Сергей Смирнов - Тот, кто сидит в пруду

— Можно я? — поднял руку, как на уроке, Юрка и, получив утвердительный кивок от учителя, поднялся со скрипучего ящика. — Мы тут с ребятами предварительно переговорили, так что выскажу наше общее мнение. Конечно, мы за переезд к военным. Да, церковь стала для нас вторым домом, приютила нас в трудную минуту, и покидать её будет нелегко. Но соображения безопасности — прежде всего, тем более мы отвечаем сейчас не только за себя, но и за наших подопечных. — Он поочередно кивнул на Колюшку, бабу Машу к Ксюху. — Но нужно выслушать и их мнение.

— Пожалуйста, Мария Федоровна, Ксения. Что вы думаете по этому поводу?

Ксения, потупившись, молчала, скрестив перед собой положенные на колени руки. Потом украдкой, исподлобья, бросила короткий взгляд на бабу Машу. Та вздохнула и сокрушенно покачала головой:

— Спасибо вам за помощь, за приют, но я решила остаться здесь, в церкви. Здесь крестили меня и отпевали моего мужа, здесь и самой помирать… Зажилась я на белом свете, милые мои, как никак вот уже девятый десяток небо копчу…

— В таком случае я тоже остаюсь, — решительно заявила Ксюха. — Баба Маша мне жизнь спасла, я ей многим обязана, и бросать её одну я не собираюсь. И, конечно, я целиком и полностью присоединяюсь к словам благодарности. Спасибо.

— Постойте-постойте… — начал ошарашенный Папа Карло, в растерянности глядя на пожилую женщину и девушку. — Вы хотя бы объясните, в чем причина…

— Ну, это коренным образом меняет дело. Мы тоже остаемся, — заявил Юрка. — Потому что не можем бросить вас, баба Маша и Ксения, одних. Ребята, как вы думаете?

— Да… да… конечно, — раздалось с разных сторон.

— И я, и я, и я того же мнения, — пропел Любимчик Пашка, прыгая на одной ножке за спинами сидящих. Колюшка радостно загыгыкал, затряс головой, поддерживая своего юного друга.

— Да вы, внучата, погодите, не горячитесь… Зачем же всем пропадать? — развела руками баба Маша.

— Наше решение окончательное и обжалованию не подлежит, — констатировал Юрка, как гвоздь вбил в крышку гроба. И под сводами церкви повисла на мгновение звенящая тишина, только сержант Стеклов, отрешенно сидящий в сторонке и не принимающий участия в общей дискуссии, позвякивал автоматом.

— Мне бы все же хотелось знать, в чем причина вашего отказа? — настаивал Папа Карло.

Две женщины, старая и молодая, переглянулись, и Ксения тихонько проговорила:

— Баба Маша, я думаю, можно им сказать.

— Права ты, внученька. Простите меня, дуру старую. Ведь знала же, что вы нас не бросите. Ну вот, зазря хороших людей обидела!.. А причина одна, и причина проста. Причина в ней вот, в этой церкви…

— В церкви и Бог поможет, охранит от супостата, — ляпнул Витька, по своему обыкновению не подумав.

— Витя, не перебивай, — укоризненно покачал головой Папа Карло.

— Бог, он вездесущ и всеблаг, — наставительно сказала баба Маша. — И если поможет, то независимо от места нашего земного пребывания. Нам остается только молиться и уповать на его милость… Так вот, отец Михаил, мой муж, умирая на моих руках в далеком восемнадцатом году, завещал мне найти и сохранить чудотворную икону Серпейской Божьей Матери, которую Господним благословением успел спрятать в надежном месте, здесь, в церкви, чтобы не досталась греховодникам. Правда, где именно, сказать не успел. Эту икону после войны безуспешно искал наследник князя. Понимаете, раньше у меня не было возможности исполнить завещание мужа: сначала по лагерям скиталась, потом, когда вернулась, в церкви безбожники склад устроили. Да и нельзя было раньше-то…

— Как так нельзя? — переспросил Витька, утратив весь свой атеистический скепсис, внимательно ловящий каждое слово рассказчицы.

— То есть время еще не пришло. А теперь — в самый раз. — Баба Маша с трудом отдышалась и продолжила, более никем не перебиваемая. — С этой иконой связано древнее сказание. А народ, он ведь в таких вещах не лукавит.

Сказание о чудотворной иконе

Серпейской Божьей Матери

Давно это было, когда славный град Серпейск только-только возник в ста верстах от Москвы. На горе Соборной, откуда и пошел город, крепость стояла княжеская. А времена лихие были, страшные, дикие орды кочевников во главе с ханами пришли на Русь с огнем и мечом. Шла орда — только земля гудела, восходы вставали кровавые, пыль от копыт и дым от пожаров застили все вокруг. Слухом земля полнится, прослышали жители Серпейска о зверствах и бесчинствах, творимых нехристями на Земле Русской. Собрал князь Серпейский дружину, начал твердыню укреплять да к осаде готовиться, из окрестных посадов людей кликнул под защиту стен крепостных. Шли целыми семьями, со скотиной и скарбом домашним, чтобы ничего, значит, супостату не оставлять. А дома и пажити огнем пожгли. Ежели Бог милует и в живых оставит — потом и отстроятся, и отсеются внове. Когда последние пов озки в ворота втянулись, на око еме войско вражеское появилось и ворота крепостные закрывать начали, прискакал к князю человек нездешний на лошади запаленной. Ликом странен, речами невнятен. Так и рухнул с седла к ногам княжеским. Из-за пазухи сверток вынул, в красный бархат завернутый. Протянул его князю, а сам пал замертво — стрела татарская промеж лопаток торчала аж по самое оперение. Развернул князь сверток — и что же видит! В руках его икона красы невиданной, червонным золотом по лазури писаная, а на ней Богородица с младенцем Христом на руках. Князь это за небесное знамение почел, отнес икону в церковь домовую да всю ночь на коленях пред ликом Девы Пречистой молился за спасение города и людей от ворога лютого. Так и уснул в слезах на полу. А под утро явилась ему во сне Богородица и сказала: «Бери, княже, жену свою да лик святой да суму переметную и беги ходом подземным к Оке-реке, да на самый бережок. Там тебя лодка ждать будет. Потому как падет крепость твоя пред нашествием вражеским, и ни ты, ни воины твои верные защитить ее не сумеют. Но жена твоя носит под сердцем своим чадо дивное, кое родится и вырастет, и станет богатырем могучим на страх супостатам и Родине во славу. Сей богатырь, сын твой, урон многий пришлецам учинит и многих в битве честной одолеет и за слезы людские отомстит местью страшной.» Проснулся князь — все по слову Богородицы и совершил. И было так: крепость пала, князь с княгинею по реке бежали, и родился у них сын в срок положенный, и вырос, и стал воином славным, и многих нехристей на своем веку изничтожил.

Баба Маша замолчала и перевела дух. И никто из собравшихся не осмелился нарушить молчание, и даже сержант Стеклов перестал греметь к позвякивать автоматом.