Мэрион Брэдли - Призрачный свет

— Боюсь, их нельзя носить вместе, — пробормотала Труф.

— Примерьте, и сами убедитесь, — уверяла настырная продавщица.

Конечно, все подошло. Труф стояла в примерочной и надевала новые серьги. Все было в тон — и длинные серьги, отбрасывающие на платье неяркий свет, и само платье с пляшущими языками пламени. Труф покрутилась перед зеркалом, и юбка, сверкая, слегка поднялась, оголив икры, скользнула по ногам серебристой пеной.

Когда же Труф накинула на плечи шаль, она увидела отражение принцессы-цыганки, властной, решительной и самоуверенной.

"Одежда — это сила. Маги всегда тщательно выбирают одежду. Как ты одеваешься, таков ты и есть. Власть и силу можно надеть как накидку, и тогда ты станешь тем, кем хочешь стать".

Труф кивнула головой, серьги в ее ушах покачнулись и сверкнули.

Только одно портило вид — повседневные туфли.

Труф покинула «Новинку» через пятнадцать минут с платьем, завернутым в мягкую бумагу и упакованным в коробку. Труф даже забыла снять с шеи тонкую бархатную полосочку. Не замечая этого, она так и шла с ней по улице. Труф направлялась в обувной магазин, адрес которого предусмотрительно спросила у продавщицы. Какая разница, что Труф пока не знала, куда пойдет в своем сказочном наряде, она найдет для него и время, и место.

Войдя в обувной магазин и посмотрев на кассиршу, Труф показалось, что она ее уже где-то видела. Она принялась внимательно разглядывать женщину, пытаясь вспомнить ее.

— Я Мэри Линдхольм, помните? — подсказала кассир. — Из пансиона.

— Ну конечно, — ответила Труф. — Не ожидала увидеть вас здесь. Как ваши дела?

Миссис Линдхольм безнадежно махнула рукой.

— Когда мастер увидел мой дом, он чуть не обалдел. Сказал, что за всю жизнь не видел ничего подобного. И действительно, такое впечатление, что кто-то ночью подкатил к дому, аккуратно снял крышу, опустил сотню пожарных шлангов и залил все помещение. Опять придется начинать сначала. Ума не приложу, как это могло произойти. — Она попыталась успокоиться. — А пока дом ремонтируют, я вот тут помогаю сестре. Вам нужны туфли?

Труф объяснила, что она хотела бы купить, а для большей наглядности показала миссис Линдхольм только что купленное платье.

Миссис Линдхольм улыбнулась.

— Мне кажется, я знаю, что вам нужно.

Вернулась она через несколько минут, держа в руке коробку.

— Я так и знала, что они здесь. Рокси хотела вернуть их обратно в конце сезона, но позабыла, а потом эти мошенники отказались их взять. Посмотрите эти туфли, а о цене мы сможем договориться.

Труф взяла из рук миссис Линдхольм коробку и, приоткрыв ее, посмотрела внутрь. Там лежали туфли, достойные принцессы эльфов: нежно-зеленого цвета, украшенные фианитом под изумруд, с отделанным золотой полоской «кубинским» каблуком. Труф посмотрела на золотые буквы фамилии дизайнера и оторопела. Позволить себе купить такие туфли, да еще после того, как она отвалила столько денег за платье?

Но почему бы просто их не примерить, не разыграть из себя кредитоспособную покупательницу?

Труф расшнуровала и сняла свои коричневые туфли и надела подследники, предложенные миссис Линдхольм. Выходя из Врат Тени, Труф не намеревалась покупать туфли, поэтому надела свои на босу ногу.

С замиранием сердца она шла к зеркалу, чувствуя, как в потоке падающего на них света туфли переливаются и горят. Труф казалась себе Элли из книжки "Волшебник Изумрудного города".

— Прекрасно, — сказала Мэри и назвала сумму, немного превышающую цену платья и шали вместе взятых. Но по правде говоря, настоящая цена туфель в другом месте была бы раза в три больше, и Труф хорошо это понимала.

— Но это же Стюарт Вайцман! — пробормотала Труф. — Ведущий дизайнер мира в обуви. Больше тысячи долларов!

— У всех нас бывают минуты, когда хочется побезумствовать, — улыбнулась Мэри Линдхольм. — Кто знает, может быть, сегодня у вас такой момент? Берите, Рокси увидела их на ярмарке и, не устояв, купила. Как видите, они все еще здесь. Я говорила ей — в нашем задрипанном городке такие туфли не продашь.

— Я беру их, — с отчаянием обреченного сказала Труф. — Только чтобы доказать вам, что вы неправы. — Она улыбнулась. А вдруг миссис Линдхольм угадала, и у нее сегодня день безумств? Поминки по той, кем могла бы стать Труф Джордмэйн.

Не дыша, словно после встречи с привидением, Труф вышла из магазина с двумя коробками в руках. Пора было возвращаться домой, во Врата Тени.

На обратном пути Труф старалась не думать, ожидая, что подсознание подскажет ей ответы на все вопросы и разрешит все загадки. Однако ничего подобного не случилось. Вместо этого разум совершенно неожиданно сконцентрировался на совсем туманной проблеме — будущем Труф.

Что она будет делать оставшуюся жизнь? Труф работала, и выгонять ее никто не собирался. До сего времени статистическая парапсихология казалась ей занятием волнующим и перспективным. Что касается личной жизни, то тут…

Личной жизни не было, и Труф не пыталась ее устроить. Были коллеги, знакомые, но это не друзья. Дилана можно было считать наиболее подходящей кандидатурой на роль друга только в перспективе. Сегодня утром Труф просто сыграла на его добром к себе отношении и вырвала у него обещание помочь.

"Да нет, как женщина я его едва ли интересую". Труф не допускала мысли, что Дилан пылает к ней пламенной любовной страстью.

"Пусть он сам решит", — возразил хитрый и коварный блэкберновский внутренний голос.

"Не старайся скандалить с ним, не произноси "доброе утро" так, будто оно у тебя испортилось сразу, как только ты его увидела. Почему он до сих пор называет тебя "мисс Джордмэйн"? Это же смешно".

Это поправимо, но что все-таки делать остаток жизни? Отсидеть его за столом в институте имени Бидни? Если она напишет книгу о Торне Блэкберне, да еще опубликует ее — тогда да. Тогда жизнь сразу изменится, посыпятся приглашения на лекции, семинары, появится много вариантов с работой…

При условии, что Труф будет продолжать заниматься именно этой проблемой.

В этой точке воображение иссякало, поскольку вне своего института или подобного ему Труф ни себя, ни своей дальнейшей жизни не представляла. Все предыдущие годы, ее интересы, образование, вкусы привели Труф к парапсихологии. Труф сравнила себя со стрелой, стремящейся к цели, с человеком, влекомым своей верой.

Впервые она пыталась проанализировать саму себя и сделать вывод о своем прошлом с жестокой строгостью и честностью. Труф задумалась, не является ли ее кичливое самоудовлетворение работой и карьерой всего лишь еще одним звеном в длинной цепи ошибочных выводов и суждений? Что, если ее жизнь предназначалась не для парапсихологии, а для более тонкого предмета?