Концерт Патриции Каас. 8. И что дальше (Под Москвой) - Марк Михайлович Вевиоровский
Джон обладал хорошей памятью и рассказывал достаточно подробно о событиях того времени. Но еще подробнее он рассказывал о более давних временах, о своей юности, и среди рассказов Станислава фигурировали офицеры НКВД того времени Вальдемар Богинский, Константин Клещинский и Антоний Вечоркевич – польские и литовские офицеры разведки.
Свиридов дал сигнал Тоне не расспрашивать хозяина об этих людях поскольку ему эти имена были известны.
Больше внимания было уделено знакомству Джона с разведчиками, впоследствии перебежавшими на запад, а Джон знал о них немало интересного.
Но значительно ценнее был рассказ Джона о том, чем он занимался в то время, когда резидент Скрипачев привлек его для выполнения разовых поручений по совершенно иной тематике.
Оказалось, что Джон выполнял нелегальные поручения агентов, занимавшихся химическим оружием, в связи с чем ему пришлось встречаться с немцами, занимавшимися этим у Гитлера.
На эту тематику в личном деле Джонатана Финкельштейна, с которым Свиридовы знакомились в Москве, не было никаких указаний, а по рассказу Джона работа была длительная и объемистая – по крайней мере он назвал нескольких агентов и связных.
Имена были новыми – для Свиридовых – и они просили Джона рассказать об этих людях подробнее. И он рассказывал довольно подробно – Свиридов мысленно контролировал полноту рассказа, но в конце рассказа Джон заметил, что в той группе был обширный провал и практически все были арестованы.
И расстреляны добавил Джон после короткой паузы.
– Уцелели всего трое, – завершил он свой рассказ, – И среди них – я.
Свиридов коснулся руки Джона и это прикосновение позволили Свиридову открыть весь массив информации, связанный с этим, находящийся в информационном поле Джона. Запоминая эту информацию Свиридов ощутил, что многое в этой информации было из той части, которую Джон уже забыл …
Но зато по всей этой массе данных так легко оказалось выявить «крота»!
Не имея возможности обратится к архивам американской разведки, поскольку он не знал их псевдонимов, Свиридов предпринял мысленное путешествие вспять по линии наших агентов …
Тоня чутко спала на ферме, а он путешествовал в прошлое и добрался аж до советско-германского объекта под названием «Томка» в Саратовской области, который со временем превратился в полигон для уничтожения химического оружия …
И тут Свиридов встретил знакомых ему людей, живущих в настоящем времени, и занимающихся экологией, и отнюдь не химическим оружием!
И знакомых и с Кривицким, и с тем, кто продал информацию на запад …
Вернувшись под утро к Тоне и прихлебывая горячий кофе с глюкозой Свиридов диктовал новые сведения на диктофон.
Джон Фельштейн встретил гостей с радостью – как показалось Свиридовым.
Или это его обрадовали пара бутылок «Джона Уокера» и запеченная часть бараньей ноги, которые принесли с собой эти русские?
То, что его навестили именно русские, Джон уже не сомневался.
Тоню он называл тем именем, под которым он знал ее тогда, при первом контакте – он даже спросил разрешения называть ее Катрин.
А когда Свиридов спросил его, почему он так откровенничает с ними, то Джон ответил, что для этого имеется как минимум пара причин. Он так и сказал – пара причин, и это было больше похоже на то, как бы это сказал одессит.
– Во-первых, милые гости, я так стар, что мне уже давно нужно было умереть, а не коптить небо этой далекой страны …
– Далее, мне уже ничего не страшно, и все тайны, которые я знаю, сейчас мало что значат …
– И кроме того вы пришли ко мне с миром – я это чувствую. Это так не характерно для сотрудников разведок, кроме вашей … Как мне рассказывали очень добрым был Ян Карлович, с которым мы знакомы не были …
– Кто вам это сказал про Берзиня?
– Я не знаю имени этого человека, и даже не знал его псевдонима … Лишь знаю, что он уезжал к Рихарду в Китай …
– А как вам удалось остаться в живых и отойти от дел при таких знакомствах?
– Я думаю, что в этом мне помогло то обстоятельство, что я всегда сотрудничал с несколькими разведками одновременно … Но старался не предавать ни одну из них …
– Это можно почувствовать по вашим воспоминаниям …
– Этот диктофон вам подарили ребята Мюллера?
– Нет, Шелленберга.
Джон взял в руки камень, открыл отсек в его подошве и достал кассету – таких кассет уже давно не существовало.
– Возьмите на память!
Джон, начиная рассказ, часто спрашивал, не принесет ли его откровенность каких-либо неприятностей живущим ныне, и Свиридовы подтверждали это и о том, что все это является пусть не особенно давней, но все же историей.
Много нового Джон рассказал о нашем резиденте по имени Василий – это был третий секретарь Советского посольства Скрипачев. Оказалось, что они с Джоном были хорошо и давно знакомы.
И Джон рассказывал, и Свиридовы с интересом слушали его, а Свиридов еще много нового узнавал из информационного поля хозяина …
Свиридовы провели три дня в обществе Джона Фельштейна, и расставались с сожалением …
– Что мы можем сделать для вас? – спросила Тоня.
У старика на глазах появились слезы …
ДВА ОТЧЕТА
Два дня внуки не опускали от себя деда и бабку, и к ним постоянно присоединялись Уля и Гриша, старающиеся быть рядом с родителями.
Вдобавок общения со Свиридовыми-старшими постоянно искали многие знакомые – кто звонил, кто поближе заявлялся в гости без приглашения, но контакт пытались установить многие.
И это не считая тех, кто контактировал со Свиридовым по работе.
Первым, кому Свиридов сообщил о своем возвращении, был ВВ – связь с ним была установлена по фирменному телефону, и Президент пригласил к себе обоих.
И отчет о проделанной работе по исследовании некоторых аспектов истории нашей разведки появился в двух видах – в виде живого рассказа Президенту и в виде письменного документа по результатам встречи с Джонатаном Финкельштейном (и Президент кроме рассказа получил копию этого документа).
Живой рассказ отличался от письменного документа не только эмоциональностью изложения, но и некоторыми реминисценциями на тему того времени и исторических условий, в которых действовали персонажи рассказа.
В основном рассказывал Свиридов, но в некоторых местах его перебивала Тоня – она появилась у Президента вместе с мужем. Она оживляла свой рассказ деталями из своего прошлого и Президент с интересом слушал ее и даже задавал вопросы.
Это увеличивало время доклада, но значительно оживляло его.
Письменный отчет был представлен в одном экземпляре с подписями генерал-лейтенанта Анатолия
