Александр Сиваков - Полина
"Помешались тут все на этих видеокамерах, что ли! На каждом углу понатыкано, словно и из дома никуда не уезжала!"
Табличка на стене сообщила, что "Шаттл" приземлился на третий этаж подземного уровня. Полина, с видимым усилием продвигаясь по узенькому коридору перехода, а потом путаясь в лабиринтах ходов подземной части космопорта, измучилась до предела. Все вещи у неё были упакованы в клетчатый бело-синий чемодан и большую, высотой чуть ли не с её рост, сумку на колёсиках с многочисленными кармашками и отделениями. Весила эта сумка чуть ли не больше её самой и тащить её – было то ещё удовольствие.
Полину все обгоняли. Какой-то мужчина в сером поношенном плаще больно задел её краем своей сумки и даже не извинился. Девочка вспыхнула, хотела что-то сказать, но обидчик уже затерялся в толпе. Она остро почувствовала свою незначительность. Самым обидным было то, что, если бы она была тут с папой, то перед ними все расшаркивались, сейчас же ни во что её не ставят. Лицемеры!
– Идиотская планета, – пробурчала она. – Идиотский космопорт. Вообще, всё тут идиотское! – И с силой пнула кстати подвернувшийся под ноги мелкий камушек.
Даже убрать в зале по-человечески не могут, целые глыбы под ногами валяются!
Очередная лестница, наконец, вывела её наружу, на нулевой уровень.
Полы в здании космопорта из дорогого зелёного мрамора. Если бы не багаж, то можно было бы разогнаться и прокатиться по скользким плиткам. Пару малышей уже самозабвенно катались, ухватившись за родительские сумки.
Полина одёрнула себя: о чём это она думает? В кармане – удостоверение супера, она уже совсем взрослая, а в голову лезут всякие детсадовские мысли.
Более чем просторный главный зал кишел людьми. Их так много, что кажется, будто здесь собралось всё население планеты; что все куда-то летят, кого-то встречают, кого-то куда-то провожают; или, если ни то, ни другое, ни третье, то, по крайней мере, просто пришли сюда на всё это поглазеть.
Динамики оказались настроены очень плохо, от объявлений посадок-взлётов девочка невольно съёживалась, настолько громким и неприятным был звук. Вдобавок ко всему диктор попалась к каким-то трудноуловимым, но очень неприятным дефектом речи. Самые обычные слова получались резкими и гортанными, словно собачий лай.
На громадном табло в торце зала весело перемигивались зеленоватые строчки. Полина нашла свой рейс.
"СОЛНЦЕ-3 – ВЕСТА-5… прибытие – 6.02"
И про себя чертыхнулась. Оказывается, сейчас здесь раннее утро. Никакого сервиса! Могли бы ещё в "Шаттле" сказать, во сколько прибывает рейс и…
Следующая мысль заставила её остолбенеть.
Когда она путешествовала с папой (в основном на курортные планеты), как-то само собой подразумевалось, что климат в месте прибытия достаточно мягкий. А здесь?! Вдруг тут самый разгар зимы, а из самых тёплых вещей у неё только свитер на самом дне сумки?
Хотя…
Девочка завертела головой. Вокруг никого в тёплой одежде не видно.
"Фу, пронесло!"
Увидев на стене стрелочку с надписью "ГОРОД", Полина заторопилась в указанном направлении. Когда она выходила из здания космопорта на улицу, колёсики сумки застряли в рёбрах сливной решётки сразу за дверью. Девочка замешкалась. Держа в одной руке чемодан, который с каждой секундой становился всё тяжелее, другой она тянула за собой сумку. Когда та выкатилась, наконец, на улицу, одно колёсико принялось вихлять из стороны в сторону.
– Этого ещё не хватало, – пробормотала девочка, останавливаясь и вытирая мокрый лоб.
И какой только идиот поставил сливную решётку рёбрами по ходу движения, а не поперёк?
Потом она взглянула вверх. Лоб был мокрый совсем не от пота: моросил нудный мелкий дождь. Такой, который может идти день, два, три, неделю… Ветер дул не сильно, но назойливо, по небу обгоняя друг друга, мчались низкие рваные тучи. В общем, на Весте-5, точнее, в том месте её где очутилась Полина, тянулась зауряднейшая среднеширотная земная осень.
Девочка прошла по монументально-обширной площади, в центре которой сооружалось нечто непонятное, напоминающее абстракционистскую скульптуру, дошла до крохотного скверика и плюхнулась на первую попавшуюся скамейку. Скамейка оказалась неудобной и угловатой, вдобавок ко всему, мокрой. Полина вскочила, потом махнула рукой, и уселась на место.
Ещё раз посмотрела на скульптуру. Что бы она значила?
И тут же подумала, что тут удивляться нечему, планета освоена в первую волну эмиграции, тогда всё делали на совесть. Это сейчас, когда освоение астрообъектов, пригодных для жизни, поставлен на поток, принцип биоконструкторов "быстрее и больше" перешёл в область самого обычного строительства. На планетах, освоенных совсем недавно, любые, даже самые монументальные сооружения похожи на пластиковые ярко раскрашенные игрушки. Со стороны всё выглядит очень даже красиво: скульптуры самых претенциозных очертаний, крохотные уютные домики весёленькой расцветки, пёстрые, словно ранцы первоклашек, автомобильчики. Такие города – для прогулок, но не для жизни.
Здесь всё совсем по-другому. Дома солидные, из полновесного силикатного кирпича, на крышах – самый настоящий шифер. И памятник на площади, хоть жуткий по конструкции, но такой… основательный. Чем-то, кстати сказать, похож на средневековую полуразобранную швейную машинку. Сюр – да и только. Кажется, что весь город построен вокруг этой непонятной скульптуры, а она стояла тут изначально, с момента создания не только города, но и всей вселенной.
Полина вытащила из кармана черепашку, которая закрутила головой, тщетно пытаясь понять, где находится.
– Чапочка, если бы ты знала, как далеко мы сейчас от дома, ты бы умерла от страха, – шепнула она, приблизив зверька к губам. – Хотя, вряд ли бы ты это поняла. Иногда мне становится жаль, что я тоже не земноводное.
Так же аккуратно, как и вытаскивала, она положила черепашку в карман.
Ладно, это всё лирика. Что теперь делать?
Полина оглянулась по сторонам, словно ожидая, что кто-нибудь подойдёт и предложит свою помощь. Нет, все бежали мимо, никому не было до неё никакого дела. Будто тут каждый день сидят на скамейках под дождём маленькие девочки с тоскливым выражением лица и в окружении своих сумок.
В том, что выражение лица у неё тоскливое – в этом Полина не сомневалась. Все её знакомые, Бахмурова, другие подруги, папа, даже Никита успел что-то буркнуть – все они частенько говорили, что лицо у неё очень выразительное; стоит ей только что-нибудь подумать – и это сразу видно.
Дождь намочил волосы и начал капать за воротник кофточки. Это было неприятно. Девочка поёжилась. Впервые она оказывалась в положении, когда будущее зависело только от неё и ни от кого больше. Если она найдёт способ, как добраться до нужного адреса – всё будет хорошо, если нет – так и останется сидеть здесь, на скамейке, под дождём. И никто не поможет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});