Стартовая площадка – Земля (СИ) - Генрих

Глава 23

Нам нужен космоплан

7 октября, суббота, время 11:10.

Москва, МАИ, одна из учебных аудиторий.

— Мне нужен космоплан, — прямо и незатейливо беру быка за рога сразу после того, как меня представили местным студентам. — Как только со своими товарищами принялись обдумывать конструкцию, мгновенно поняли: знаний нам не хватает. Поговорка, что сапоги должен тачать сапожник, а пироги печь — пирожник, в действии. Да?

Дисциплинированно ведут себя студенты. Парень не просто кричит с места, а первый успевает к микрофону метнуться. Да и попробуй не по делу рот открыть, рядом со мной за кафедрой сидят декан аэрокосмического факультета и пара профессоров. У них забавно факультет называется: Институт № 6, «Аэрокосмический».

— Так ведь был же «Буран»?

— Что «Буран», что «Шаттл» не могли обойтись без могучих костылей при запуске. Ракета-носитель для «Бурана» и твёрдотопливные ускорители для «Шаттла» чудовищной мощности. Не забудьте колоссальные финансовые затраты на каждый запуск. Нет, меня эта тупиковая ветвь развития не интересует. Мне нужен космоплан, который стартует с обычной, пусть и способной выдержать тяжёлый аппарат, взлётно-посадочной полосы подобно самолёту. Способный достичь орбиты, выполнить ряд манёвров и вернуться домой.

— Это невозможно! — утверждает не желающий отходить от микрофона упрямый студент.

— Прошу заметить, — подпускаю микродозу строгости в голос, — что по регламенту один человек — один вопрос. Но хорошо, первый и единственный раз пойду навстречу. Докажите, что это невозможно на современном уровне развития техники! Сразу предупреждаю: у вас ничего не получится, потому что есть уже действующие системы, конструкция и принцип действия которых не разглашаются. Ядерные ракетные движки, например. Отмечу, что ЯРДы к нашей теме не относятся, но как иллюстрация и довод в мою пользу очень даже подойдут.

Гиперзвуковые ракеты не упоминаю. Именно потому, что на гиперзвуковые движки и делаю ставку.

— Есть некие приемлемые компромиссы. Например, космоплан стартует всё-таки с ракетой-носителем тяжёлого, а лучше среднего класса или с самолёта-матки. Но после этого он автономен, а усиленный старт нужен только для достижения орбиты. Без него космоплан будет сверхскоростным и сверхвысотным самолётом, например, со скоростью десять — пятнадцать тысяч километров в час и достижением высоты порядка сотни километров. Пусть груз будет в пределах тонны. Как-то так.

Вижу, некоторые задумываются, что-то прикидывая в уме. Не прокатит, ребята! Надо скрупулёзно всё обсчитывать, в уме даже я не смогу.

— Зачем вам космоплан?

Второй студент более дисциплинирован. Или вовремя ловит строгий взгляд декана. После вопроса сразу отдаёт микрофон.

— Сам по себе он мне ни на одно место не нужен, — начинаю слегка развязно. — Он будет решать будущие логистические проблемы. Доставка космонавтов на орбитальную станцию. Сверхтяжёлая орбитальная станция — первая большая задача, которую мы планируем решить. Хочу заранее ответить на целый каскад ваших последующих вопросов. Предполагаемая масса станции — не меньше трёх тысяч тонн…

По залу разносится возбуждённый шёпоток и вспыхивают взгляды.

— Естественно, персонал станции будет насчитывать не жалкое количество в пять-шесть человек, как на МКС, а несколько десятков. Тридцать, сорок, пятьдесят человек, по итогу, возможно, больше. И естественным образом возникнет проблема постоянной ротации персонала. Не на всю ведь жизнь туда космонавтов будем закидывать. И традиционного «Союза» не хватит с его вместимостью в три человека.

Очередь к микрофону начинает бурно расти.

— Предвижу вопрос, что это слишком дорогостоящий проект на десятки лет. Нет, не слишком. Мы планируем создавать собственную ракету с повышенной грузоподъёмностью, скажем, до пятидесяти тонн. Но даже если не брать во внимание наши будущие разработки, которые могут и не выстрелить, то хватит имеющихся возможностей. Для вывода на орбиту трёх тысяч тонн необходима сотня запусков «Ангары» в тяжёлом варианте. С грузоподъёмностью в тридцать тонн. Пусть по сто миллионов долларов за каждый старт. Это десять миллиардов. Удвоим эту сумму на всякий случай и получим в итоге в разы меньше, чем затраты на олимпиаду в Сочи в 2014 году. Если кто не знает, то олимпиада стоила нашей стране полсотни миллиардов плюс-минус. Наверное, была и отдача от этих вложений, ну так у нас она тоже будет.

Очередь стабилизируется, пара человек даже уходит.

— Отмечу, что сотрудничать с нами выгодно и в плане учёбы. В МГУ преподаватели включились сразу же. Уверен, что ваши не хуже. Курсовые и зачётные работы, считайте, у вас в кармане, а серьёзные разработки легко станут темой диплома. Если сконструируете приемлемый аппарат, то очень многие получат пять на дипломной защите. Пометка будет стоять: «принято в качестве рабочего проекта для реализации». То есть экспертиза заказчика практически гарантирует отличную оценку. Кроме того, труд будет оплачен. Мешков денег не ждите, но несколько десятков, возможно, сотен тысяч самые активные заработают.

Ещё трое уходят из очереди. Наверное, самые меркантильные.

— Ещё один плюс — для амбициозных людей огромный. Руководители проектов после признания Советом Ассоциации их серьёзности и актуальности автоматически становятся членами Совета. Полноправными. Наш Совет именно так и сформировался. В дальнейшем они плавно переходят на руководящие посты в Агентстве. Если у вас появится группа разработчиков космоплана, то естественным образом из неё вырастет КБ, начальником которого станет руководитель группы.

— Вы перечисляете плюсы, а минусы есть? — занозистая студентка глядит с вызовом.

— Смотря что минусами считать, — задумываюсь, но ненадолго. — К примеру, московских квартир вы от меня не получите. Космодром в Московской области мне строить не позволят. Основные производства тоже будут не в столице. Что ещё? На начальном этапе доходы будут небольшие, но это понятно почему. Работу в Ассоциации, исходя из вышесказанного, надо считать вложением в собственное будущее. Вы своими руками сначала создадите себе рабочее место, а затем займёте его. Инженер-конструктор, начальник КБ, директор завода или главный инженер на том же заводе.

— Это вы сейчас обещаете! — занозистая красотка тоже нарушает регламент, но тут же уступает микрофон, так что можно считать это эмоциональной реакцией на ответ.

— А зачем мне брать кого-то неизвестного со стороны? Сейчас в одном провинциальном городе строится завод. Его директором станет девушка, которая плотно занимается соответствующей технологией. Не захочет занимать главную должность, будет главным технологом или начальником отдела. Сейчас она член Совета Ассоциации.

— На какие средства строится завод? Что он будет производить?

— На деньги Агентства. Завод будет заниматься 3D-печатью сложных металлических конструкций. И для производства космических аппаратов, и от сторонних заказов не откажемся. Если разработка космоплана окажется удачной, то руководитель группы имеет прекрасные шансы стать директором одного из авиазаводов. Да, мы планируем взять под себя какое-нибудь авиапредприятие. У нас их много, и они сильно недозагружены.

Студенческая публика задумывается всерьёз, шушукается. Местные преподаватели сияют благостными улыбками. Это я удачно зашёл, сам не ожидал, что карьерные перспективы — настолько серьёзный мотив у современной молодёжи. Ничто, как говорится, не предвещало…

— А как вы думаете, американцы на Луне были или нет? — снова юноша спрашивает, высокий и нескладный ботаник.

Благожелательные улыбки преподавателей становятся слегка натянутыми.

— Вы сильно отклоняетесь от темы нашей встречи, — сетовать у меня желания нет, но надо бы время потянуть, продумать ответ.

Бухать в лоб, что никого на Луне реально не было, точно нельзя. Во-первых, американцы могут воспринять как объявление себя их открытым врагом. Ни к чему. А во-вторых, хрен его знает, может и были. Науке это неизвестно.