Оксана Обухова - Циклопы. Тетралогия

– Пожалуйста. Когда уедете отсюда, загляните в любое Интернет-кафе и отправьте моему папе сообщение! Папа всегда боялся, что меня похитят. На этот случай мы с ним обговорили несколько кодовых слов или жестов, если меня будут снимать на кинокамеру.

"А папенька – не промах!" – довольно усмехнулся контрразведчик.

– Хорошо, Зоя, – кивнул Завьялов. – Напиши нам адрес, текст, мы все отправим.

– Спасибо, – чуть всхлипнув, кивнула девушка. – Папа там, наверное, с ума сходит. Я напишу ему, вы отправите, он поймет, что все в порядке, я помогаю своим друзьям.

"Какая девушка! – покачивая головой, произнес Потапов. – Смотри, Завянь, – не упусти!"

В новом костюме, элегантный как рояль, Завьялов-Потапов спускался по лестнице из спальни второго этажа. Сознание совсем пришло в раздрай, два интеллекта только что, поругиваясь, смотрелись в зеркало. Лев Константинович вязал на галстуках отвратительные застойные узлы, Борис, заставляя генерала принять достойный вид перед визитом в общество со вкусом сливок, поставил его перед зеркальной дверцей шкафа, самолично галстук завязал.

В свете предстоящей встречи с крысой Ковалем, у превосходительства и так паршивое настроение было. Привередливо завязанная шелковая удавка чудилась ему петлей и настроения никак не улучшала. Раздражало все – невероятно!

У нижней ступени лестницы, с собакой на руках, стоял неэлегантный Кеша в джинсах. Жюли прижимал к себе так красноречиво, что интеллекты буркнули:

– Собаку брать не будем.

– Но почему?! Лев Константинович, Борис Михайлович…

Двойное обращение к и без того разбалансированному мозгу, заставило болезненно поморщиться. Завьялов проворчал "валяй, Лев Константиныч, на сегодня альфа – ты". Превосходительство изобразило мину непреклонности, потратилось на объяснения:

– Мы не можем оставить Зою наедине с Мирандой. Жюли должна остаться здесь и присмотреть.

– Смеетесь?! – разошелся муж Капустин. – Жози присмотрит за хозяйкой с террористкой в теле?! Да Миранда мою Жюли одной рукой в унитазе утопит! – И встал в категорическую позу: – Я жену с убийцей не оставлю. Делайте что хотите – не оставлю.

Генерал хмуро поглядел на нервного стилиста, прижимающего к себе собачонку на манер щита – с лапками и ушками, задумчиво проговорил:

"А знаешь, Боря…, мадам Жюли права. Мужик с этой лысой немочью в охапку заметен, прежде всего, собакой. Собачка отвлекает взгляды от лица… Да и обстановку в доме Марычевых Жюли знает… Кешу, что немаловажно успокоит и проконтролирует… Что думаешь? Берем?"

"Берем ее собой", – проговорил Завьялов. Полтора часа назад он уже созванивался с гримером – Лелиной подругой, говорил ей относительно того, как собирается изменить внешность. Лопоухая лысая немочь впишется в новый образ Бори Завьялова с ловкостью любимой брошки!

"Ну что ж…", – пробормотал Лев Константинович и подошел к Зое… к Миранде, что, скрестив руки на груди, опираясь плечом на дверной косяк гостиной, с усмешкой наблюдала за пререканиями. Поглядел на нее тягуче и задумчиво, проговорил:

– Послушай, Миранда. Мы знаем, что ты уже сменила приоритеты, засобиралась в будущее… Намерена примкнуть к какой-то новой вере или церкви…

Миранда расплела руки, вытянула шею и почти, утыкаясь носом в лоб невысокого превосходительства, прошипела:

– К вере? К церкви? Ты еще про Бога вспомни, недоумок!! – рассерженно фыркнула и отстранилась: – Забудьте эти слюнявые понятия!! Бог. Церковь. Что вы понимаете?! Бог – милостив, История – БЕЗЖАЛОСТНА! И это есть кардинальная, основополагающая разница! История будет охранять, лелеять самого кровавого урода, если он ей нужен! И в порошок сотрет праведника, сколько бы тот ей не молился! – Миранда отошла в глубь комнаты, проговорила, стоя спиной к людям: – Если бы я могла связаться с хроно-подпольем, меня бы здесь уже давно не было. Но у нас с Платоном – билет в один конец. Так что – езжайте. Я вас дождусь.

Жуткие слова Миранды на некоторое время приковали ноги генерала к полу. Растерянно пробормотав:"Эвон…, как она все завернула-то…" – он взял за рукав куртки ошарашенного, оглядывающегося на Миранду Иннокентия и повел того в гараж к машине. Прошел к "Волге", уместился за руль, практически не глядя на стилиста. Безжалостная страшная правда сидела в голове огромным острым гвоздем.

Двигатель машины заурчал, Лев Константинович, хмуро погляделся в зеркало, сказал:

"А знаешь, Борька… Эту тварь нельзя отправлять обратно… Она там таких дел с энтузиазмом наворочает…"

– Кеш, – обратился к побледневшему стилисту, – а у вас там подобная идеология – в норме? Проскакивает? Или, все как Жюли говорила – неопасное сектантское течение, сумасброды болтовней развлекаются…

На завьяловской шее дернулся кадык, Капустин помотал головой:

– Раньше я подобных разговоров не слышал… "История – безжалостна, Бог – бессилен"… Это кошмар какой-то, Лев Константинович, Борис Михайлович!

"Н-да, – выводя машину на улицу, запирая за собой ворота на "секретный" гвоздик, ворчал Потапов. – Не удивительно, что церковь и правительство ополчились на новое течение… Это ж, Борька.., сам понимаешь – кранты любой религии! Порядку. Теперь не удивляюсь, почему правительство скрывает факты саморегуляции Истории. Подобные легенды способны учинить анархию и смуту! Если в умах появятся брожения, мол, зачем придерживаться норм и правил, соблюдать какие-то там заповеди, если все безжалостно предрешено… А?"

Завянь молчал. Безобидные разговорчики о неформалах обернулись жуткой, изнаночной правдой. Если Миранда вернется в будущее, она молчать не станет, предъявит так сказать, своим лицом все доказательства. Ее стараниями секта обретет достоверность и разрушительную силу для упорядоченного, и, в общем-то, безобидного мироустройства. Законопослушания.

"Не зря паршивку отстранили от активной деятельности и в прошлое не допускали, – расстроено размышлял старый контрразведчик. – Там, где нормальный человек, вроде Капустиных, углядит лишь занятный казус, вывернутые мозги идейной террористки, нацеленной на разрушение порядка, таки вычленят уничтожающую суть…"

– Кеш, а что об этой секте в будущем говорят? Ты в будущее – путешествовал?

Потерянное зеленоватое лицо Иннокентия горестно скривилось:

– Туда никто не путешествовал, господа. Будущее – закрыто.

– Как это?! – опешили два интеллекта разом.

– А так. Больше чем на несколько минут в будущее проникнуть не удается даже дрозофиле, Лев Константинович, Борис Михайлович. Оно – закрыто.

– Кем?

Стилист пожал плечами:

– Ходят разговоры, что – нашими потомками.