Фредерик Пол - Проклятие волков. Век нерешительности. Рассказы

— Инджойер, — произнес Форрестер. — У меня появилась идея. Почему бы мне не открыть пакет? Где, ты говоришь, он находится?

Лежавший на подносе конверт оказался письмом жены.

Форрестер смотрел на конверт, чувствуя, как что-то защипало в уголках глаз. Почерк был незнаком ему. Приписка под письмом гласила: «По-прежнему любящая тебя Дороти…» Но рука, написавшая строчки, была небрежной, трясущейся, дряхлой… Она даже не могла каллиграфически выписывать буквы, чем в свое время гордилась. Форрестер разобрал письмо с трудом.

Дорогой Чарлз.

Это уже, думаю, десятый или одиннадцатый раз, когда я пишу тебе письмо. И каждый раз, когда у меня вновь плохие новости или известия о смерти, я берусь за перо, как будто единственные стоящие новости, посылаемые в следующий век, а может и через несколько веков, имеют отношение к неприятностям. Не к твоим неприятностям. Уже не к твоим. В основном это касается только меня.

Хотя, должна признаться, что прожитая жизнь не была тяжким бременем. Я вспоминаю, что ты делал меня счастливой. И должна сказать, мне ужасно не хватало тебя. Но я также должна сказать, что я пережила это.

Первое. Ты захочешь узнать о своей смерти, в этом я уверена. И вероятно, люди, которые оживят тебя, окажутся неспособны ответить на вопрос. (Я предполагаю, что тебя оживят. В тот момент я не верила этому, но спустя некоторое время узнала об успешных операциях.)

Ты сгорел во время пожара дома на Кристи-стрит, 16 октября 1969 года. Доктор Тен Айк из бригады скорой помощи констатировал смерть и убедил, не без труда, использовать для твоей заморозки оборудование реверса смерти. Не оказалось глицерина для перфузии, но пожарные, тебе это будет приятно узнать, порылись по загашникам и притащили несколько бутылок бурбона… его-то и использовали как буферный раствор. (Если проснешься, как с похмелья, поймешь, откуда оно взялось!)

Возник вопрос, не слишком ли много прошло времени? Врачи считали, что тело могло оказаться непригодным из-за затянувшейся дискуссии.

Но в октябре стояла на удивление холодная погода, и они решили рискнуть. И в конце концов тебя направили в холодильник с температурой жидкого гелия, где в настоящее время, пока я пишу, ты и лежишь и где или в подобном дормере, как их начали называть, я вскоре окажусь сама.

Я не заплатила за тебя ни доллара. Страховки пожарной компании оказалось достаточно для покрытия всех расходов, впрочем изначально определенная сумма и предназначаюсь для этих целей. Если бы пришлось платить из своего кармана, то вряд ли, Чарлз, я согласилась бы на это. На моих руках, как никак, осталось трое детей.

Что можно рассказать о них? Им очень не хватало тебя.

Вэнс, в частности, больше месяца прогуливал школу, подделывая записки учителям, и подбил взрослого — я подозреваю нашу дневную прислугу — позвонить директору и объяснить причину его отсутствия, прежде чем я успела обо всем узнать. Позже он записался в отряд бойскаутов и, как говорится, развил в себе иные интересы.

Дэвид молчал. Но, как мне кажется, он не оправился от травмы. По крайней мере, в течение жизни. Он вступил в Корпус мира во время восстания хуков. Его тело было найдено сильно изуродованным, и, следовательно, его не удалось заморозить. Дэвида мы уже никогда не увидим.

Вэнс женат и уже дедушка. Это его второй брак. Первый был аннулирован. До супружества его вторая жена работала учительницей… сейчас они очень счастливы. Большего о Вэнсе рассказать не могу, иначе придется объяснять причины неудавшегося первого брака и почему его вторая жена не смогла жить в Соединенных Штатах. Полагаю, ты как-нибудь встретишь его и сам расспросишь обо всем.

Билли — ты будешь удивлен — стал великим человеком. Дай вспомнить… Когда ты умер, ему было два года. Сейчас он стал сенатором от штата Гавайи. Многие политики прочат ему президентское кресло. Но о нем, я думаю, ты найдешь всю информацию в книгах по истории. Приведу только один факт. Платформа его первой избирательной кампании строилась на бесплатном замораживании для любого гражданина, оплачиваемом из фондов социального страхования, а твое имя упоминалось в каждой его речи. Он легко победил.

А мне… уже семьдесят девять.

Ты умер более сорока лет назад, и я помню тебя, Чарлз. Ты догадался, что последует в моем рассказе дальше. Да, спустя три года после твоей смерти я вышла замуж. Мой муж — мой второй муж — был доктором. Кем он и остался, хотя и не занимается врачебной практикой. Мы прожили счастливо. У нас двое детей. Девочки. Вы не встречались, но он неплохой, за исключением факта, что одно время слишком много пил. Но потом завязал. Он чем-то немного похож на тебя…

Если память не подводит, действительно похож.

И сейчас пребывая в сомнительном здравии, я, по-видимому, пишу тебе последнее письмо. Возможно, мы встретимся снова. Интересно, какой окажется эта встреча?

По-прежнему любящая тебя Дороти

Форрестер отложил письмо и крикнул:

— Инджойер! Был ли человек с фамилией Форрестер президентом?

— Президентом чего, человек Форрестер?

— Президентом Соединенных Штатов!

— Каких Соединенных Штатов, человек Форрестер?

— О мой Боже! Соединенных Штатов Америки! Впрочем, а знаешь ли ты вообще имена президентов Соединенных Штатов Америки?

— Да, человек Форрестер. Джордж Вашингтон. Джон Адамс. Томас Джефферсон…

— Нет! Начиная с середины двадцатого века!

— Да, Человек Форрестер. Трумэн, Гарри С. Эйзенхауэр, Дуайт Д. Кеннеди.

— Дальше! В 90-х годах.

— Да, человек Форрестер. Вильямс, Гаррисон Е. Кнопп, Леонард Станчен, Кэрен П. Форрестер. Уилтон Н. Чишерски, Леон…

— О Боже, — тихо произнес Форрестер и сел от изумления; инджойер отбубнил имена до конца двадцать первого века и замолк. — Билли. Двухлетний малыш Билл. Сенатор… и президент. — Непривычная трудноперевариваемая информация.

— Человек Форрестер, — позвал инджойер, — уведомление о физическом визите. Эдне Бенсен желает встретиться с вами, цель не указана, время до прибытия — меньше минуты.

— О, — сказал Форрестер. — Отлично. Впусти ее. — Он тщетно пытался отрепетировать речь, точно предполагая, что генеалогия в данный момент не интересовала рассерженную женщину.

— Эй, — закричала она, — какого Пота ты выделываешь подобное с моими детьми?

— Не понимаю, о чем ты говоришь?

— Пот собачий! — Дверь с треском захлопнулась. — Дрожащий камикадзе!