Виталий Владимиров - Колония

Это - сад. Но ходить приходилось между пологими лбами небольших холмов, как по узким ходам сообщения на войне. На уровне глаз поднимался вверх склон, на котором рядами стояли тысячи фигурок то ли африканских воинов в пестром оперенье, то ли роботов космических пришельцев. Они спускались шеренгами, появляясь из-за гребня холма, и было молчаливое единство в этом войске, застывший марш из "Ленинградской симфонии" Шостаковича, за поворотом открывался новый склон со странными всадниками или кентаврами, еще один, а затем вдруг мирный пейзаж с изящной дугой мостика рядом с водопадом, низвергающимся со скалы, каждый уступ которой был высечен так, чтобы вода сверкающими перепадами точно складывалась в вибрирующий узор, как на полотнах Поллока, исхлестанных красками из пистолетов. И параллельно водопаду застывшие переплетения воздушных корней, словно клубки длинных анаконд.

Я поднял голову и увидел бородача в чалме, по пояс торчащего из-за холма. Он казался гигантским императором, двинувшим на нас тьму своего войска, из-под красной чалмы горели ненавистью его черные - такие бывают только у террористов - с наркотической поволокой глаза. Как, хоть и погасшие, у того отравившегося на площади у храма. Я ощутил себя в траншее, как солдат, у которого кончились патроны.

- Только ничего не говорите и не глядите им в глаза, - вспомнил я твердое наставление Ричи.

Я прошел дальше, кожей ощущая горячий взгляд бородача, и возблагодарил бога за близорукость Алены.

Чудеса сада сотворил один человек, чиновник почтового или какого другого ведомства - неважно. Ушел на пенсию и начал копать свои траншеи, лепить фигурки, строить мостики, высекать скалы для водопадов. И не помешал ему худсовет и не остановил его секретарь парткома по идеологии, не погасил его искру Божию. Тем страшнее обитающие в саду чудес террористы.

До столицы оставалось километров тридцать, мы возвращались с ощущением благополучного исхода нашей опасной затеи. Впереди, не торопясь, рулил брат Ситы, она же пересела к нам. Мы видели, как девочка лет пятнадцати перебежала дорогу, но ее окликнули, она обернулась, опять двинулась вперед и, передумав, резко побежала обратно. Скрип тормозов, сандалетка, взлетевшая вверх от удара. Девочка скатилась на обочину, автомобиль брата, вильнув, резко ускорил движение, а мы невольно остановились.

Было полное впечатление, что за каждым деревом, высаженным вдоль дороги, пряталось человек по десять - такая мгновенно нас окружила толпа. Они стали кричать, что Ричи сбил девочку. Ричи что-то резонно возражал в открытое с его стороны окно. Но пойди поймай того, кто уехал, а эти здесь. Отдельные нестройные выкрики превратились в хор, кто-то двинул по крыше рукой, удар гулко отозвался внутри. Всей пятерней они стали бить, как в барабан, по капоту, по крыше, по переднему затемненному стеклу. Ритм ударов яростно нарастал, перед моими глазами отскакивали и сплющивались о стекло человеческие ладони, привыкшие возделывать поле, а сейчас, словно ожившее войско из сада чудес, они жаждали добраться до моего горла - неужели это последнее, что я увижу в своей жизни?

Ричи переключил рычаг и, резко набирая скорость, задним ходом, как ногу из болота, вырвал машину из толпы. Кто-то пытался за нами бежать, но мы были уже достаточно далеко, чтобы развернуться.

Отъехали с километр в гробовом молчании. Ричи остановился на обочине.

- Что делать будем? - спросил я у него.

- Думаю, лучше вернуться другой дорогой, но я не знаю, хватит ли бензина. Кроме того, я боюсь, что брат Ситы поехал в полицию. Он очень честный, и это будет ошибка, если он сделает это. Ему понадобится моя помощь. Кажется, здесь недалеко есть заправка...

Мы стояли у бензоколонки, когда подкатил автобус. Местный, с оторванными дверями и выбитыми стеклами. Десятки пар враждебных глаз уставились на нас. Ричи стоял снаружи. К нему подошел кто-то из выскочивших пассажиров. Что-то спросил Ричи.

Тот пожал плечами, жестом показал на капот авто. Подошедший внимательно осмотрел капот, заглянул в машину.

- Да сними ты эту шапочку, - театрально-радушным голосом произнесла Ленка, не глядя даже в мою сторону. - Она всем в глаза бросается.

- Думаешь, поможет? - спросил я, зевая.

Спектакль удался. Автобус уехал. Мы медленно двинулись от заправки.

- Что он у тебя спрашивал? - поинтересовался я у Ричи.

- Они захватили рейсовый автобус и организовали погоню.

Спросил, не мы ли сбили девочку. Я сказал, видишь, нет никаких следов.

- Что теперь?

- Посмотрим.

Ричи подъехал к месту происшествия.

Пусто. Никого. Словно опять все попрятались за деревья.

Через десяток километров у полицейского поста увидели машину брата Ситы. Ричи свернул на обочину.

- Сита, отвези мистера Валери и миссис Хелен к себе домой, чтобы родители не беспокоились. А я тут все улажу.

Сита пересела за руль, и через полчаса мы были у нее дома. Ричи с братом появились уже поздним вечером.

- В полиции сказали, правильно сделали, что уехали. Иначе могло случиться, что угодно. Девочка уже в больнице, есть ушибы. Сначала плакала, а когда мы дали ее родителям четыреста крошей, заулыбалась.

- А если бы насмерть?

- Обошлось бы дороже, в тысячу, в полторы.

Ричи еще долго извинялся перед нами, пока вез нас домой.

Не успели войти - телефонный звонок. Парторг Гриценко.

- Ты где шляешься? Торгпред сказал, что ты в какую-то библиотеку отпросился, нигде тебя нет.

- По саду гулял.

- Подписали твои документы на продление. С тебя стакан. Дед почему-то упирался, ты с ним не поругался часом? Уговорил его, вспомнив, что тебе пятьдесят скоро стукнет. Тут уже стаканом не отделаешься. Завтра на службе будешь?

Я повесил трубку, не успев осознать случившееся, как Ганеш принес письмо. В нем знакомый редактор сообщал, что договорился об издании книги моих стихов. Но за взятку. Как свой своему. И за свой счет. Шлите рукопись, сэр.

Ладно, теперь хватит и на взятку. Еще один год впереди.

Глава сороковая

Не год, а полтора.

Сквозь жару, сквозь сезон дождей, сквозь Новый Год уже без Веховых, и снова жара и дожди.

От жары и гари

что-то тошно мне.

Розовое сари

на моей жене.

Московские друзья - профессиональные поэты завидовали мне - наберешься впечатлений, напишешь цикл стихов про заграницу. Впечатлений набрался, а вот со стихами...

... Проснулся в полутьме зимнего медленного рассвета, выпил горячего чая на кухне, глядя, как постепенно сереет припорошенный двор в окне.

Лыжня начиналась сразу за домом. Воздух пропитан влажностью талого снега и охладился за ночь, как дайкири - коктейль с взбитым льдом. Хорошо, что ребята из торгпредства дали лыжи, что сегодня воскресенье и они спят, компенсируя свои заграничные будни, груженые переговорами и встречами.