так кажется.

– Ты мне поверила?

– Да, и это мой недостаток. Я верю всем, – она вдруг погрустнела, – за что и получаю тумаки и шишки.

– Недостатки женщины – это достоинства, которые мужчина не в состоянии оценить.

– Я серьезно.

– Знаешь, лучше верить в человека, чем относиться к нему с подозрением. Хороших людей все равно больше.

Лилия отключила шлем, Игнат инстинктивно сделал то же самое, и они поцеловались. Девушка тут же спрятала голову под защитный колпак.

– Не воздух, а сплошная углекислота.

– Вообще странно, что в этой полости есть воздух и температура держится не ниже нуля.

– Ты забыл, что мы вышли в камере метро, встроенного в стены этого пенистого континуума.

– Точно, – сообразил он с удивлением. – Забыл. Вот что он искал.

– Кто?

– Селим. Он искал выход из камеры. Может, и мы попробуем выйти?

– Он просил нас ждать здесь.

– Хорошо, подождем полчасика. Я попробую определить, где кончается контур метро, а где начинается слой пены.

Лилия ему не мешала.

Ждать Селима пришлось больше часа.

За это время изнывающий от безделья Игнат обследовал почти все стенки кубической полости, обнаружил два потенциальных выхода в длинные кишкообразные тоннели и мог бы попытаться протиснуться в щели, но экспериментировать не стал.

Лилии тоже надоело торчать в центре куба в одиночестве, и она присоединилась к нему.

– Там, под ногами, километрах в десяти отсюда, есть интересное образование.

– Где? – не сразу определил Игнат. Напряг внечувственный «локатор».

– Похоже на горячий гранат. Температура градусов сто, если не больше. Туда Селим и направился, он эту штуку сразу увидел. Может, там торчит какой-нибудь дохлый моллюскор? Или спящий «джинн»?

– Лам-ка.

Игнат невольно улыбнулся.

– Лам-ка – личность, хотя и робот со своими программами поведения. Ему здесь делать нечего. А хочешь, пролезем туда и посмотрим?

– Я боюсь. Да и Селим будет сердиться.

– Уверяю тебя, он там.

Лилия заколебалась, и в этот момент сквозь щель в противоположном углу полости замелькали световые лучики, и оттуда выбрался «мустанг» с включенным прожектором. За ним вылез Селим.

– Прошу прощения, друзья мои, не рассчитал. – Он подплыл к обрадовавшимся молодым людям. – Отправляйтесь домой, и побыстрей. Держи.

Игнат взял протянутый аварон.

– Что значит – отправляйтесь? А вы?

– Я задержусь на какое-то время. Тут есть кое-какие интересные артефакты, то ли Червями оставлены, то ли еще кем-то, надо бы поизучать, определить их предназначение. А тебе надо вернуться как можно скорей в контору и рассказать, что ВП ограничена слоем преобразованного вакуума, который подпитывается «свистами».

Словно в поддержку слов фон Хорста куб с людьми внутри сотрясся от мощного удара.

Стены полости вскипели, изменяясь с немыслимой быстротой, и куб превратился в тетраэдр.

Селим склонил поголубевшую голову к плечу, глаза его стали совсем черными.

– Уходите! Шнеллер!

– Но без вас мы…

– Аварон вынесет вас на Землю, разберешься при включении, как его сориентировать. Я вернусь чуть позже.

– Как?

Селим – металлический червяк без ног, но с гибкими щупальцевидными руками и таким же гибким, чешуйчатым, «жидким» туловищем – улыбнулся; голова его по-прежнему оставалась головой человека.