Джо Холдеман - Бесконечный мир

– Кофе пахнет просто замечательно.

Мендес провел меня к столику, на котором стояли самовары с кофе и чаем, а также разнообразные бутылки. Там было пиво и вино – в ведерке со льдом. Все было покупное и явно не дешевое, по большей части иностранного производства.

Я посмотрел на бутылки арманьяка, английского пива, анехо.

– У вас что здесь, типографский станок, который печатает рационные карты?

Мендес улыбнулся и покачал головой, наливая кофе в две чашки.

– Нет, ничего настолько законного, – он добавил в мою чашку сахара и сливок. – Марти сказал, что мы можем довериться вам вплоть до подключения, так что вы бы и сами скоро все узнали, – он внимательно посмотрел мне в лицо. – У нас есть свой собственный нанофор.

– Ну да, конечно!

– В доме господнем множество комнат, – сказал Мендес. – Есть в нем и надежный, массивный фундамент. Чуть позже мы спустимся туда, посмотрим.

– Вы что, не шутите?

Он покачал головой и отпил кофе.

– Нет. Это старая машина, маленькая, низкоскоростная и с низкой производительностью. Один из первых, опытных образцов, которые должны были разобрать на части.

– А вы не боитесь сотворить еще один большой кратер?

– Нет, конечно! Присаживайтесь, Джулиан. Вот сюда, – Мендес подвел меня к деревянному столику, на котором стояли две коробки для подключения. – Давайте немного сэкономим время, – он подал мне зеленый разъем, а себе взял красный. – Односторонняя связь.

Я подсоединил разъем к имплантату, он тоже. Потом он быстро включил и выключил прибор.

Я отсоединил разъем и посмотрел на Мендеса, не в силах произнести ни слова. За какую-то секунду все мое представление о мире перевернулось с ног на голову.

Взрыв в Дакоте был подстроен намеренно. Нанофоры были всячески проверены в самых разных испытаниях и оказались абсолютно надежными и безопасными Эти испытания держали в строгом секрете. Но Альянсу было выгодно предотвратить чужие потенциально перспективные исследования в этом направлении. Поэтому, тщательно подделав несколько документов – сверхсекретных, конечно, – они очистили Северную Дакоту и Монтану и предположительно попытались произвести гигантский бриллиант из нескольких килограммов углерода.

Только на самом деле там даже не было никакого нанофора. Просто достаточное количество дейтерия и трития, да еще взрыватель. Гигантскую водородную бомбу зарыли под землю и сделали все возможное, чтобы уменьшить загрязнение окружающей среды при взрыве, который выплавил в горных породах чудненький круглый кратер – будущее дно озера, – достаточно большой, чтобы никому не захотелось собирать из чего попало свои собственные нанофоры.

– Но откуда вы это узнали? Вы точно уверены, что это правда?

Мендес нахмурил брови.

– Что ж… Возможно, это всего лишь выдумка Сейчас уже нельзя это проверить – не у кого спрашивать. Человек, от которого это стало известно нам, Хулио Негрони, умер через пару недель во время какого-то эксперимента. А человек, от которого он сам это узнал, его сокамерник в Рэйфорде, был давным-давно казнен.

– С ним в одной камере сидел ученый?

– По крайней мере, так он говорил. Он хладнокровно убил свою жену и детей. Наверное, это легко проверить по газетным подшивкам, примерно за двадцать второй или двадцать третий год.

– Ага… Я обязательно проверю, сегодня же вечером, – я вернулся к столику с напитками и плеснул в кофе немного рома. Ром был слишком хорош, чтобы расходовать его таким неподобающим образом, но отчаянные времена требуют отчаянных поступков. Вспомнив это высказывание, я вспомнил и о многом другом – том что на самом деле времена настали более чем отчаянные.

– Ваше здоровье! – Когда я вернулся, Мендес поднял чашку. Я слегка коснулся его чашки своей.

К нам подошла невысокая женщина с длинными, развевающимися седыми волосами. В руках у нее была трубка видеофона.

– Доктор Класс? – я кивнул и протянул руку за трубкой. – Вас спрашивает доктор Хардинг.

– Моя подруга, – пояснил я Мендесу. – Наверное, просто хочет узнать, как я доехал.

Лицо Амелии на экранчике переносного видеофона было размером с ноготь большого пальца, но все равно я сразу заметил, что она встревожена.

– Джулиан… Тут такое творится…

– Что-то неожиданное? – я постарался сказать это будто бы в шутку, но и сам заметил, как напряженно задрожал мой голос.

– Журнал отказался публиковать нашу статью!

– О господи! На каких основаниях?

– Редактор заявил, что не станет обсуждать это ни с кем, кроме Питера.

– А что Питер?

– Его нет дома! – на экранчике промелькнула тоненькая рука Амелии – она потерла лоб ладонью. – Он не летел никаким самолетом. А в коттедже на Сен-Томасе сказали, что Пит выписался этой ночью. Но где-то между коттеджем и аэропортом он… Я даже не знаю…

– Ты сообщила в полицию острова?

– Нет… Нет! Конечно же, это надо было сделать сразу же, но я… Я растерялась, запаниковала. Просто… Я так надеялась – может, он позвонил тебе, что-то сказал?

– Хочешь, я позвоню им? Ты могла бы…

– Нет, не надо. Я сама позвоню в полицию. И еще раз позвоню в аэропорт, чтобы еще раз все проверить А потом вернусь к тебе.

– Хорошо. Люблю тебя!

– Люблю тебя, – и она отключилась.

Мендес как раз отходил к столику с напитками, чтобы налить себе еще чашку кофе.

– Что там с вашей подругой? Какие-то неприятности?

– У нас обоих неприятности. Но это чисто академический вопрос – насчет того, будет ли опубликована научная статья.

– Мне показалось, эта статья очень важна для вас. Для вас обоих.

– Не только для нас двоих, но и для всех остальных людей в мире, – я взял красный разъем аппарата для подключения. – Он автоматически настроен на одностороннюю связь?

– Да, – Мендес подключился, я тоже.

Я не так хорошо умел передавать свои мысли, как он, несмотря на то что по десять дней каждый месяц проводил в подключении. Это было примерно так же, как вчера с Марти – если человек привык к двусторонней связи, он непроизвольно ожидает ответной реакции партнера, а ее все нет и быть не может. Так что у меня ушло примерно минут десять на то, чтобы после множества тупиковых ответвлений и повторов полностью объяснить Мендесу все, что касалось нашего открытия относительно проекта «Юпитер».

Какое-то время Мендес просто молча смотрел на меня, или, может быть, он был просто погружен в свои мысли.

– В вашем сознании не осталось никаких вопросов или сомнений. Это судьба.

– Да, вы правы.

– Я конечно же, не смогу полностью понять вашу логику – эту так называемую псевдооперантную теорию. Я понял только, что эта методика пока не очень распространена и не везде принята.