Карл Саган - Контакт

Сердце ее пело от ожидания. Теперь она узнает пределы возможного, узнает, на что способен разум, пусть это разум существ иного мира, странствовавших среди звезд, когда предки людей еще качались на ветвях в приятном мраке тропического леса.

Драмлин, подобно многим знакомым, звал ее неисправимым романтиком, и Элли вновь подумалось, почему так много людей считают это предосудительным. В романтике она черпала силы и радость. Но теперь она, адепт и поклонник, должна предстать перед высшим Магом.

По радиосвязи доложили о положении дел. Все было в порядке, во всяком случае об этом свидетельствовала целая батарея приборов, размещенных вокруг Машины. Приходилось ждать, пока между бензелями окажется достаточный вакуум. Вакуумные насосы небывалой на Земле эффективности создавали там еще неизведанное разрежение. Элли нащупала рукой микровидеокамеру, погладила пальмовую ветвь. Внутри додекаэдра вспыхнул яркий свет. Две из сферических оболочек уже раскрутились до заданной Посланием критической скорости. Снаружи очертания Машины уже казались размытыми. Вот-вот достигнет нужной скорости и третий бензель. Накапливался электрический заряд. Когда все три оболочки раскрутятся до предела, Машина включится — так говорило Послание.

На лице Си была написана суровая решимость, Луначарский казался невозмутимым, Деви широко открыла глаза, лицо Эда отражало лишь спокойное внимание. Заметив взгляд Элли, Деви улыбнулась.

Элли пожалела, что у нее нет ребенка. Такова была ее последняя мысль. Потом стены замерцали и стали прозрачными, а Земля словно разверзлась и поглотила ее.

Часть третья

Галактика

Так я ступаю по беспредельным высотам

И знаю, что есть надежда

Для тех, кого слепил Ты из пыли,

Чтобы утешить в вечности.

19. Нагая сингулярность

Подымаюсь в рай дорогой чудес.

Вполне возможно, что некоторому несравненно превосходящему нас существу Вселенная может казаться равниной, а расстояния между планетами — порами в частице земли, и для него солнце прижато к солнцу, словно песчинки.

Они падали. Пятиугольные панели додекаэдра стали прозрачными, пол и потолок тоже. Внизу и над головой она видела только органосиликатное кружево и эрбиевые шпонки. Они явно пошевеливались. Все три бензеля исчезли неизвестно куда. Додекаэдр несся по длинному черному тоннелю, едва не касаясь его стенок. Ускорение примерно равнялось ускорению свободного падения. Сидевшую лицом вперед Элли слегка прижимало к спинке кресла, находившаяся напротив нее Деви, наоборот, несколько наклонялась вперед. Действительно, зря кресла не снабдили привязными ремнями.

Трудно было избавиться от мысли, что путь их лежит в глубины Земли, через мантию в ядро из расплавленного железа. Или же они проваливаются прямо в… Она подумала: что, если это невероятное устройство и есть лодка Харона, перевозящая их через Стикс.

Стенки тоннеля обладали какой-то текстурой, и скорость можно было ощутить на взгляд. Пятна-кляксы с неясными очертаниями, никаких четких форм. В облике их не было ничего интересного, только зачем они и откуда взялись? Уже в нескольких сотнях километров под поверхностью Земли скалы раскалились докрасна. Но на жару не было и намека. Чертей тоже не было видно, не оказалось нигде и буфетов с горшками, полными мармелада[51].

Своей верхней гранью додекаэдр то и дело задевал стенку, от которой отскакивали чешуйки неведомого вещества. Сам додекаэдр казался неповрежденным. И скоро следом за ними уже неслось целое облако мелких частиц. Со всех сторон лился ровный неяркий свет, иногда тоннель чуть поворачивал, и додекаэдр послушно следовал вдоль изгиба. Впереди, насколько это было видно, ничего не маячило. Столкновение даже с воробьем на такой скорости разнесло бы в клочья любой аппарат. Но что это за бездонный колодец? В нижней части ее живота что-то ныло. Сомнений не оставалось.

Черная дыра, думала она, черная дыра. Я падаю за горизонт событий в черной дыре к самой сингулярности. А может быть, это вовсе не черная дыра, и мы валимся к нагой сингулярности? То есть к тому, что физики называют нагой сингулярностью. Там, вблизи сингулярной точки, нарушаются законы причинности, следствия предваряют причины, время течет в обратную сторону, и вообще невозможно уцелеть, а тем более что-то запомнить. Вращающаяся черная дыра, старательно вспоминала Элли, представляет собой не точку, а поверхность, сферическую или еще более сложную. С черными дырами не пошутишь. Гравитационные силы могут мгновенно расплющить тебя в лепешку. Или обжать с боков. На подобную беду, к счастью, пока ничто не намекало. За серыми прозрачными стенками, в которые превратились теперь пол и потолок, кипела работа. Органосиликатная матрица в одних местах набухала, в других — опадала, утопленные в ней эрбиевые шпонки поворачивались и ползали вперед и назад. Все прочее внутри додекаэдра, в первую очередь Элли и ее спутники, выглядело вполне ординарно. Конечно, люди были чуточку взволнованы. Но никто из них еще не превратился в лепешку.

Праздные мысли, подумала Элли. Физика черных дыр лежала за пределами ее интересов. К тому же она не понимала, как все это может быть связано с черными дырами: одни из них имели космологическое происхождение — возникли, когда Вселенная только рождалась; другие были вторичными — появились в результате коллапса более массивных звезд, чем Солнце. Притяжение черных дыр настолько велико, что, за исключением некоторых квантовых эффектов, они не испускают даже свет… хотя само тяготение остается. Вот и получается «черная дыра». Но в окрестностях Земли нигде рядом нет ни одной коллапсирующей звезды. А каким образом можно попасть в поле первичной дыры, Элли даже не представляла. Никто на Земле не знал, где вообще их искать. А они только раскрутили бензеля, сидя в Машине.

Элли поглядела на Эда, тот что-то прикидывал на крохотном компьютере. Каждый раз, когда додекаэдр задевал стенки, ее кости и уши ощущали далекий грохот, и она заговорила погромче:

— Вы понимаете, что происходит?

— Ни в коей мере, — крикнул он в ответ. — Но одно, кажется, уже могу доказать: всего, что мы видим, быть не может. Вы знакомы с координатами Буайе-Линдквиста?

— Увы, нет.

— Потом объясню.

Она с радостью отметила это самое «потом».

Элли ощутила торможение, прежде чем заметила какие-то перемены. Словно бы они только что съехали вниз с американской горки и теперь начинался подъем. Как раз перед этим участок стенки был покрыт особенно густыми узлами и переплетениями. Ни цвет, ни яркость проникавшего в додекаэдр света не изменились. Элли взяла длиннофокусный объектив и принялась вглядываться вперед. Она видела только очередной поворот извилистого пути. Увеличение как бы усложняло структуру стенок, ей даже показалось, что они светятся.

Теперь додекаэдр едва ли не полз, но конца тоннелю еще не было видно. Что, если они не доберутся до места назначения или окажется, что ошиблись строители тоннеля? Или же Машина получилась чуточку не такой… быть может, технологические дефекты, считавшиеся на Хоккайдо вполне допустимыми, обрекают их на гибель в… где бы они сейчас ни находились. Поглядывая на облачко следовавших за ними частиц, она все думала, что додекаэдр, пожалуй, слишком часто ударяется о стенки и тем самым теряет количество движения; наверное, при более точной работе этого могло не быть. Зазор между поверхностью стенки и додекаэдром сузился. Что, если они застрянут здесь, в Нигде, и им останется только ждать, пока закончится кислород? А вдруг веганцы забыли, что люди не могут не дышать? Или просто не пригляделись к этим орущим нацистам.

ВГ и Эда перебирали арканы[52] физики тяготения, звучали слова: твисторы, времяподобные векторы Киллинга, неабелева градиентная инвариантность, геодезическая фокусировка, 11-мерная теория супертяготения Калузы-Клейна; вспоминали, конечно же, и теорию суперобъединения Эда. Однако нетрудно было заметить, что объяснений ждать неоткуда. Элли решила, что через пару-другую часов оба физика все-таки сумеют подобраться поближе к разгадке. Все-таки теория сверхобъединения охватывала все известные на Земле физические законы и учитывала все их всевозможные аспекты и масштабные проявления. В это трудно было поверить… но существование тоннеля не являлось следствием какого-нибудь до поры до времени забытого решения уравнения новой теории поля, созданной Эда.

ВГ спросил:

— А кто-нибудь заметил нагую сингулярность?