Борис РУДЕНКО - Журнал «Если» 2009 № 12

— Я хочу слышать ваш ответ, – напомнил фенк.

— Я вовсе не собираюсь умирать, – пробормотал я. – Самая большая выгода нравится мне намного больше.

— Не сомневался, что ответ будет верным, – торжествующе про-булькал фенк. – Теперь все зависит только от вас.

В ушах у меня тихонько зазвенело, звон этот постепенно усиливался. Видимо, некоторые необычные ощущения испытали и фенки.

— Что происходит в механизме класса «дракон»? – потребовал фенк ответа.

— Очистка внутренней атмосферы, – объяснил я. – Стандартная процедура после каждого нарушения герметичности кабины. Она сопровождается некоторым падением давления. Но шлюз при этом открывается свободно. Сожалею, если причиняю вам неудобства. Это скоро пройдет. Рекомендую вам вернуться в каюту.

— Хорошо! – сказал фенк. – Помните то, о чем я вам сказал. Мы можем умереть в любой момент, но в этом не будет смысла. Зачем вы сказали про шлюз?

Он вдруг пошатнулся, но тут же восстановил равновесие. А я все сильнее ощущал, как мое лицо наливается жжением. Словно тысячи крохотных коготков царапали кожу изнутри, и все же я нашел в себе силы улыбнуться.

— Сейчас все пройдет, – сказал я. – Сейчас… Шлюз действительно открывается свободно… снаружи…

Из носа Товия побежали тоненькие ручейки крови. Резкость моего слуха снижалась, но я сумел различить в коридоре шаги Грэхема и почти сразу же тяжелый стук упавшего тела. Я ощутил острую боль в правом ухе и теплую струйку на скуле. Наверное, лопнула барабанная перепонка. Орсам опустился на колени, протянул руку и попытался что-то произнести, кровь текла у него из носа и ушей, в следующий момент глаза его закатились, и он рухнул навзничь. Сознание начало ускользать от меня, но я держался, держался изо всех сил до тех пор пока оба фенка, один за другим, не повалились на пол рубки, пятная его кровью, сочащейся из естественных отверстий на телах, так похожих на человеческие. Вот теперь можно было отключаться и мне…

Я открыл глаза, увидел над собой лица Зеты и Селека, понял, что нам все удалось, и я остался жив.

Последнее меня крайне удивило. Операцию дегазации Машина проводит не колеблясь до самого конца после переброски тумблера, который я включил в разговоре с фенками. Она откачивает воздух (предположительно зараженный чужой ядовитой атмосферой) до значений, при которых земные организмы существовать не могут. И неземные тоже. Предполагается, что во время этой операции ее экипаж, то есть я, пребывает в изолирующем скафандре с автономным снабжением кислородом. Я пребывал вне его и должен был героически скончаться вместе с фенками, Орсамом и Грэхемом. Моя Машина никогда бы не позволила мне этого сделать – она была способна защитить меня даже от самого себя. Я просто обманул ее, блокировав контрольное устройство. Небольшой шанс, правда, я себе оставил.

Микропередатчик, который отобрал у меня Грэхем, был просто маскировкой. Едва я сел за пульт, как включил внешние громкоговорители, все происходящее в Машине было слышно за сотню метров от нее. Я очень надеялся, что Селек поймет мое бормотание насчет свободного доступа в шлюз. И он действительно понял, ворвавшись туда, хогда все в Машине затихло.

Все остались живы, даже несмотря на резкое повышение давления после разгерметизации. Правда, состояние Грэхема и одного из фенков – не знаю, высокопоставленного Гизима или его коллеги, я не умею отличать их друг от друга – было тяжелым, но смерть им не грозила. Все дальнейшее меня, в общем-то, не касалось.

Я удостоился высокой чести: чтобы забрать меня с Фенебры, специально прибыл межзвездник. Так мне торжественно объявил Селек. Он даже сказал, что меня чем-то там наградят. Правда, червячок сомнения в моей душе зашевелился сразу же: пленные фенки и ренегаты Орсам с Грэхемом представляли для Службы безопасности куда большую ценность, чем рядовой разведчик с его «драконом». И, конечно же, этот межзвездник доставил на Фенебру толпу инженеров и техников, которые были намерены расковырять портал до последнего неземного винтика, ради того чтобы отыскать наконец убежище фенков. И чтобы попытаться спасти тех людей с Посейдона, которых нам спасти не удалось.

Когда я окончательно выздоровел, в северных широтах Фенебры начиналась пора осенних ураганов. В палате госпиталя межзвездника я смотрел на косматый от облаков диск планеты, когда в дверь постучали. Я выключил экран и пригласил посетителей войти. Селек и Зета. Я не стал скрывать, насколько рад их видеть.

— Странная вещь, – сказал Селек, когда прошло время первоочередных рассказов и разговоров. – Перед тем как начать перепрограммирование твоего «дракона» на нового пилота, системы машины полностью протестировали. Все они абсолютно исправны. Но запись операций показала, что компьютер «дракона» прекратил вакуумирование на десять секунд раньше, чем предписывала программа. Когда ты сказал про шлюз, я понял… почти сразу. Но я все равно бы не застал тебя живым, если бы программа не прервалась. Техники проверяли ее десятки раз и не нашли ни малейшего дефекта.

— Кто будет моим сменщиком? – спросил я.

— Об этом я и хотел с тобой поговорить. Он хороший парень и опытный пилот. У него только один недостаток: он не понимает, что такое Фенебра. А сейчас там очень нужен «дракон» с пилотом, который это понимает. У нас не очень много времени – мы не знаем, чем заняты фенки на том конце туннеля. Мы не знаем, что они намерены предпринять.

— Я понял, – кивнул я. – Честно говоря, я ждал такого предложения, хотя и не рассчитывал его получить. Но мне нравится доводить дело до конца. Спасибо, Селек!

— И еше одно, – сказал он и почему-то отвел взгляд в сторону. – Работы будет очень много и тебе потребуется второй пилот.

— Это немного хуже, – признался я. – Но если этот парень действительно неплох…

— Речь не о парне, Кларенс, – Зета взяла меня за руку и сильно сжала. – Второй'пилот – это я. Если ты, конечно, не станешь возражать…

Я не стал. Не знаю, что из этого получится, но отчего-то предчувствия у меня самые прекрасные. Первый пилот – Кларенс, второй пилот – Зета. И моя Машина, которая меня спасла. Я абсолютно уверен, что именно она это сделала.

Моя Машина…

Элизабет БЕАР, Сара МОНЕТТ. БУДЖУМ

Своего имени у корабля не было, так что людской экипаж назвал ее «Лавиния Уэйтли»*. Она, по всей видимости, не имела ничего против. Во всяком случае, длинные цепкие щупальца ее стабилизаторов ласково извивались, когда главные инженеры похлопывали ее по переборкам, называя запросто – «Винни», а любые передвижения экипажа по кораблю она предупредительно сопровождала биоподсветкой, даруя людям освещение, чтобы было удобно ходить, работать и жить. «Лавиния Уэйтли» была буджумом , обитателем космических глубин. Этот вид зародился в бушующих оболочках газовых гигантов, и до сих пор свое потомство они выводили там, в туманных яслях вечных бурь. Отсюда – обтекаемая форма туловища, которая землянам напоминает огромную колючую рыбу-льва. Бока, покрытые газовыми мешками с водородом, туго скрученные крылья и плавники. Сине-зеленая шкура – такая темная, что кажется глянцевито-черной, пока ее не коснется луч света; бока, заросшие водорослями-симбионтами.