Анатолий Андреев - Искатели странного

— Ты же знаешь, что все будет хорошо. Уже все хорошо. — Он прижался губами к согревшейся в его ладонях руке. Вера не шевельнулась. Он приложил ее ладошку к своей щеке, потерся. — Все будет хорошо, разве ты не чувствуешь, глупенькая…

Ее пальцы дрогнули, робко погладили его лицо. Она вздохнула и сказала низким голосом: — Вон Слепнев летит…

Глава 7

На берегу озера они остались на весь день и всю следующую ночь. Против всяких ожиданий их никто не побеспокоил. Беккер отлично понимал, что это означает всего лишь, что никому они пока не нужны.

Словно по уговору, они не вспоминали о событиях минувшей ночи. Но все равно, о чем бы ни зашла речь, рано или поздно они начинали обсуждать особенности жизни здесь, на планете. Вера, как и другие космолетчики, никогда не вдумывалась в такие тонкости. Для нее все планеты были на одно лицо: космопорт, гостиница для экипажей или, если стоянка более или менее длительная, коттедж в пригороде. Держались члены экипажа порознь — насмотрелись друг на друга за время полета. Набор развлечений у них бывал стандартный: концерты, спортивные состязания, путешествия…

— И женщины… — ханжески подсказал Слепнев. — Как у моряков во все времена…

— Да, и женщины! — вспылила Вера. — Если хотите, я скажу: и мужчины. Ведь и нас, женщин, в Пространстве, немало!

— Тш-ш-ш… — успокаивающе поднял руку Беккер. — Тоже мне Мессалина…

— А что, — голосом провокатора из любительского спектакля сказал Слепнев, — космонавтов тоже понять можно. Землю месяцами не видят, опасности все время. По лезвию, можно сказать, ходят. Так что их нельзя осуждать, пусть пользуются жизнью.

— Вот-вот! — взвилась Вера. Чувство юмора ей изменило, она не поняла, что ее подначивают. — Ах космолетчики! Ах покорители звездных просторов! Стоит хоть где в форме появиться, сразу вокруг дуры так и вьются! И дураки тоже…

Она перевела дыхание и тоном ниже сказала:

— Прожигателей жизни среди нас, наверное, не больше, чем среди людей любой другой профессии, но мы всегда на виду. Если чего и нет, любители посудачить выдумают…

Беккер знал, что Вера почти никогда не появлялась на люди в форме. Чуть только посадила корабль, сдала вахту — и сходит с борта уже в легкомысленном, совсем не вяжущемся с представлением о серьёзном и даже суровом пилоте-навигаторе, платьице.

Слепнев, слегка смущенный отповедью, осторожно сказал:

— Так вы, получается, толком ничего и не видите? Если вокруг эти… дуры и дураки… крутятся?

— Не видим, согласилась Вера. — И не потому, что кто-то там крутится, а просто времени не хватает. И вообще вы от нас слишком много хотите. Мы ведь не социологи, не историки, мы во время стоянок просто-напросто отдыхаем… Я еще могу рассказать о планетографии всех планет, где побывала, и не понаслышке… А остальное, ей-богу, одинаковое… И вообще, давайте лучше купаться!

Она живо поднялась и убежала к воде, затормошив и утащив с собой Слепнева. Беккер не шелохнулся. Он продолжал сидеть у погасшего костра. Солнце поднялось уже высоко, пригревало ощутимо, но жары не было. По крайней мере желания лезть в воду у Беккера не появилось.

От озера донесся радостный вопль — Слепнев с Верой обнаружили, что в норах под берегом скрываются, засунув в них головы, крупные флегматичные рыбины. Сопротивляться похитителям они начинали, лишь оказавшись на воздухе. Первую рыбу принесли для консультации Беккеру. Беккер — а точнее, Георг, — подтвердил, что рыба, называющаяся корзан, не только съедобна, но и очень вкусна. Тут же началась рыбная ловля, причем ловил, конечно, Евгений, а Вера, до смерти боявшаяся чего-то там, под водой, бьющегося и живого, бегала по берегу и азартно оттаскивала подальше выброшенную на сушу добычу.

Беккер сообразил, что избежать хозяйственных забот не удастся, и принялся разжигать костер. Возбужденным удачной рыбалкой Слепневу с Верой показалось, что он делает все невыносимо медленно и неуклюже. Беккер был с позором изгнан и лишь со стороны, полулежа на каком-то чехле, наблюдал, как выпотрошенных корзанов обмазали глиной и, сдвинув угли в сторону, прикопали в горячую землю. Снова разведя на этом месте костер, Вера и Евгений уселись ждать. Слепнев развлекал Веру рассказами о кулинарных рецептах двадцатого века. Беккер, улыбаясь, тоже послушал, а потом задумался о своем.

Конечно, неблагополучие на планете было видно, как говорится, невооруженным глазом. Беккер пришел к такому выводу уже к концу третьей недели своего пребывания здесь. И необычно высокий индекс Щмигеля-Батова, и выборочный тест Шимкина, и нарушение трех постулатов Ли Си Тяна говорили; о том, что дела здесь нехороши. Но в том-то и фокус, что окончательного диагноза Беккер поставить не мог. Все, что удалось ему выяснить, относилось к категории косвенных доказательств. С ними нечего и думать обращаться в Верховный Совет Земли и Колоний, тем более что окончательного мнения о присутствии на планете чужого разума у него не было…

Весь опыт Беккера, вся его интуиция, все собранные им данные говорили о том, что перед ним диктатура. Вся беда заключалась в том, что любая диктатура непрестанно самоутверждается в умах и сердцах подданных, прямо-таки кричит о себе на всех углах, а здесь, при полном совпадении признаков второго и третьего порядков, самой диктатуры Беккер, как ни искал, обнаружить не мог. Нигде Беккер не смог выявить ни явного, ни скрытого правителя или правителей. Беккера наполнило томительное и тоскливое чувство собственного бессилия.

Он решил на время оставить свои социологические изыскания и вернуться к тому, с чего все началось — найти все же кого-нибудь из пропавших на планете ученых. На аудиовизуальные контакты Беккер полагаться не хотел. Мало ли по каким причинам человек отказывается от своего прошлого — начиная от житейской драмы и кончая гипнотическим внушением. Нет, Беккер предусмотрительно запасся портативным ментоиндикатором и ментограммами пропавших без вести людей — чьи смог найти в Службе здоровья. А уж надежнее ментограммы для идентификации личности Беккер ничего не знал.

Провести свои исследования Беккер так и не успел: ими, непонятно откуда о них узнав, заинтересовался Мейджер. Объяснив Беккеру, что по этому поводу с ним хотят встретиться медики, Мейджер привел его в Центр здоровья. Не было ни провала в памяти, ни других подобных ощущений — они вошли в зал, Беккер с интересом осмотрелся и вдруг оказался в кабинке ментоскопа, выйдя из которой, вместо Мейджера и обещанных медиков обнаружил Веру со Слепневым…

Теперь Беккеру стал ясен механизм происходящего на планете. И хотя каких-либо предположений о том, кому и зачем это нужно, у Беккера по-прежнему не было, по-прежнему он мог и обязан был предполагать, что нужно все это каким-нибудь пришельцам с Альдебарана, теперь он имел право и обязан был доложить результаты своего расследования не только Гарднеру, но и непосредственно Верховному Совету. А тогда — это вам не беззащитного Беккера за нос водить! Уж комиссия Верховного Совета сумеет выяснить, что тут за скрытая диктатура, кто и для чего ворует у людей души, вкладывая взамен другие.